– Лорд Трабридж, полагаю, вы уже знакомы с моими друзьями леди Федерстон, миссис и мисс Харлоу?

– Знаком. Собственно, мисс Харлоу обещала мне следующий танец.

Розали заулыбалась еще шире.

– Обещала, милорд.

– Так позвольте вас пригласить? – Он взглянул на ее мать. – Разумеется, с вашего разрешения, мадам.

Стало ясно, что предупреждение получила не только леди Монкрифф. Недовольный кивок миссис Харлоу весьма отличался от ее дневного дружелюбия, но она не стала возражать, когда Николас предложил ее дочери руку и повел Розали вальсировать.

– Я была уверена, что мама не позволит мне танцевать с вами, – сказала Розали, когда вальс начался.

Николас сделал вид, будто ничего не понимает.

– Это почему же?

– Тетушка Белинда предупредила ее о вас.

– Тетушка Белинда? – повторил он удивленно. – Я не знал, что леди Федерстон – ваша родственница.

– О, она не кровная, но очень близка нашей семье. Я знаю ее с раннего детства и хотя называю тетушкой, на самом деле она мне скорее как старшая сестра.

– А вас она насчет меня тоже предостерегла, как и вашу матушку?

Розали закатила глаза.

– Святые небеса, да, причем еще до нашего знакомства. Я была у нее вчера, когда вы в первый раз пришли с визитом, и она сразу же отослала меня домой.

– Это объясняет, почему она заставила меня ждать в библиотеке. Хотела, чтобы мы не встретились.

– Да. Она сказала мне, что вы отвратительный человек. – Розали засмеялась. – И что вы толстый. И у вас подагра от пьянства и дурное дыхание из-за курения сигар.

Если Белинда Федерстон была в таком отчаянии, что придумала столько нелепых отговорок еще до того, как узнала, с какой целью он к ней пришел, сейчас она наверняка просто невероятно растеряна. Учитывая странную тенденцию терять разум всякий раз, как она оказывается поблизости, это очень утешительное известие.

– Я не курю, мисс Харлоу, – сказал Николас, – и хотя от спиртного не отказываюсь, знаю меру. Это не стоит страданий, наступающих на следующий день. Так что по крайней мере в этом ваша тетушка Белинда ошиблась. Что до всего прочего – что ж, судить вам.

Улыбка сошла с ее лица. Она подняла на него сияющие карие глаза.

– Я считаю вас великолепным.

Николас понял, что Розали не собиралась этого говорить, так как она покраснела, закусила губу и опустила взгляд на его галстук. И хотя Розали наверняка сочла свои слова неловкими и простодушными, Николас видел их в совсем другом свете. Он был счастлив получить незаслуженный комплимент, как и любой другой на его месте, тем более после неприветливого приема леди Федерстон.

– Какой чудесный комплимент. Спасибо. – Он притянул Розали чуть ближе. – А я думаю, что вы очень хорошенькая.

Она приподняла голову, вознаградив его еще одной улыбкой, и в этот самый миг Николаса внезапно охватило сомнение. Девушка невероятно молода. И наивна. Намного наивнее, чем ее британские ровесницы. Кроме того, очевидно, что она начинает слепо им восхищаться, словно каким-нибудь героем, и Николас задумался, не стоит ли ему прекратить все это прямо сейчас, пока не затронуто ее сердце. Он не хотел делать ей больно, но если продолжить игру, страдания неизбежны. Девушка вроде Розали просто обязана иметь по отношению к нему неоправданные романтические ожидания, ожидания, которым Николас не сможет соответствовать. Даже если они поженятся, сможет ли он сделать ее счастливой?

Николас больше не хотел никого любить, но девушка вроде Розали, скорее всего, будет испытывать к нему сильные чувства, а когда они поженятся, все ее романтические иллюзии о нем и о любви рано или поздно исчезнут. Какая ирония в том, что те самые качества, благодаря которым он с легкостью может ее завоевать – ее юность и невинность – внезапно стали причиной его сомнений. Глядя в большие карие глаза Розали, Николас отчетливо представлял себе милого маленького кокер-спаниеля, смотрящего на своего хозяина, и испытывал какое-то странное чувство, только усиливающее его желание покончить со всем.

Потребовалось всего несколько мгновений, чтобы понять, что Николас испытывает чувство вины. Думая, как бы убедить эту девушку выйти за него замуж, он ощущал себя так, словно отнимал конфету у ребенка. Словно ловил рыбу в бочке. Словно вел нечестную игру.

Разозлившись на самого себя из-за этого глупого ощущения, Николас отвел глаза от Розали, но продолжал чувствовать на себе ее обожающий взор. Ему было ужасно неуютно, потому что он знал, что не заслуживает восхищения. Она обожает не его, а свое представление о нем.

Эта мысль едва успела закрасться в его сознание, как он снова заметил Белинду, стоявшую чуть в стороне, и внезапные муки совести резко сменились негодованием. Только из-за ее неосмотрительного поступка его выбор кандидаток так ограничен. И эта мысль позволила Николасу снова обратить внимание на девушку в его объятиях. Он улыбнулся в ответ на обожающий взгляд Розали, мгновенно избавился от чувства вины и напомнил себе, что в любви, как и на войне, все средства хороши.

До сих пор Белинда не догадывалась, что девять минут вальса могут показаться девятью часами. Ее приводило в бешенство то, что девушка упала Трабриджу в руки, как спелая слива. Но что еще хуже – она видела, как история повторяется, и это оказалось мучительнее, чем можно было представить.

– Даю пенни за твои мысли.

Белинда оторвала взгляд от танцующей пары и увидела рядом с собой леди Монкрифф.

– О, Нэнси, – вздохнула она, – ты не захочешь знать, о чем я думаю прямо сейчас.

Нэнси повернула голову к танцующим, и ее светлые волосы заиграли светом огней люстры.

– Полагаю, я догадываюсь.

Белинда проследила за взглядом подруги.

– Не могу представить, что у него даже не было приглашения, когда он устроил себе третий вальс с ней, – пробормотала она. – Я до сих не понимаю, как он сумел так обхитрить сегодня твоего мужа в «Уайтсе». Вот и говори теперь про дьявольское везение. Когда ты мне рассказала, я просто поверить не могла. О чем думал Монкрифф, раздавая приглашения просто вот так, под влиянием момента?

– Ты же знаешь мужчин. Они просто не понимают светского подтекста всего этого. Я попыталась убедить Трабриджа не приходить, но, как видишь, мне это не удалось.

– Спасибо за попытку. – Белинда потеряла из виду Трабриджа с Розали и теперь крутила головой в попытке снова их отыскать. – Я это очень ценю.

– Это самое малое, что я могла сделать после того, как ты явилась ко мне сегодня днем. – Нэнси неожиданно прыснула. – Разве я могла отказать, заметив твою ярость? Знаешь, за те десять лет, что мы знакомы, вряд ли я хоть раз видела тебя в таком состоянии. Ты брызгала слюной и как безумная бормотала что-то про «найти пистолет».

Белинда, улыбнувшись, взглянула на нее.

– Да, если вспомнить, что именно ты подчеркивала, как важно сохранять хладнокровие и всегда вести себя невозмутимо, когда я только приехала в Англию!

– Можно подумать, тебе когда-нибудь требовались подобные советы. По большей части мне приходилось силой выуживать из тебя слова, помнишь? Все равно что пытаться выманить устрицу из раковины.

– К счастью, с тех пор я стала чуть более открытой.

– Да, но сегодня я увидела такую твою сторону, с какой раньше ни разу не сталкивалась. Ты металась по моей гостиной, размахивала руками, как итальянка, и накладывала на всех охотников за приданым вечное проклятие.

– Это все из-за него, – отозвалась Белинда, вновь приковав взгляд к Трабриджу. – Он будит во мне зверя.

– И это еще скромно сказано. Я думала, что минуту назад ты его публично осадишь.

Белинда закусила губу.

– Я побоялась, что этим толкну Розали прямо в его объятия. О-о-о, только взгляни на него, – добавила она, толкнув Нэнси локтем. – Видишь, как он на нее смотрит? Будто рассматривает какие-то необыкновенные конфеты в витрине кондитерской.

– Ну, Розали и впрямь как конфетка, правда? Очень хорошенькая и сладкая. Трабридж не единственный, кто успел это оценить.