подобного даже при всём моём желании. Хай мог бы солгать о своём побеге. Аморальная Эмма

солгала бы, несомненно. А несчастная, покалеченная Джо? Нет, она не способна сделать что-то, из-за

чего пришлось бы лгать.

То, что г-жа Ли в это поверила — новость хорошая, только Джо произнесла это совсем

нерадостно.

— Этого достаточно, чтобы она за нами не следила?

Возникает длинная пауза, наполненная только топотом наших кроссовок по линолеуму. Джо

смотрит прямо вперёд.

— Я также сказала ей, что тётя Бека боится возвращать тебя домой, мягко намекая на то, что

твоё присутствие в той школе превратилось в проблему. И что я не хочу, чтобы это произошло,

потому что… — её голос становится жёстче, и она увеличивает темп, поэтому я не могу видеть её

лицо, — … мне нужна подруга.

Как неловко. Даже полуживая администрация осведомлена о том, как непопулярна Джо. Это

объясняет то поглаживание по спине.

Она продолжает:

— Подруга, которая не будет проводить всё своё время за разговорами об охоте на демонов,

учитывая то, что я уже никогда не смогу этим заниматься.

— Надавила на жалость, значит? Молодец.

Джо корчит рожу, недовольная комплиментом. Мы проходим остальную часть пути в полной

тишине.

У Джо двухместная комната, однако, её единственный сосед — бесчисленное множество

медикаментов. На каждом кусочке ровной поверхности разложены книги, на полу разбросана

одежда. Ещё одна единственная личная вещь — стоящая на тумбочке фотография с Джо с

родителями. Снимок сделан дома, видимо, во время ужина. Мама облокотилась о стол, положив

подбородок на руку. Кончик её носа порозовел, словно она провела слишком много времени на

солнце, и её непослушные, как и у Джо, волосы выглядят особенно пышными. Папа Джо откинулся

назад, довольная улыбка проглядывает из-под выразительных чёрных усов, а рука обёрнута вокруг

спинки маминого стула. Они выглядят расслабленными и беззаботными.

Пара спортивных штанов ударяется об мою голову, отрывая меня от рассматривания. Я

подхватываю их, прежде чем они падают на пол, и переодеваюсь, пока Джо очищает свободную

кровать. Я надеюсь на сплетни, хихиканье и, возможно, бой подушками, как-никак это моя первая

«пижамная вечеринка», но я разочарована. Мы проваливаемся в сон до самого обеда.

Я отпихиваю в сторону свою тарелку, довольная тем, что тушка хорошо очищена. Лосось, вот

что это, а не кое-что другое, что мне нравится больше всего. К сожалению.

Я сижу, как обычно, со своим почётным караулом: Хаем, Джо и Ури. Как и сегодняшним

утром, остальные ученики снова озадачены выбором Хая касаемо соседей по столу. Некоторые

останавливаются и что-то говорят, но садится с нами только одна великанша по имени Зеведея. У неё

бритая голова, идеальная кофейная кожа и самоуверенность во всем внешнем виде, судя по

которому, она способна съесть целого быка и разломать скамью надвое. Она даже не боится Джо,

которая, когда пришла Зеведея, ясно дала понять, что ей здесь не рады. Зеведея лишь сверкнула

яркой белоснежной улыбкой, сопровождаемой поднятием головы, говоря тем самым, что она не

против надрать задницу калеке. И Джо отступила.

39

Несмотря на агрессивный выход и ужасающие пропорции, Зеведея очень легко идёт на

контакт, общаясь с Хаем и Ури и даже с Джо, когда речь заходит о послеобеденных «играх».

Поскольку моя задача — быть мрачной и всеми нелюбимой, я сижу, не произнося ни слова, и

отвечаю на её дружелюбное «gривет» отталкивающим взглядом.

Я откидываюсь на спинку стула, освеженная и набравшаяся сил после короткого сна и еды, и

разглядываю кишащие в столовой орды человеческих личинок. У всех них есть то, что мне нужно —

информация. Хай и Ури всё ещё являются легчайшими целями, но зачем себя ограничивать?

Из чьего мозга мне достать нужную информацию? Так, чтобы из их мозга к ним на язык, да ко

мне в уши. Я чувствую, как кто-то тянет меня за рукав. Доброволец! Какая возможность.

Обернувшись, я разочаровываюсь. Она слишком мелкая, чтобы её использовать. Маленькая девочка,

ещё слишком юная, чтобы страдать от унижения из-за дергающих за косички мальчишек,

протягивает в сложенной ручке мёртвую золотую рыбку.

Спасибо, я только что поела.

— Моя рыбка умерла, — шепелявит она из-за выпавших зубов. И смотрит на меня с

надеждой.

Ах — произошла катастрофа, и она ищет взрослого, который смог бы всё уладить. Мне

повезло сидеть ближе всего к двери. К счастью, я знаю, как с этим справиться.

— Смой её в туалете.

А может, и нет. Нижняя губа девочки начинает дрожать, а большие глаза наполняются

сверкающим блеском слёз. Слёзы — опасность, Уилл Робинсон, опасность! 5 Я панически ищу

поддержку, но мои собеседники смотрят на меня в ужасе.

Что? Это же рыба.

Джо ворчит от отвращения и встаёт, чтобы помочь девочке, мёртвой рыбке и всем.

— Не обращай на неё внимания, Сара. Она пошутила.

Джо стреляет в меня взглядом поверх головы девочки, и в нём явно читается вопрос: Ты

п ошутила же, злая ведьма?

— Э, да. Прости.

Но серьёзно, это же рыба. Зал сейчас просто завален её братьями и сёстрами. В столовой

рыбагедон. Джо похлопывает и поглаживает спину маленькой девочки, и я слышу всхлипывания. Из

ребёнка вырывается слёзная печаль.

— Я знаю, ты по нему скучаешь, — произносит Джо.

По чему там скучать? По долгим разговорам в ночи? По телефонным звонкам, катанию на

роликах? По лету на побережье? Что ж, глупо это или нет, по-видимому, мой ответ был

бесчеловечным — даже для Эммы. Я всегда боролась с идеей траура из-за смерти еды.

Меня одолевают гнетущие воспоминания. Не о еде, а о животных.

Скалли была страшной, злобной кошкой, которая околачивалась у грязной свалки возле

нашего дома, когда я была помладше. Одноглазая, полу-ухая, с какой-то кожной болезнью. Словом,

прокаженная кошка. Она была без одной ноги, прямо как пират, поэтому стала Скалливэг6. Маме

нравилось это прозвище, я же довольствовалась «Глупой Кошкой». Я кормила её, и она стала моей

царапучей, шипящей тенью. Она следовала за мной, даже когда я стала убийцей. Как и я, она была не

из тех, кто любит обнимания. И вот однажды она поцеловалась с машиной.

Я нашла её замёрзшей на дороге.

Я плакала. Сейчас я не могу сказать, почему. Такое случалось со мной до того, как мама…

умерла.

Она утешала меня, обнимая, и я вдыхала запах её клубнично-лавандового шампуня. Я

грустила по кошке, и мама грустила вместе со мной, но я знала, что она была рада. Не из-за того, что

Скалли мертва, а потому что мне это было небезразлично. Мама решила устроить похороны, чтобы

почтить Скалли. Я отказалась — я знала лучше, чем кто-либо, что от той злобной старой кошки уже

ничего не осталось. Её тело было всего лишь пустой раковиной.

— Нужно устроить похороны, — выпаливаю я.

5 Фраза из фильма «Затерянные в космосе»

6 По аналогии с Catwag

40

Все поворачиваются ко мне, и отвращение на их лицах сменяется намного более

приемлемыми чувствами: облегчением и трепетом от моей гениальности. Ну ладно, возможно, это

мои чувства, а не их, но, как минимум, отвращение ушло. Что касается Джо… ещё этим утром она

мне сказала, что ненавидит животных. Какая лицемерка. Я ничего не могу с собой поделать, поэтому

говорю ей это, когда через полчаса мы стоим перед золотой обувной коробкой, подготовленной для

глупого и торжественного события — похорон рыбки. Краска, нанесённая спреем, всё ещё сохнет.

— Лицемерка, — шепчу я только для её ушей. Она бесстрастно смотрит на меня. — Ты