– Дикари, – пробормотал он и повернулся к Джону: – Как ты можешь сражаться за неверных? Ты предал клятву крестоносца. Ты будешь гореть в аду.

– Тогда ты составишь мне там компанию, – пробормотал Джон, направляя свою лошадь к дощатому разводному мосту.

Они проехали по мощеной дороге и оказались во дворе цитадели. Воины начали собираться вокруг Нур ад-Дина, который приглашал эмиров и шейхов на пир во дворец. Джон повел Рейнальда вправо, в сторону тюрьмы.

Он не успел отъехать далеко, когда его позвал Нур ад-Дин.

– Куда ты ведешь пленника? – спросил он, выехав из толпы.

– В темницу, малик.

– Нет, приведи его на пир. И сам приходи. Ты будешь переводить слова своего соплеменника.

– Он мне не соплеменник, – проворчал Джон себе под нос, но Нур ад-Дину сказал: – Хорошо, малик.

– Что он сказал? – спросил Рейнальд, когда Нур ад-Дин отъехал.

– Он пригласил тебя на сегодняшний пир.

– У меня нет желания есть с неверными, – зло сказал Рейнальд.

– У тебя нет выбора. – Джон перехватил поводья лошади Рейнальда и направился в сторону бараков.

– И куда теперь? – спросил Рейнальд.

– В бани.

Рейнальд презрительно наморщил нос.

– Бани? Ты хочешь меня убить?

Джон бросил на Рейнальда мрачный взгляд.

– От тебя воняет, как от свиньи. А я буду сидеть рядом и хочу получать удовольствие от еды.

Пир проходил в самом большом зале дворца – длинной прямоугольной комнате с высоким потолком, который поддерживали ряды каменных колонн. Гости – пятьдесят человек – скрестив ноги, расположились на подушках вдоль длинного низкого стола. Нур ад-Дин, сидевший в центре, посадил Рейнальда напротив себя. Джону досталось место справа от Рейнальда, напротив Юсуфа.

Когда гости расселись, в зал вошли слуги. За спиной каждого гостя расположилось по слуге, которые одновременно поставили на столы первое блюдо. Джону сразу захотелось есть, как только он уловил аромат кусочков курятины на косточках в ароматном соусе из ногута, лука, яиц, толченого миндаля и корицы. Он взял нож и вилку с двумя зубцами и отрезал кусок нежного мяса. Одновременно он бросил взгляд на Рейнальда. Принц Антиохии взял куриную ножку рукой и принялся жевать мясо, так что жир потек по бороде.

– Тебе следует воспользоваться ножом и вилкой, – прошептал Джон, показывая на столовые приборы.

Рейнальд обсосал куриную кость и бросил ее на стол.

– Зачем мне вилка, если Бог дал мне руки? – спросил он, вытирая пальцы о халат и оставляя на нем жирные пятна.

– Что вы обсуждаете? – спросил Нур ад-Дин, наклонившись к Джону.

– Принц Антиохии восхищается тем, как вы используете вилку, – объяснил Джон. – Однако он сказал, что предпочитает брать еду руками, которые дал ему Бог.

– Но Бог дал ему еще и ноги, – ответил Нур ад-Дин, – быть может, он захочет есть с их помощью. – Он рассмеялся собственной шутке, и многие гости к нему присоединились.

Рейнальд покраснел и повернулся к Джону:

– Что он сказал? Почему все смеются?

– Он сказал, что Бог дал нам еще и ноги, и предложил тебе воспользоваться ими.

Рейнальд стиснул зубы.

– Кто такой этот неверный, чтобы смеяться надо мной? Спроси у него, что они за люди такие, если презирают свинину и вино?

Джон перевел, и смех за столом стих.

– Пророк, да пребудет на нем благословение Аллаха, велел нам избегать этих вещей, – сурово сказал Нур ад-Дин, и его голос громко прозвучал в наступившей тишине. – Разве если бы папа запретил вино, ты бы не перестал его пить?

– Едва ли такое было бы возможно, – фыркнул Рейнальд, когда Джон перевел слова Нур ад-Дина. – Папа пьет как сапожник.

Джон повернулся к Нур ад-Дину:

– Он сказал «нет».

– Значит, твой народ не уважает слова собственных пророков? – спросил Нур ад-Дин.

Все глаза обратились к Рейнальду.

– А на что годятся священники? – спросил Рейнальд, взяв в руки куриную кость и жестикулируя ею, чтобы подчеркнуть свои слова. – Они сидят в церквях, пьют вино и копят золото, пока истинные мужчины сражаются.

– Но разве ваши священники не молятся за вас, как наши суфии?

– Я не нуждаюсь в их молитвах, пока они дают мне деньги, когда я попрошу. А если нет, – он сломал куриную ножку пополам, – я их беру сам.

Когда Джон перевел, брови Нур ад-Дина поползли вверх.

– Ты учиняешь насилие над вашими святыми? Даже убиваешь их?

– Нельзя убивать избранника Божия, и я не дикарь. – Рейнальд немного помолчал. – Но есть другие способы заставить священников делать то, что мне нужно. Когда патриарх Антиохии отказался выделить деньги на нашу кампанию против Кипра, я раздел его, вымазал медом и привязал на крыше цитадели. Через четыре часа на солнце, весь покрытый муравьями и пчелами, он стал очень внимательно прислушиваться к голосу разума.

Нур ад-Дин повернулся к Джону:

– Их патриарх подобен имаму?

– Да, но только он более могущественный, почти как калиф.

Эмиры принялись ворчать.

– Разве ты не боишься божьего гнева? – спросил у Рейнальда Нур ад-Дин.

– Я переносил тяготы и сражался, чтобы защитить Святую землю от сарацин. Именно благодаря таким людям, как я, Иерусалим до сих пор остается христианским, а в его церквях служат священники и там нет неверных. Я не боюсь Бога. Он нуждается во мне.

Лицо Нур ад-Дина исказилось от отвращения.

– Именно из-за таких людей мы должны изгнать франков со своих земель, – громко заявил он, чтобы его услышали все гости. Эмиры и шейхи принялись кивать и стучать по столам, чтобы показать свое одобрение. – Уведите его. Он портит мне аппетит.

Джон встал и заставил Рейнальда подняться.

– Отвести его в темницу?

– Нет, – ответил Нур ад-Дин. – Мы не такие дикари, как он. Найди ему дом в городе и рабов, которые будут ему служить, как положено князю Антиохии. И чем быстрее его выкупят, тем лучше. Я больше не хочу его видеть.

– Да, малик.

Джон схватил Рейнальда за руку и повел его прочь из зала.

– Что он сказал? – спросил Рейнальд, когда они вышли из дворца и зашагали по двору.

– Тебе дадут дом и рабов до тех пор, пока тебя не выкупят. И еще он сказал, что твои обычаи сильно отличаются от обычаев его народа.

– Проклятье, тут он совершенно прав. Я не имею ничего общего с дикарями и язычниками.

– Что верно, то верно, – пробормотал Джон.

На следующее утро Юсуф в своем лучшем халате из красного шелка стоял перед зеркалом у себя в покоях. Он улыбнулся и наклонился к зеркалу, чтобы проверить – не застряло ли что-то между зубами. Поправив халат в последний раз, он удовлетворенно кивнул, вышел в коридор и направился в гарем. У входа на страже стояли два стражника-евнуха.

– Я пришел навестить Азимат.

– Вас ждут, – ответил один из евнухов.

Он провел Юсуфа по длинному коридору, тускло освещенному тонкими свечами. Когда они подходили к дверям покоев Азимат, Юсуф с удивлением увидел выходящего оттуда Гумуштагина. Лысый евнух едва не столкнулся с Юсуфом и вкрадчиво улыбнулся:

– Салям, Юсуф.

– Салям, Гумуштагин. Что привело вас в гарем?

– Одно из немногих преимуществ евнуха: у меня свободный доступ к покоям Нур ад-Дина. – Гумуштагин бросил на Юсуфа внимательный взгляд. – Однако ты не евнух.

– Я пришел навестить Азимат.

– Ты проводишь много времени с женой Нур ад-Дина.

– По его просьбе.

Гумуштагин прищурился:

– Да, конечно. До встречи, Юсуф.

Гумуштагин коротко поклонился и зашагал по коридору.

– До встречи, – ответил Юсуф вслед удаляющейся фигуре Гумуштагина, затем повернулся к двери и подождал, когда страж войдет в покои Азимат и сообщит о его приходе.

– Вы можете войти, – сказал страж Юсуфу.

Юсуф перешагнул через порог и обнаружил, что Азимат в простом белом халате из хлопка устроилась на одном из подоконников с половинкой дыни и ложкой в руках. Одна из служанок сидела на подушке у ее ног и читала вслух. Когда Юсуф вошел, служанка смолкла.