– Тихо! – рявкнул он по инерции, приводя в чувство и девушку, и самого себя. – Возьми себя в руки! Скоро будем взлетать.

Он быстро завел двигатели и покатил к выходу, не будучи уверенным, что его приключениям на казахстанской земле пришел конец. Поравнявшись с перевернутой машиной и увидев показавшееся из окна дуло автомата, Бен прибавил скорость. Короткая очередь из внедорожника сделала несколько отверстий в фюзеляже, но он, не увидев ничего опасного на приборах, вырулил на одну из двух полос и, легко разогнавшись, быстро набрал высоту.

Маленький, словно игрушечный, самолет уносил двоих молодых людей от разгоряченной земли в прохладу голубого неба, от оков прошлого к невероятным приключениям и великим событиям в их красивой жизни.

Дождавшись, пока самолет наберет достаточную высоту, чтобы можно было нормально передвигаться, Бен обернулся к Хадидже и позвал ее к себе в пилотскую кабину. Она вытерла слезы и, открыв ремни безопасности, послушно направилась к нему.

– Этот летающий объект рассчитан на двух пилотов, – сказал Бен, приглашая Хадиджу занять сидение рядом. – Без второго пилота первый может умереть от скуки, – улыбался он вновь, вытирая с лица влажной салфеткой грязь, кровь и остатки грима.

– Куда мы летим? – рухнув в кресло и с безысходностью в голосе, спросила девушка.

– На Пальма де Майорка, – сходу ответил Бен с серьезным видом. – Ну пошутил! Ты прожжешь меня глазами! В Бишкек летим, – коротко ответил Бен, уловив тяжелый взгляд спутницы, которой было не до его шуток. – Там посажу тебя на первый же рейс в Астану, и ты уже завтра будешь дома, а, может, и сегодня вечером, если повезет.

– Мой дом далеко отсюда, – уставившись в голубое небо, сказала Хадиджа, – я из Азербайджана, – словно кому-то еще сказала девушка, все еще пребывая в шоке от пережитого.

– Это хорошо. Я там работал некоторое время, – воспрянул Бен, рассчитывая, что этот факт облегчит их общение.

– Неужели? – с недоверием огрызнулась Хадиджа. – Ты зачем столько людей поубивал? Зачем они за тобой гонялись? – неожиданно спросила она.

– Ну вот, только мы настроились на приятные темы… – попытался отшутиться он. – Они были нехорошими ребятами, хотели прикончить меня, а я защищался. Ты же все видела.

– А может, ты еще хуже, чем они, раз столько людей пытались тебя убить? – резонно спросила Хадиджа.

– Тоже может быть, – выдохнул Бен и добавил:

– Чтобы не гадать, пожалуйста, просто поверь, что я спасал тебя от них, а сейчас пытаюсь вести себя вежливо и верну тебя обратно, откуда нехотя забрал.

– Нехотя… – повторила девушка, словно эхом, погрузившись в невеселые мысли.

Андрей

Андрей очнулся от тряски в машине скорой помощи, мчавшейся на большой скорости по степи. Застывшей кровью залепило глаза, и только сквозь щелку он смог разглядеть, что это были свои, русские врачи, перевязывающие ему раны.

– А, очнулся, – услышал он над головой. – Ну Слава Богу. У тебя ничего страшного, сынок, через три дня можешь опять идти на передовую, – сказал седой врач, поправляя очки.

– Какие потери? – спросил Андрей пересохшими губами.

– Да практически все полегли, – махнул рукой старик, – пара тяжелораненых, но шансов у них мало.

– Я завтра должен быть на ногах, – проскрипел Андрей сквозь зубы.

– Нет, сынок, завтра не обещаю, но пострелять ты еще сможешь, – ответил доктор, введя инъекцию обезболивающего.

Андрей быстро поправлялся в военном госпитале имени Бурденко в Москве и через несколько дней вновь примерял на себя бронежилет и другую амуницию.

– Ну как, пришел в себя? – услышал он голос Лесничего в мобильном телефоне.

– Да, спасибо. Готов к работе, – сдержано ответил Андрей.

– Круто же он разделался с вами, – безжалостно высказал Лесничий.

– Вся жизнь – одни потери, – произнес Андрей после некоторой паузы.

– Не у тебя одного. Слава Богу, что сам еще жив и отделался легким испугом, – выдохнул Лесничий. – Жду завтра у себя, – добавил он и повесил трубку.

Андрей был высококлассным офицером военной разведки и служил в элитном отряде. Несмотря на многие потери и ограничения в таком молодом возрасте, он вовсе не жалел о сделанном им выборе, веря, что своей службой противостоит мировому злу и защищает интересы своей родины. Ему недавно исполнилось тридцать два года, и он был из поколения тех, которые формировались на идеалистических принципах патриотизма и чести офицера. Он с сожалением наблюдал, как за постсоветские годы независимости России прагматизм и беспринципность быстро заменили во многих его соотечественниках лучшие человеческие качества. Андрей пытался понять связь между потерями нравственных ценностей у большинства его сограждан и тяжелыми испытаниями, с которыми вновь приходилось сталкиваться россиянам в современный исторический период. Ему было вдвойне тяжело осознавать, что в народе, который больше всех пострадал от фашизма, стали возникать нацистские военизированные группировки. Глядя, как его сограждане уничтожают свои основы, он боялся, что судьба балканских народов может повториться и в России. Андрей видел там взорванные церкви и развалины мечетей и никак не мог понять, как добропорядочные в прошлом соседи, роднящиеся на свадьбах своих детей, могли враждовать между собой и сознательно рушить святыни друг друга. Разъезжая по горячим точкам и общаясь с обычными людьми, он понимал, что им меньше всего нужны те «эксперименты», которые ставили над ними сильные мира сего. Даже если и было какое-то недопонимание и взаимные конфликты в прошлом, простые люди всегда предпочитали жить в мире друг с другом и обмениваться лучшим. «Если нравственные основы народа безжалостно разрушены и преданы забвению, – думал он, – то миллионы разрозненных и потерянных судеб, оторванных от своих корней, сливаясь в одну большую толпу, становятся бессознательной массой и легким материалом для тех, которые направляют их в русло своих интересов. Конфликты между народами нужны правителям и политическим воротилам, чтобы облегчить себе использование в собственных интересах самую важную ценность на свете – людей, создающих для них материальные блага и без которых они не обладают никакой властью».

Теперь же он был окружен заботой миловидной медсестры, которая очень старалась привлечь внимание этого не по годам сурового молодого человека. С утра мысли Андрея были заняты предстоящей встречей с его непосредственным шефом. Встреча была назначена на пригородной даче, где он должен был ознакомиться с деталями нового задания. Он знал, что на этот раз его будут засылать в Китай, и ему не терпелось выяснить детали предстоящего задания.

Вскоре, отъехав от больницы, он вырулил в сторону Киевского шоссе. Еще через полчаса, не доезжая до коттеджного поселка «Лесная Радуга», он свернул на проселочную дорогу и проехал еще около километра до специальных заграждений частного владения. Андрей уже встречался здесь с Лесничим, как они звали своего шефа Никиту Семеновича. Подъехав вплотную к небольшому столбу слева от ворот, он остановил машину так, чтобы устройство, вмонтированное в него, легко могло просканировать его зрачок. Легкий щелчок, и узорные железные ворота пришли в движение, открывая вид на цветочную поляну и на особняк, построенный в изысканном стиле ретро. Двухэтажный дом был облицован серо-голубым мрамором и камнем, похожим на бурый гранит. Видя такую изысканную роскошь, Андрей каждый раз поражался тому, как лихо списывались средства его конторы на подобные декорации.

Лесничий уже стоял во дворе в ожидании Андрея. Он тепло обнял бойца и пристально посмотрел ему в глаза, стараясь разглядеть и прочесть его психологический настрой на дальнейшие задания. Никита Семенович понимал, что проваленная операция и те потери, которые понес отряд, могут непоправимо отразиться на состоянии даже самого сильного офицера. Он знал о подробностях произошедшего из отчетов и донесений, которые Андрей дал еще в больнице, поэтому решил на этот раз обойти эту тему и помочь ему позабыть неудачи.