— Норинор, успокойся. Во-первых, он сейчас наказан мной, а во-вторых, это лишь до первых лучей утра, да и парень просто счастлив и посчитал, что окружающие тоже должны быть счастливы.

Уговаривая Норинора, я невольно гладил его по руке и спине, вызывая во мне трепет, а у него дрожь. Он как остановился спиной ко мне, так и застыл в напряжённой позе, а затем, резко развернувшись, подхватив мою удивлённую и растерянную тушку на руки. И сделав несколько шагов, уложил на мат. Меньше секунды взгляда на всего меня, и его губы болезненно-страстно впиваются в мой рот, а тело легло на меня так, чтобы не смог даже шевелиться. Руки, прижатые ногами к моим бокам, промежность упирается прямо к моему паху, который чувствует крепость и возбуждённость вампира. Понимая, что я не смогу оттолкнуть или тронуть его, Норинор сам стал ласкать моё тело, уделяя внимание то моей шее, то проникая под майку — грудной клетке, в особенности соскам, которые от таких ласк, превратившись в бусинки, призывно требовали, чтоб их ласкали. Сердце бешено стучит и пытается вырваться, а вокруг нас пылает прозрачный огонёк, который заставлял тела наши плавиться и хотеть друг друга ещё больше.

 — Какой страстный человечка, — возбуждённо прошептал вампир, при этом кусая мочку уха и трясь об меня.

 — Это всего лишь из-за ритуала, вампирёныш, — прошипел я в ответ, а сам тянусь за очередным поцелуем. И, чередуя его со словами, продолжил. — Ритуал позволяет… друг другу просто… трахнуться, … не зависимо… от того, кто перед ним. М-м-м-м. Вот, если бы течка была, то я бы выбирал лишь по запаху, … который бы нёс… частицу той силы, что нужно…

 — Тогда, я подожду твоей течки, — рыкнул вампир и, вновь поцеловав, скатился с меня.

Я продолжал так же лежать, лишь дыша урывками и слушая стук своего сердца.

 — Я обязательно подожду. Мне нравится то, что я вижу, и то, что ты мне предложил.

 — Вампирчик, придётся долгоооо ждать моей течки, — хмыкнул я и, перекатившись на спину, хотел подняться.

Рык, от которого задребезжали стёкла, и вампир вновь на мне. Повернув мою голову в сторону, стал делать засосы на шее, попутно рвя мою майку, а затем свою, чтобы потом вместе со мной протяжно взвыть, когда наши тела соприкоснулись.

 — Ахм… м-м-м-м… Нориноррр… Ещёёёёёёёёёё.....

 — Вот так … и повторяй… — рык-стон слышу позади, а затем меня сажают на бёдра спиной к себе.

Теперь вампир выцеловывает мои плечи, шею, верхнюю часть позвоночника, при этом лаская: то бока, то грудь, соски, то держа за бёдра, приподнимает и опускает. От чего я трусь об его грудь и о пах, а мои полушария ощущают каменную, горячую, возбуждённую до предела плоть, которая всегда оказывалась между половинками.

Я стараюсь не взвыть в голос и рукой прикрываю свой рот, а другой, заведя за спину, стараюсь ласкать тело вампира, который стал ещё больше делать амплитудные движения.

Меня вновь ставят в колено-локтевую позу, чтобы снять с себя и с меня штаны. Я стараюсь удержаться и не издать громкого и протяжного ора-стона, когда его горячая плоть протискивается между моими ногами и трётся об мой член.

 — Кричи, не прячь от меня… свой голосок, … я хочу слышать… — мои руки фиксируют на матах, а тела наши сливаются в горячих объятиях.

И уже не важно, где вампир, а где человек, сейчас это было любовное таинство для нас обоих, и мы впитываем моменты эти, как губки.

Опустив руку вниз, вампир обхватывает вместе мой и свой член, а другую опускает на поясницу и чуть надавливает, чтобы я прогнулся. Трение, обмен нашими смазками, незабываемые, пошлые и восхитительные движения доводят нас до пика, когда почти ничего не понимаешь, потому что ты уже не здесь, а где-то далеко, паришь меж звёзд.

Резкая боль в области загривка заставляет моё тело выгнуться и взвыть от боли.

Язык и зализывание крови затупили боль, а ласки успокоили, заставляя просто опустить голову на руки и ждать окончания этих ласк.

 — У тебя странная кровь для человека, — прошептал Норинор, переворачивая меня и укладывая на себя. — Знаешь, я начинаю понимать немного, почему меня тянет к тебе.

Я ждал ответа, но так и не получил, потому что вампир просто-напросто уснул, сжимая меня в своих объятиях.

Я тоже немного вздремнул, но чувство рассвета заставило меня проснуться.

Некоторое время я просто всматривался в эти черты лица, которые казались такими чистыми, мягкими и, что скрывать, родными и любимыми.

Я точно могу сказать, что и Дневной и Ночной Норинор мне стали дороги, и это не связано с тем, что сделал Алекс, просто как-то оба впились в меня, как клещи, и уже никак не вырвать. Вот только это моё мнение, осталось лишь одно — дождаться того, когда вампир или откроет своё сердце, или останется таким же холодным.

А может быть, для него я просто игрушка, которая слишком долго сопротивлялась?

От такой мысли я, вздрогнув, стал потихонечку вылезать из его объятий. Несколько попыток не увенчались успехом, потому что в определённый момент Норинор вновь стискивал меня в своих объятиях и, трясь носом в области шеи, шептал о самом великолепном, морозном, с толикой мёда, запахе.

Сердце делает кульбит, и я в шоке прислушиваюсь к тому, что запах и впрямь еле уловимо присутствует.

Дождавшись, когда сердце успокоится, я вновь пробую вылезти с этих объятий, которые всё же, нехотя, отпускают меня.

Подхватив разорванную майку, я поспешил из спортзала.

====== 6. ======

Проходя мимо дверей комнаты Алекса, я услышал всхлипы. Знаю, сирен хотел, как он думал, правильно сделать, вот только….

Я хотел зайти, но потом, представив то, что он увидит, решил сначала к себе в душ и избавиться от засосов, а потом к Алексу.

Прикрыв двери своей комнаты, я заметил, что кровати оборотней так и не были расстелены, а значит, они так и не пришли. Усмехнувшись, я смастерил на кровати образ спящего меня и поспешил в душ. Да, парням будет сюрприз.

Вода приняла меня в свои объятия, как давно невидящего любимого родственника, который возвратился со странствий. От её прикосновений я постепенно стал чувствовать, как мышцы не так уж сильно болят, уходит усталость, а некоторые малые царапины почти на глазах исчезают.

Наверное, наследство папы просыпается, подумал мимоходом, отдаваясь ласкам воды полностью.

После душа, встав около зеркала, стал наносить мазь на шею, плечи, руки и поясницу, попутно смотря на себя — искал изменения визуальные.

Первое, что бросалось, это глаза, которые были то серыми, то вокруг зрачка пробегали искорки жёлтого цвета, волосы стали темнеть, под грудью появилась тату в виде ключа и замка, а на шее, если поднять волосы, что-то виделось, но из-за засосов я не смог понять, да и не важно, там не видно.

Убедившись, что мазь впиталась, и признаки страсти вампира постепенно стали исчезать, потопал в гардеробную. Водолазка тёмно-синего цвета и свободного покроя, такого же цвета, штаны, такой цвет всегда делал меня немного другим, чем я и воспользовался — не хочу, чтобы были видны изменения.

Надевая носки, я услышал скрип дверей и бормотания своих котиков.

Ну, ну, котятки, сейчас и узнаем, что да как.

 — Тихо, не разбуди, — услышал, когда выглянул из-за двери гардеробной.

Рысс стоял около своей кровати и, шикая, направлял Миллесо в сторону моей кровати, а конкретно к тумбочке, где у меня лежали мази.

 — Рысс, ты точно знаешь, что она поможет?

 — Говорю тебе, я на себе проверял, когда с Микко целовался.

 — И ты об этом говоришь только сейчас!!! — возмутился шёпотом Миллес. Рысс цыкнул в ответ.

 — Мне тоже интересно, почему такие тайны, и почему приходите под утро с засосами и запахом от наших бет, но присутствует ещё запах чужого альфы?

Котята подпрыгнули высоко и, взвизгнув, повернули испуганные мордашки в мою сторону. Вот и ещё один симптом того, что я стал меняться — оборотни не учуяли и не услышали.

 — Что так прыгаете? Вроде не такой я уж и страшный.

 — Ну, не скажи, — выдал Миллес, нервно крутя хвостом и ушами. — С некоторых пор ты слишком стал походить на представителя высшей расы. Да и глазки твои огоньком пылают.