запустить ею этому нахалу в лоб. - Кто говорит о предосудительности? Проблема

ведь не в том, что ты его ученица или что ты младше его практически в двое. На

эти условности мне плевать. Сложность заключается как раз в характере Арсения и

в его прошлом... Женька тоже была младше его, и это его нисколько не заботило.

Но знала бы ты, что ему пришлось вытерпеть от жениных родителей. Эти

постоянные скандалы, унижения... Они ни во что его не ставили, считая, что

Арсений - а он в ту пору был обычным студентом, ночами барменом подрабатывал

- что он не достоин их дочери, что ей с ним будет плохо. Они даже обвинили его в

ее смерти, представляешь? - Олег какое-то время молча смотрел впереди себя, его

руки слегка дрожали.

Я закусила губу, разрываясь между желанием обнять его и опасением в тот же миг

разрыдаться. На мое счастье, после короткой паузы он продолжил:

- Однажды я напился и заявился к ним домой. Я кричал, что они бездушные

твари, что им на Арсения молиться нужно, что такого жениха для своей дочери,

как он, им даже при большом желании не найти... В общем, они были в шоке.

Арсений после этого потом со мной месяц не разговаривал... Он всегда страдал

молча... Еще в детстве, когда разбивали в кровь колени или получали от пацанов

постарше, я орал как бешеный, а Сеня лишь стискивал зубы и молчал... А после

смерти Женьки он и вовсе в тень превратился - уволился из клуба, стал по ночам

поезда разгружать, упахивался так, что потом еле двигался, а утром шел на

занятия, корпел над учебниками... Ох, Мила, я, когда он получил диплом - причем,

диплом с отличием, - с трудом узнал его - всегда жизнерадостный и боевой

мальчуган превратился в жутко начитанного, выдержанного, интеллигентного -

ненавижу это слово! - в миг повзрослевшего человека. А вот, когда он встретил

тебя, Мила, - и тут Олег накрыл мою дрожащую руку своей и осторожно пожал ее, -

я вновь стал узнавать в нем прежнего Арсения. Конечно, он не перестал быть

джентльменом до кончиков ногтей, и все же бывают моменты... это когда он

говорит о тебе, - уточнил он, насмешливо улыбнувшись, - знаешь, он как будто

преображается в такие минуты... он вновь заразительно хохочет, начинает забавно

жестикулировать, трет нос, ерошит волосы... И я уж подумал, что он вернулся - тот,

прежний Сеня, с которым мы лазали по деревьям, дергали девчонок за косички,

играли в футбол... А тут ему вдруг приспичило жениться на Светлане - и как можно

скорее. Уже заявление в ЗАГС подали, казалось бы, чем не повод для радости? Но я

видел, что глаза у друга все такие же грустные, безжизненные. Он улыбался, но все

это было жалким фарсом. Чтобы убедить всех и меня в том числе, что он безмерно

счастлив. Но я же не слепой. Ведь он делал все это, чтобы забыть тебя, Мила,

чтобы вырвать из сердца любовь, благодаря которой он вновь стал смеяться...

Странно все это: слушать об Арсении Валерьевиче, представляя его то босоногим

мальчишкой, то пылким влюбленным, то сдержанным учителем... Было острое

ощущение, что все это происходит не со мной. Неужели Олег прав, и учитель

действительно так любит меня, что готов пожертвовать всем ради меня, наплевав

на общественное мнение, отказавшись от усыновления?

Ах, бедовая моя голова! Как же я виновата перед ним. Столько времени строила

ему глазки, выпросила поцелуй, а когда он открыл мне душу и практически

признался мне в любви, взяла и оттолкнула, возомнив себя этакой роковой

красоткой, разбрасывающейся кавалерами направо и налево. А что если это

любовь всей моей жизни, и Арсений Валерьевич - моя вторая половина, а я вот так

просто отказалась от нее!

Я в отчаянии заерзала на сиденье.

Когда же мы наконец приедем? Я чувствовала, как моя решимость потихоньку

испаряется, оставляя место панике и... здравому смыслу. Только благоразумия мне

не хватало! Я же тогда ни на что не решусь и сбегу, едва завидев вдалеке фигуру

учителя.

Так, Мила, вдохни поглубже... Вот так. Теперь возьми себя в руки и повторяй за

мной:

"Я люблю Арсения Валерьевича. А остальное не важно. На войне все средства

хороши. Я приложу все усилия, использую все известные мне методы, чтобы вновь

завоевать Арсения Валерьевича. И пусть весь мир подождет..."

Мальчишник проходил в каком-то пафосном заведении, с гигантскими

охранниками-афроамериканцами на входе, в черных костюмах и черных же

солнечных очках, с жутко сосредоточенными, словно выкованными из железа

физиономиями.

Я смущенно протянула приглашение, уже внутренне готовая к тому, что

охранники вычислят каким-то непонятным мне образом (может у них в очках

сканеры какие-нибудь), что я несовершеннолетняя и что вообще меня здесь никто

не ждет, и вышвырнут на улицу, всю такую разряженную и надушенную. Но, к

моему величайшему удивлению, меня пропустили и даже пожелали прекрасного

вечера.

Хм. Интересно.

В холле Олег предложил мне припудрить носик, показав взглядом на женский

туалет, а сам скрылся за какими-то дверьми.

Хм. А вот это уже странно.

В уборной было шикарно. Даже страшно как-то справлять нужду в комнате,

соперничавшей по красоте с залой Версаля, например, или Петергофа. Кощунство

какое-то!

Я вымыла руки, сбрызнулась мамиными духами от Chanel и улыбнулась своему

отражению в зеркале, чтобы проверить, не застряло ли что-нибудь между зубами.

Окей. Дело сделано! И что теперь?

Высунула голову из туалета и огляделась. Пусто. Куда идти-то? И где этого Олега

носит?

И тут я вскрикнула, вовремя прикрыв рот ладонью, обнаружив входящего в

здание Арсения Валерьевича.

Ах, до чего же он красив! Стройный, подтянутый, в строгом черном костюме,

белой рубашке и узеньком галстуке в тон. Темные волосы зачесаны назад,

нисколько не портящая его бородка - даже напротив, придающая его облику...

шика что ли - аккуратно подстрижена, темно-карие глаза со слегка расширенными

зрачками как-то странно мерцают. Уж не подшофе ли он?

Хм. Кто знает, какой бес может вселиться в него под этим делом?

Что-то я начинала страшиться своей затеи. Мне ведь даже нет восемнадцати, а

мальчишник предполагает наличие алкоголя, стриптиза (вот черт, об этом я

вообще как-то не подумала) и настроенных на веселье, подвыпивших мужчин.

Блин! Мила, во что ты ввязалась? Как выпутываться-то потом будешь? А если

Олег тоже напьется и начнет приставать?

Вот же я попала!

Дыши, Мила. Не забывай про дыхание. Вдох-выдох, вдох-выдох.

Окей. Может и не стоит паниковать раньше времени? Вряд ли Арсений

Валерьевич стал бы общаться с пьяницами и пошляками. Он скорее всего

пригласил таких же интеллигентных и воспитанных людей, как и он сам.

Возможно, они выпьют немного шампанского, хорошо так закусят - солянкой там

какой-нибудь или пиццей, потравят анекдоты (приличные, конечно же), может

сыграют в шахматы или обсудят события в мире, а потом тихо-мирно разойдутся

по домам. Без драк, попоек и случайных половых связей.

Хм. А мне, интересно, когда втиснуться в их высокоинтеллектуальное

времяпрепровождение?

- Эй, ты что тут застряла? - прервал мои сумбурные размышления Олег. - Пойдем.

Я отведу тебя кое-куда.

Я послушно последовала за мужчиной и оказалась в огромной, сверкающей из-за

обилия медной утвари кухне. Там все шкворчало, бурлило, кипело и пахло

специфически: травами и специями всякими. Мы прошли еще немного,

преодолели длинный коридор и вошли в небольшую комнату, большую часть

которой занимал огромный многоярусный торт.

- Полезай! - велел мне Олег, открыв увенчанную целующимися молодоженами

крышку.