Из санатория, в котором Зоя находилась с 24 января по 4 марта 1941 г, ее выписали по следующим заключением: "По состоянию здоровья б[ольная] приступить к учебе может, но без утомления и перегрузки". До конца учебного года оставалось менее трех месяцев, но Зоя и слышать не хотела о том, чтобы остаться на второй год. Благо, одноклассники встретили ее прекрасно, старались загладить свою вину, всячески помочь. "...Меня очень хорошо встретили в школе, - рассказывала Зоя маме. - Даже как-то удивительно хорошо., как-то бережно. Как будто я после болезни стала стеклянная и вот-вот разобьюсь... Нет, правда, было очень приятно видеть, что мне рады", - добавила она после небольшого молчания".
С огромным трудом, но Зое все же удалось закончить учебный год, хотя и далеко не с такими хорошими оценками, как до болезни. Сохранилась ее школьная характеристика от 14 июня 1941 г, данная классным руководителем: "Имеет посредственную успеваемость, отличную дисциплину. До болезни училась хорошо. После пропуска с трудом догнала товарищей. Нуждается в индивидуальном подходе". И только по литературе Зоя, как всегда, была на высоте. "...Как и прежде, ее сочинения по литературе отличались своеобразием написания, живостью образов. Было видно, что материал, по которому пишется сочинение, глубоко продуман и понят, и единственное, что было однообразно во всех сочинениях, - это оценка "отлично"", - вспоминал В.И. Белокунь.
В приведенных воспоминаниях и документах Зоя Космодемьянская предстает перед нами натурой сложной, утонченной, романтически-возвышенной, болезненно реагирующей на несовершенство мира, его несоответствие высоким идеалам. Разрыв между мечтой и действительностью переживается ею необычайно остро, приводит девочку к отчуждению от окружающих, одиночеству, нервному срыву. Через год к этому добавляется тяжелейшая болезнь. Однако Зоя находит в себе душевные и физические силы вынести мучительный курс лечения, преодолеть болезнь, догнать в учебе одноклассников.
...А всего через несколько месяцев у нее найдутся силы и для большего. Все, что могло обрушить на девушку тупое немецкое насилие, аморальность, жестокость и бессильная ненависть к русскому народу, - все перенесла молодая русская душа.
Когда-то её любили дети советской страны
Русскую героиню той великой войны.
Когда-то на танковой стали, верность стране родной
Храня, танкисты писали: "За Зою!", идя на бой.
Когда-то великий Сталин мог такое сказать:
"Немцев, что Зою пытали, в плен живыми не брать!"
Когда-то сыны и дочери своей любимой страны
По зову сердец за Зою, за Родину в битву шли!
Люди советские, нас через годы Зоя на бой зовёт:
"Боритесь, не бойтесь, нас двести миллионов, -
Сталин придёт!"
Чего-же она свершила, чего-ж добилась она?
Себя стране посвятила, когда позвала страна.
Когда бедою-ненастьем пришёл 41-й год,
Слова её были: "Счастье... за свой умереть народ!"
Когда под ногти вонзали ей иглы и тело жгли,
Когда босиком выгоняли на снег и на смерть вели,
Она ни в чём не призналась, она врагу не сдалась,
Стерпела всё, не сломалась и гордо встретила казнь.
Голосом звонким смелая девушка нас на подвиг зовёт:
"Боритесь, не бойтесь, всех не перевешают, Сталин придёт!"
Русская великомученица, Космодемьянская,
Жизнь твою молодую оборвала петля.
А сегодня, куражась над твоею святой
Памятью, демокрады жгут её клеветой.
И в забытьё выталкивая светлое имя твоё,
Снова тебя пытает нынешнее ворьё,
И вслед за казнью петлёю и казнью клеветой
Казнью забвения травят образ нетленный твой.
Но снова честных и стойких на подвиг Зоя зовёт:
"Бейтесь с врагом, боритесь, не бойтесь, Сталин придёт!"
Люди советские, нас через годы Зоя на бой зовёт:
"Боритесь, не бойтесь, за нами Родина Сталин придёт!"
17-летняя девушка, под пытками не выдавшая своих, кричала во время казни не "Спасите!" и не "Проклинаю", а "Мне не страшно умирать. Это счастье - умереть за свой народ. Нас двести миллионов, всех не перевешаете. Боритесь, не бойтесь! С нами Сталин! Сталин придет!" Юная москвичка стойко приняла смерть потому, что верила: возмездие настигнет мучителей, справедливость восторжествует, ибо есть Сталин.
Сталин пришел в подмосковную деревню Петрищево и пришел в Берлин. Он не мог не прийти потому, что Зоя, Родина и Сталин были единым целым.
Не ушли от возмездия немцы-палачи из 197-й Рейнско-Гессенской пехотной дивизии вермахта: и те, что били и пытали героиню, и те, что гоняли по снегу босиком, и те, кто надевал петлю на шею и фотографировал казнь юной партизанки для семейного альбома в Гессене или Рейнланде. Почти все они легли в московскую и смоленскую землю.
Первый гром возмездия грянул 6 декабря 1941 года. Первыми грозными мстителями, после наших разведчиков и подрывников, державших в страхе дивизию в октябре и ноябре, были бойцы 5-й армии, разгромившие в районе Минского шоссе передовые подразделения 197-й дивизии немцев. Под Дороховым легли, отступая, многие гренадеры дивизии. Хане, Рюдерер и другие офицеры думали уже только о собственной шкуре. Бросая технику, бежали они на запад. Потом - почти через два года - снова грянул гром возмездия. Переформированная, пополненная дивизия была снова брошена во фронтовое пекло, и в одном из жестоких боев в октябре 1943 года не так далеко от Петрищева - под Ломоносовой и Потаповом на Смоленщине - ее разгромила славная Ярославская коммунистическая Ломоносовско-Пражская ордена Суворова и Богдана Хмельницкого 234-я стрелковая дивизия. Ненадолго пережил Зою ее обер-палач подполковник Рюдерер, командир 332-го полка 197-й дивизии вермахта...
Вот что писал корреспондент газеты Калининского фронта "Вперед на врага" майор Долин 5 октября 1943 года: "Несколько месяцев назад 332-й немецкий пехотный волк, солдаты и офицеры которого зверски замучили Зою, был отмечен на одном участке нашего фронта. Узнав, что перед ними стоит полк палача Рюдерера, казнившего Зою Космодемьянскую, бойцы поклялись не оставить в живых ни одного солдата из этого проклятого полка. В боях под Вердином немецкий 332-й пехотный полк был окончательно разгромлен. Сотни гитлеровских трупов остались в развороченных дзотах и траншеях. Когда у пленного унтер-офицера полка спросили, что он знает о казни юной партизанки, тот, дрожа от страха, залопотал:
- Это не я сделал, не я, это Рюдерер, Рюдерер.
Захваченный на днях в плен другой солдат заявил, что в полку из тех, кто был под Москвой, спаслось всего несколько человек. Добрая половина всех солдат полегла у Вердина..."
Так смоленский Вердин стал Верденом для 332-го полка.
В боях против 197-й дивизии вермахта принимал участие и брат Зои - лейтенант-танкист Александр Космодемьянский.
О его действиях писал в другой красноармейской газете - "Уничтожим врага" - майор Вершинин:
"Действующая армия, 27 октября (по телеграфу). Части Н-ского соединения добивают в ожесточенных боях остатки 197-й немецкой пехотной дивизии... Опубликованные в "Правде" пять немецких фотоснимков расправы над Зоей вызвали новую волну гнева у наших бойцов и офицеров. Здесь отважно сражается и мстит за сестру брат Зои - танкист, гвардии лейтенант Космодемьянский. В последнем бою экипаж танка "КВ" под командованием Александра Космодемьянского первым ворвался во вражескую оборону, расстреливая и давя гусеницами гитлеровцев".
