Он все же протащил потом на руках отяжелевшего Кислова шагов сорок не зная куда и зачем бредет по темной улице.

Две милицейские машщины, сверкая синим проблеском маячков, зажали его с двух сторон и какое-то мгновение он так и стоял с Кисловым на руках, в ослепительном свете фар.

- Опусти тело на землю. - спокойно прозвучало из темноты и Гриша послушался.

- Подыми руки.

Гриша поднял руки и его ошупали со всех сторон. Он видел лица, появившиеся в зоне света, вывернулась из темноты какая-то женщина в домашнем халате. Рот её раскрывался, она что-то кричала, говорили и другие люди, но слов Гриша не мог разобрать.

Потом ему велели опустить руки и только теперь он обнаружил, что весь, от плечей до колен, залит кровью.

Кислов уже лежал на носилках, которые стояли на земле. Лицо у него оказалось совершенно чистым и если б его побрить, то казалось, что санитар просто лежит и смотрит стеклянными глазами в пасмурное небо.

Яркий свет фар погас и Гришу провели в машину. Он отдавал себе полный отчет во всем, что творилось вокруг, точно выполнял всё, что ему приказывали: "Садись", "Подвинься", "Курить хочешь?". "Ложись, спи до утра". Говорили ещё что-то, но после последней команды Гриша закрыл глаза и послушно заснул. Его ничто не тревожило, ничто не снилось. Происшедшее отодвинулось в сторону от сознания. Когда его побудили и провели в небольшой кабинет, он достаточно связно рассказал всё: от момента появления в доме Кислова, до того, как поднял по приказу руки вверх. На все это ушло около часа, самым интересным для Гриши оказался момент, когда ему мазали ладони черной липучей краской и прижимали их к разграфленному листу бумаги. Потом его вернули в ту же камеру и снова предложили спать до утра. Что Гриша и сделал.

глава 12. Запах шашлыков.

Оказалось, что дед Иван вовсе не шутил во хмелю, когда заявил, что местная жизнь ему обрыдла и он собирается уезжать восвояси.

- Выдавай мне рассчет, хозяйка, и будь здрава.

- Дед! - урезонил его Заваров. - Что ты там делать у себя будешь?

- А это уж не ваша забота! Я что пьяный решаю, то по трезвости всегда исполняю! Не хошь платить, не надо! Босиком уйду.

- Подожди, Иван. - терпеливо остановила его Алла. - Я с тобой, конечно, расчитаюсь. Но скажи, чем тебе здесь худо?

- А все худо! Не по людски живете! Мальчишка в какие-то игры в телевизоре играет, баба зверей тренирует, а ты Витька, на мой разум и вовсе бандит! Так что не хочу я ждать, пока сюда легавые с автоматами нагрянут!

- Что несешь, старый дурак! - вспыхнул Заваров. - Где ты бандитов увидел?

- А если не увидел, то учуял! - ерепенисто ответил Иван. - Который нормальный человек, так он собаку на смертоубийство не готовит! Ухожу и точка!

После долгих уговоров удалось договориться, что отьезд строптивого старикашки свершиться тут же, как он перекроет крышу вольера, которая по весне дала течь в трех местах. За эту работу Иван потребовал отдельное обеспечение в виде бутылки водки каждый вечер и новых крепких сапог - в дорогу до дому. На том и порешили.

Заваров уже собрался уезжать, когда Алла приостановила.

- Послушай, Григорий тут оставил свои вещи. По твоему, когда он вернется?

- Вернется, наверное. Откуда я знаю. А что за вещи?

- Сумка его с барахлом. И шляпа.

- Давай я возьму.

Они нашли в гостиной Гришину синюю сумку, Заваров забросил её в багажник машины и на прощанье сказал.

- Ты держи Зомби в боевой форме, излишне не перекармливай. Где-то через неделю будет последний бой зимнего сезона. Надо испытать его в большой настоящей драке.

- Хорошо. - ответила Алла. - Витя, если дед Иван уйдет, мне эту псарню не потянуть.

- Да куда он уйдет?! - захохотал Заваров. - Покупай бутылку дерьма каждый вечер, а утром выдавай опохмелку. Проторчит здесь до скончания веков!

- А если все же уедет?

- Что-нибудь придумаем.

Думать сейчас над проблемами псарни у Заварова не было ни настроения, ни времени. А главное - не позволяло предаваться праздным размышлениям полное отсутсутствие денег. Надо было как-то выкручиваться из этого позорного положения и Заваров чувстовал, что он уже стоит на грани того, чтоб пойти на самую грубую и гнусную авантюру, вплоть до одиночного ограбления какого-нибудь более или менее приличного магазина. И первым кандидатом на то было кафе "Свирель", куда Заваров заглядывал достаточно часто. Он знал совершенно точно, что в два часа ночи там "подбивают бабки", считают выручку в задних комнатах, так что техническая схема атаки была несложной. То, что придется грабить людей знакомых и, можно сказать, друзей - Заварова не смущало. Но не хотелось опускаться до такой примитивной мерзости. Тем более, что Заваров был твердо уверен - при неудаче сядешь прочно и надолго за решетку. При удаче - неизбежно войдешь во вкус этого мерзкого занятия, втянешся в него и так и законсервируешся в звании налетчика. А это - конец всему. Рано или поздно все одно погоришь, после чего из системы "зона-свобода-налет-суд-зона" уже не выврвешся до скончания своих веков. А он, Заваров, полагала, что предназначение его судьбы (пусть и несколько криминальном) много выше, чем дуболомное ограбление или разбойные нападения на чужую кассу.

У себя дома он поначалу кинул синюю сумку Гриши в угол, а потом, любопытства ради, раскрыл её. В сумке почти ничего не было. Красная папка с тесемочками, почти пустая бутылка спирта и синяя записная книжка с медными уголоками.

Едва раскрыв и пролистнув папку, Заваров сразу наткнулся на свою фамилию, что его насторожило. Через десяток минут беглого чтения он понял, что за это за труд и сразу же оценил, что никакой опасности писанина Нестерова сейчас не представляет и в приципе её можно сжечь. Но с этим можно было не торопиться. Заваров решил, что, когда будет свободное время почитает внимательней, припомнит то время, которое было в его собственной жизни досаточно ярким воспоминанием.

Записная книжка Гриши заинтересовала Заварова больше чем его литературные труды. Фамилия Фридмана М.М. его ничуть не тронула, он не помнил этого парня, да и мало ли "Фроидманов" на Руси? А вот номер телефона и фамилия Нестерова Геннадия Викторовича тут же его насторожили.

Поначалу он припомнил, как ещё в ночном клубе "77", при беседе с Шаратаровым, отметил того рыжего парня холуйского поведения. Нестеров фамилия не столь уж частая на Руси. Теперь получалось, что это - наверняка брат Григория.

Заваров сделал себе крепкий чай и задумался. Вся эта история отношений двух братьев казалась ему странной. Что-то тут было не так. Сыновья генерала и чтоб прозябали в такой нищете? Сыновья генерала и в таком позорном забвении? Ну, положим, папа не мог отмотать в свое время от армии и психушки своего сына Гришу. Но тогда он был всего лишь полковником. Стал генералом и тоже видать силенок не хватило, чтоб вырвать Гришку из заточения. И даже если всё это так, то генерал всегда есть генрал! Да ещё в последнии годы отслуживший в разваливающейся системе Варшавского Договора, в бывшем ГДР.

Заваров регулярно читал газеты и теперь досточно хорошо помнил, какими скандалами в прессе сопровождался вывод наших войск из стран бывших союзников. Сколько там было тотального и восхитительного воровства! Как там продавали "налево" самолеты, танки, обмундирование! Имущества бросали на миллирды долларов! Прапорщики торговали автоматами АК, полковники сбрасывали бронетехнику. Еще бы - вывести целую армию всего зе несколько недель! Это же бегство, паническое отступление, при котором неизбежны богатые трофеи.

И что же, генерал Нестеров, получается, настолько ничего из этих трофеев не подхватил, что дети его теперь прозябают в нищете?!

Будучи сам авантюрен по натуре, Заваров биологически не мог поверить в чью-то честность кристального порядка. По убеждению Заварова, не воровали только полные идиоты и у кого не было хоть сколь-либо малой возможности для хищений. Ну кто, простите, укажет кассишре в водочном магазине, что она "передала" сдачу лишку!? Да зачем? Она же, сука, все равно обманывает покупателей каждый день и час, так что не грех один раз поживиться и за её счет.