А тревожился он из-за того, что вдруг понял, что отправка Гриши Нестерова в Степановск - это чудовищная ошибка. Такую ошибку можно было свершить только с жестокого похмелья.

Только теперь до Михаила дошло, что он отправил к заведомо опасному Витьке Заварову человека неподготовленного, наивного и, в общем-то, совершенно беспомощного, при всей его физической силе! Шутки шутками, но ведь Гришаню и действительно можно было киллером пристроить, только умеючи "лапшу на уши повесить". Сказать, к примеру, что убийство требуется во имя высших интересов родины, или придумать ещё какую-нибудь идейную причину.

Когда эта мысль дошла до сознания в полном обьеме - Михаил даже застонал от огорчения, на что Доктор тут же подал голос.

- Бабы сняться?

- Да.

- Пошли их в жопу, от них одни беды.

Правильно, согласился Михаил, но вслух не высказал этой мысли. Потому что, опять же, любая сколь-нибудь сообразительная и соблазнительная дамочка, при определенных услових, могла сейчас из Гриши веревки вить.

Михаил решил, что нужно любыми путями выскочить из заточения завтра же. При первом же допросе устроить торговлю - сдать свой тайный склад пиратских видео-кассет, потребовав взамен немедленную свободу. Пусть его мурыжат и мучат сколько угодно, но - (под подписку о невыезде или ещё как) только не в стационарных условиях. При этом, конечно, потеряется склад с двумя тысячами видео-кассет подпольного качества, но это было небольшой потерей на фоне возможной беды с Гришкой Нестеровым.

...Примерно в это же время думал о Грише Нестерове и Заваров. Он гнал свой красный "сааб" по ночной трассе к Москве. Уверенно управляя машиной, Заваров спокойно прикидывал, что Григорий Нестеров в его жизни все же появился. Не мог не появиться, чего он, Заваров, все эти годы спокойно ждал. Нестеров обьявился и попытался было предьявить счет, но - не хватило духу. Однако это не значило, что он не наберется смелости предьявить претензии завтра. За кровь надо платить. За годы отсидки - тоже. Это правило Заваров чтил, но платить не хотел. Сама по себе ситуация Заварова ничуть не страшила.

Нестеров появился и - исчез. Исчез навсегда. Заваров был уверен, что Ярославская милиция Григория из своих нежных обьятий не выпустит никогда.

Никакого сожаления по этому поводу Заваров не испытывал. Уж если этого пришельца из минувших времен выгнал из дому собственный брат, то себя Заваров тем более укорять в чем-то не мог. А то, что брат Гриши отделался от него - Заваров не сомневался ни секунды: что-то там было не чисто, даже если исходить только из слов Григория.

Здесь Нестеров тоже не был нужен. Заваров очень тщательно скрывал от всех, кроме самых близких, что сидел в армейской психиатрии, а сейчас состоит на учете в диспансере - афганская война для его психики даром не прошла. Он получил разрешение на ношение газового оружия, имел права на управление автомобилем, но все это было добыто с привеликим трудом и большими денежными затратами. Гриша Нестеров был опасным свидетелем из прошлого Заварова и мог устроить шантаж. Было бы разумно откупиться от этого глуповатого парня единоразовой выплатой, но беда в том, что у Заварова едва хватало денег даже на бензин. Он часто голодал, как ни странно! Его изломанная натура не позволяла попросить у кого-нибудь денег в долг. Он свято был убежден, что одалживаются только нищие, а они - самая что ни на есть распоследняя мразь, достойная презрения и уничтожения. С юных лет Заваров корчил из себя сильного, волевого человека и соскочить с этой позиции не мог, даже когда брюхо от голода прилипало к позвоночнику.

И приходилось тщательно скрывать, что он, Заваров(!) промышляет порой тем, что по ночам залезает в пустые дачи вокруг Степановска, питается тем, что находит в подполах, что-нибудь крадет там по мелочам на тайную продажу. Да что там говорить о кражах на дачах, когда несколько раз ему приходилось обирать пьяниц, свалившихся в канаву!... Но об этом никто не знал...

За эту свою деятельность Заваров презирал самого себя до искренних слез. Он играл среди своего окружения роль "волка одиночки", который всегда найдет себе добычу. Он млел от тщеславия, когда узнавал, что в Степановске поговаривали, будто он "крутой бандит". Он шумно и с небрежным шиком подарил сестре родительский дом и помог организовать ей питомник бойцовых собак. Носил очень дорогие костюмы. Хвалился золотыми часами. Часто менял эффектных подруг. Ездил на "саабе". Очень редко, но с шиком позволял себя угощаться в элитных ресторанах. Но денег, НАСТОЯЩИХ ДЕНЕГ - у него не было никогда! Он грабил по ночам пьяниц, упавщих в канаву во хмелю. Взламывал телефонные автоматы. И ждал своего часа. Искал большого "ДЕЛА", которое одним решительным ударом обеспечит на всю жизнь его независимость.

Однако, вот что ещё любопытно. Если Гриша Нестеров старался не вспоминать угрюмого периода жизни в ООС, то для Заварова четыре месяца военной психиатрии были едва ли не лучшим временем всего его сущестования! Неповторимое, звонкое время! Никогда более он не обладал такой полной свободой и абсолютной властью над людьми! Заставить человека сожрать собственное дерьмо, упиться мочой соседа по койке, назначить ему самое фантастическое наказание, убить, в конце концов, потому что из психиатрии и за убийство - не выгонят! Иметь под рукой около сорока болванов, которых можно заставить прыгнуть в огонь! Видеть в сорока парах глаз, устремленных на тебя - дикий, животный страх и полное послушание! Такие минуты доводили Заврова до иступления.

Гриша Нестеров напомнил Заварову эти минуты счастья. Имелись бы хоть какие-то деньги, Заваров тут же взял к себе Нестерова охранником, прислугой "на всё", РАБОМ - но при этом любого раба все же надо кормить. Хотя бы для начала кормить, чтоб потом выпустить его для добывания денег хоть на Большую Дорогу с топором.

Заваров глубоко страдал от того, что живет мелким, трусливым жуликом, а из своей личности создал для окружающих образ сильного мужчины, большого масштаба деятельности. Он не лгал, сообщив, что Гришу Нестерова ищет милиция. У него действительно были кое-какие знакомства в милиции Степановска. Что уж скрывать - время от времени он "стучал", оказывал правохранению услуги безвозмездного характера. Вместо оплаты он столь же безвозмездно получал от своего одноклассника (ныне лейтенанта милиции)общую, незначительную информацию служебного порядка. В данном случае истина заключалась в том, что Ярославская милиция действительно обьявила Нестерова Г.В. в розыск. Проще всего в данной ситуации было "сдать" Григория со всеми потрохами, но изломанное чувство собственного достоинства не позволяли Заварову пойти на такую откровенную "подлянку". Он решил, что Гриша похоронит себя сам и лишь спровадил его в Ярославль, навстречу собственной гибели.

Григорий Нестеров в жизни Заварова вынырнул и - снова исчез. Наплевать на него. Собственные заботы сегодняшнего дня были поважней нужны деньги, а ещё лучше - ДЕЛО, которое давало бы постоянный доход, почет и уважение подлинные, а не фальшивые.

Темный пролет трассы осветился впереди яркими огнями - развертка Московской Кольцевой Дороги. Заваров отринул от себя все посторонии мысли. У него предстояло очень важное свидание, которое могло определить, наконец, направление усилий не только на ближайшие дни, но и на годы. Он долго и очень тщательно готовил эту встречу.

Через двадцать минут езды по опустешему ночному городу он полавировал возле Белорусского вокзала и остановился в неприметном переулке, неделеко от когда-то сущестовавшего здесь Тишинского рынка. Заваров припарковал "сааб" невдалеке от глухих дверей, над которым горели красным светом только две цифры вывески. "77". Посвященные знали, что это ночной клуб "77". Заведение, функционирующее уже года три, ничем не будоражило округу. Здесь ни разу не возникало никаких скадалов и проживающий рядом народ полагал, что клуб открыт для работников искусств - то ли скульпторов, то ли архитекторов.