Ее столь явная ложь малость раззадорила его и, забыв свое плохое настроение, Мануэль вновь приблизился к запутавшейся в своих чувствах девушке.

– Определенную симпатию, говоришь, – вкрадчиво пробормотал он, прикоснувшись губами к голубой жилке, пульсировавшей у нее под ухом. – Для простой симпатии твое сердечко колотится слишком быстро.

И это была правда. Не в меру учащенное сердцебиение говорило само за себя. Разозлившись на свое предательское тело, Шеннон быстро отвернулась от него и резко включила воду, чтобы хоть как-то остудить свой пыл.

Сделав глубокий вздох от ее очередного отказа, Мануэль старался держать себя в руках, но с каждой последующей минутой это становилось все труднее. Его строптивая кошечка опять выпустила свои острые коготки и, кажется, на этот раз без боя сдаваться не собиралась.

– Шеннон, послушай… – Забыв былую веселость, как можно спокойнее начал он, однако находящуюся на взводе брюнетку это только в ещё большей степени рассердило.

Как он может быть таким спокойным и холодным, когда ее буквально трясет от гнева?!

– Не хочу я ничего слушать! – Обиженно выкрикнула она, оглянувшись на стоящего позади брюнета. – Лучше иди к своей рыжеволосой любовнице и вешай ей лапшу на уши.

Никак не отреагировав на ее реплику, Мануэль ласково провел ладонью по ее обнаженному плечу. Кажется, впервые в жизни он не был против женской ревности. В сущей степени невероятно, но ему это даже начинало нравиться.

– А если я скажу тебе, что ты не единственная женщина, живущая в этом доме? – Наблюдая за тем, как мышцы ее спины напряглись, уподобляясь каменным глыбам, с легкой улыбкой спросил он.

Притворно охнув, Шеннон не сдержалась от ехидного замечания:

– О, Боже, я ведь так и знала, что у тебя тут целый гарем. – Съязвила она. – Но знаешь, мне все равно. Делай, что хочешь, будь, с кем хочешь – меня это не волнует. Я лишь хочу спокойно провести последние дни перед тем, как навсегда угожу за решетку.

Ее упрямое поведение раздражало Мануэля точно так же, как небольшой слепень выводит из себя могучего жеребца. Вздохнув полной грудью, мужчина вновь развернул неприступную девчонку к себе лицом. Готовый вконец разозлиться на ее несговорчивое поведение, он вдруг встретился с большими, заполненными солеными кристалликами слез глазами. Былой гнев как ветром сдуло.

– Малыш… – Ласково прошептали его губы.

Она могла стерпеть все, но только не его нежность. Пускай он и дальше остается бесчувственным, холодным ублюдком, но только не таким.

– Я тебе не малыш! – Резко отбросив от себя тянущуюся к ней руку, гневно выпалила девушка. – И не обращайся со мной как с несмышленым младенцем. Я уже давно не ребенок!

– Я это заметил. – Смело заглянув в ее полыхающие гневом глаза, спокойно проговорил Мануэль.

Ему так хотелось стереть крупицы горьких слез с ее лица, но Шеннон явно была к этому неблагосклонна. Более того, ещё совсем чуть-чуть и она полностью закроется от него, отдалиться как в первые дни их знакомства. Решив воспользоваться другой тактикой, мужчина цинично усмехнулся и продолжил:

– Но если ты так противишься моей близости и если тебе все равно, то хорошо, я уйду.

От злости у Шеннон перекосило лицо. Жалея о том, что на этот раз под рукой нет чего-нибудь потяжелее, девушка едва не заскрипела зубами.

Нет, он это специально? Специально доводит ее до белого каления, чтобы поглумиться над ее мучениями?! Если она ему хоть капельку небезразлична, то он просто обязан чувствовать ее внутренние терзания и сжигающую душу ревность. И совершенно неважно, что она отталкивает его и постоянно говорит «нет»! Женщины всегда говорят это слово, однако на деле надеются на совершенно обратное. Вот и сейчас, не в силах побороть свою природу, Шеннон лишь глубоко вздохнула и, с ненавистью сморгнув набежавшие слезы, резко отвернулась от Мануэля.

– Вот и иди к своей Микелине или как там ее. – Разрываемая внутренней болью от своих же слов, глухо проронила она.

Резкий мужской смех заполонил ванную. Не сдержавшись, Мануэль дал выход накопившимся эмоциям, напрочь забывая свое плохое расположение духа. Вновь нежно обняв все ещё брыкающуюся девушку за плечи, мужчина встал под горячие струйки воды, и медленно развернул Шеннон к себе.

– Что ж, вижу, ты уже знаешь имя моей кузины.

Шеннон ошарашено застыла.

– К-кузины? – Словно непонимающе, переспросила она.

– Угу. – Кивнул Мануэль. – Микелина – моя кузина. – Повторил он, с некой долей злорадства следя за тем как маленький ротик его временного противника начал медленно открываться от такой обескураживающей новости. – Она живет здесь во время своих каникул и моя прямая обязанность перед ее отцом следить, чтобы его юная дочь не вляпалась в какие-нибудь неприятности.

С трудом понимая услышанное, Шеннон пораженно покачала головой. Его слова начисто лишали ее воображаемых в пылу дикой ревности любовных представлений, вводя собой в недоуменный штопор.

Его кузина? Так все это время это была лишь его кузина?

Твердая корка стыда и гнева, сковывавшая ее душу, таяла, как снег на теплом весеннем солнце. «Он меня не обманул… Он меня не предавал», – думала Шеннон, и эта мысль настолько ее потрясла, что несколько долгих мгновений она не двигалась, лишь рассматривала его изумленными глазами, как будто видела в первый раз. Наконец она подняла руку и провела пальцами по его гладкому подбородку, наслаждаясь ощущением, которым наполнилась ее ладонь.

– Это правда? – Желая услышать подтверждающие слова, шепотом спросила она. – Она, в самом деле, твоя кузина?

– В самом деле. – Согласно кивнул мужчина, видя огромное облегчение на ее лице.

Наконец остатки последнего недоверия вконец улетучились и счастливая улыбка всецело завладела ее губами.

– Боже мой! – На этот раз устыдившись всех тех бурных последствий, вызванных ее детской ревностью, тихо произнесла она. – Как же я перед тобой виновата. Что же я натворила с твоей спальней!

Хмыкнув, Мануэль лишь нежно притянул ее к своему телу.

– Боюсь, синьорина, вам придется как следует потрудиться, чтобы в полной мере оплатить причиненный ущерб.

Заметив его шуточное отношение к столь ужасному погрому собственной спальни, брюнетка облегченно вздохнула. Все же, как ни крути, а у этого человека иногда просыпается понимание к человеческим ошибкам, какими бы глупыми они на деле не были.

– С удовольствием. – Согласно шепнула Шеннон, и первая потянулась к его скривившимся в довольной ухмылке губам.

Боже, как же страстно она любила этого человека. Обожала всеми фибрами своей по-детски доверчивой души…

Понимая, что возможно она повторяет свою предыдущую ошибку, понимая, что вновь может обжечься, Шеннон все равно неминуемо тянулась к нему, словно распустившийся бутон хрупкой розы к жаркому солнцу, чтобы вновь отдаться его знойным объятиям. Нежно прикоснувшись к его подбородку, она слегка высунула кончик языка, нежно провела им по его губам и, едва удерживаясь на своих ватных ногах, наконец-то жадно завладела его ртом. Обняв девушку как раз вовремя, Мануэль крепко прижал ее к своему телу. Страстно целуя её сахарные уста, он, казалось, забыл обо всем на свете. И вновь для него осталась только она. Не обращая внимания на густой пар, образовавшийся от льющейся горячей воды, мужчина лишь продолжал покрывать поцелуями ее божественное тело. Нежно пройдясь по изгибу шеи, мужские губы спустились к набухшей от страсти груди. Жадно втянув в рот затвердевшую горошинку соска, Мануэль услышал довольный стон. Чувствуя его нежные поглаживания на своем животе, спине и бедрах, Шеннон не переставала выгибаться ему навстречу. Судорожно вцепившись в его плечи, она молилась лишь о том, чтобы не потерять сознание от столь сильных ощущений, рождаемых его ласками. Чувствуя его желание, слыша тяжелые удары сердца, толчками гнавшие кровь по венам, девушка не вытерпела и, приподняв его голову на уровень своего лица, вновь впилась в жесткие губы. Пока она изнывала в глубоком, одурманивающем поцелуе, ее маленькая ладошка потянулась вниз и, найдя плотный центр сосредоточенной мужской энергии, принялась массировать его своими шаловливыми пальчиками.