– Вернись! – Сквозь горькие слезы произнесла воительница, вновь падая на мягкую поверхность постели. – Ты же говорил, что если я хоть что-то разобью в твоем доме, то ты заставишь меня языком вычищать разбросанный мусор. Так вот, знай, я разрушу здесь все до последней статуэтки, если ты сейчас же не вернешься! Разрушу, ты слышишь?!

Ее крики невозможно было не услышать и за пределами огромного дома. Но, тем не менее, Мануэль не вернулся. В отчаянье она смотрела на закрытую дверь ещё около десяти минут, но вот, поняв, что ему похоже наплевать на последствия своего интерьера, Шеннон вконец расстроилась. Углубившись лицом в подушку, она плакала навзрыд совсем как маленький неугомонный ребенок, у которого забрали его любимую игрушку. Вот только Мануэль не был ее игрушкой. Она полюбила этого мужчину всей душой, и именно от этого ей было невыносимо тяжело пережить его столь очевидное пренебрежение к ней. Залив подушку своими солеными слезами, девушку наконец-то сморил тяжелый, беспокойный сон, в котором она по-прежнему изо всех сил рвалась к любимому мужчине, однако он, увы, уже не видел ее из-за окруживших его лиц знойных красавиц…

Вернувшись домой лишь за полночь, Мануэль устало вздохнул. День выдался очень напряженным. Сегодня на его фабрике запустился новый проект, на разработку которого требовалась не одна неделя. Он же приказал своим людям создать его за считанные дни. Ограниченный во времени, Мануэль просто не мог поступить по-другому. Одержимый этой идеей, он лишь только хотел порадовать своего кареглазого ангела, коротающего последние вольные дни в четырех стенах. Как ни странно, но даже после утреннего инцидента Мануэль так и не смог в полной мере разозлиться на Шеннон. Поначалу длительных размышлений он, конечно же, обвинял во всем неразумную, взбалмошную девчонку, решившую диктовать ему свои условия. Но постепенно гнев остыл, и на его место пришла лишь угрюмая подавленность, несущая с собой жестокую ответственность за случившееся. Не разгуливай он с Микелиной так открыто под окнами собственной спальни, не оставь он бутылку шампанского в сейфе – всего бы этого не случилось и Шеннон по-прежнему была бы тем смеющимся ласковым котенком, в нежности которого он купался последние дни.

Устало потерев ладонью лоб, мужчина остановился по центру просторной залы первого этажа. В столь громадном и пустом помещении отчетливо слышался каждый шаг до блеска начищенных ботинок по столько же сверкающему своей чистотой холодному камню. Отрешенно пройдясь взглядом по краскам разноцветной мозаики, вымощенной на гранитном полу, брюнет тихо вздохнул. Ему совсем не хотелось возвращаться к сегодняшнему скандалу, однако проигнорировать Шеннон было выше его сил.

Заметив мелькнувшую вдалеке фигуру служанки, Мануэль тут же окликнул ее:

– Роза!

Оглянувшись на зов, темнокожая женщина быстро развернулась и поспешила к хозяину.

– Да, синьор? – Бесстрастно смотря на высокого, широкоплечего мужчину, Роза как обычно молчаливо ожидала дальнейших указаний.

Чувствуя себя в некоторой степени неловко под, казалось бы, всевидящим оком своей служанки, словно он был шкодливым мальчишкой, волочащимся за самой красивой девчонкой в классе, Мануэль намеренно резко спросил:

– Как себя чувствуют наша гостья?

Ничуть не испугавшись грубого тона хозяина, которого она знала едва ли не с пеленок, Роза мягко улыбнулась в ответ.

– С ней все в порядке, синьор. Пару часов назад, когда я заносила ужин, молодая синьорина крепко спала в постели.

Облегченно вздохнув, Мануэль на секунду позабыл свое былое притворство и задумчиво посмотрел на белые резные перила второго этажа. С одной стороны его разрывало желание немедля подняться по лестнице и очутиться в крепких объятиях Шеннон, но с другой стороны, что если она до сих пор таит на него злобу? Что-что, а успокаивать разъяренную тигрицу у него сейчас не было ни сил, ни желания. Решив оставить все, как есть, мужчина перевел взгляд на Розу.

– Хорошо. – Вслух сказал он, решив перевести тему. – Будь добра, принеси мне какой-нибудь легкий ужин в кабинет и… – Замолчав на секунду, Мануэль вновь посмотрел наверх и, тихо вздохнув, договорил. – Моя спальня нуждается в ремонте, так что приготовь к завтрашнему дню крайнюю гостевую комнату на втором этаже.

– Слушаюсь, синьор. – С готовностью вымолвила служанка, следя за тем, как насупившийся хозяин вновь принял былой отрешенный вид, и, пройдя мимо нее, направился в сторону кабинета.

Услышав, как тяжелая дверь захлопнулась, Роза лишь протяжно вздохнула и, впервые дав выход своим истинным эмоциям, неодобрительно покачала головой.

– Не было в этом доме печали…

Проснувшись от тихого стука в дверь, Шеннон глубоко вздохнула, перевернулась на правый бок и сонно моргнула. В тот же миг в ее глаза ударили яркие лучи солнечного света, отчего лежащая на кровати брюнетка болезненно простонала, прикрыв лицо ладонью. От столь резкой перемены голова начала пронзительно гудеть, во рту появилась беспощадная сухость, а атрофированные мышцы разом напряглись, заставляя невыносимо страдать ее бренное тело.

Стук повторился.

Пытаясь справиться с мучительной болью, Шеннон слабо произнесла:

– Войдите.

Догадываясь, что стучит кто-то из слуг, а не полноправный хозяин этой же спальни, Шеннон даже не попыталась привести себя в порядок. Не обращая внимания на спутанные волосы, она лишь как можно плотнее закрывала ладонью щиплющие от солнца глаза.

– С добрым утром, синьорина. – Входя на порог, приветственно улыбнулась ей Роза.

Голос служанки эхом раздался и в без того гудящей голове. Резко прислонив ладони к ушам, Шеннон изо всех сил старалась угомонить нарастающий звон.

– С добрым утром. – Хриплым после сна голосом, ответила девушка. Щурясь, она осторожно посмотрела на залитое яркими солнечными лучами окно и с легким любопытством спросила. – А который сейчас час?

– Почти девять. – Вновь слишком громко отозвалась служанка.

Забыв о ярком свете, брюнетка недоуменно распахнула глаза.

– Сколько же я проспала?

– Около суток. – Все тем же любезным голосом оповестила Роза и, заметив легкий шок на лице молодой синьорины, сочувственно улыбнулась в ответ. – Принести вам завтрак?

От одной мысли о еде желудок Шеннон скрутился плотным узлом и начал неодобрительно урчать.

– Нет. – Качая головой, произнесла она. – Я не голодна.

Пока Шеннон ошеломленно думала о том, как же это она умудрилась столько проспать, Роза быстро вошла в комнату и, поставив на пол ведро и пару метущих щеток, снова посмотрела на лежащую под легкой простыней девушку.

– Тогда, надеюсь, вы не будете против, если я прямо сейчас начну уборку?

Вновь медленно повернув голову к темнокожей женщине, Шеннон непонимающе повторила:

– Уборку? Сейчас?

Опустив взгляд, она наконец-то заметила часть сломанной статуэтки, осколки которой покоились возле ног служанки. Незатейливая безделушка была разрушена почти полностью, и лишь небольшой кусочек, изображающий грозную морду тигра, напомнил ей о своей былой красоте. Направив взгляд на отдаленные предметы спальни, Шеннон медленно осмотрела царивший вокруг хаос.

Поначалу она всерьез подумала, что пока спала, в комнате разом пронеслись цунами, ураган и ещё парочка форс-мажорных явлений. Некогда красивые, позолоченного цвета обои теперь были усеяны темными пятнами от попавшей на них воды. Толстая бумага оказалась кое-где даже порванной. Переведя изумленный взгляд на изувеченные двери, девушка пораженно охнула. Обшарпанное в некоторых местах дерево, казалось, до сих пор плакало своими смоляными слезами. Но самое ужасное творилось с ковром. Его некогда высокий, пышный ворс теперь был словно проеден плешью. Повсюду валялись осколки разбитого стекла. Заметив в одном из углов половинку фарфоровой вазы, Шеннон вдруг вспомнила, что здесь произошло.

– О, Боже… – С ещё большей болью в голосе простонала она.

Краска стыда горячей волной начала медленно заполонять бледные щеки.