Быстро высушив волосы и одевшись, Дин Винчестер отправился на поиски своего соседа, который убежал как на пожар, едва проснувшись и поняв, что произошло. С твёрдой уверенностью в своих силах и шатким равновесием души, он отправился бродить по улицам, гадая, куда мог побежать его Кот. (Даже после всего, что случилось, Дин всё равно про себя называл парня «мой Кот»).

А в это время наш юный Кастиэль, покинув квартиру в общежитии, бежал по улицам большого города, не разбирая дороги, слёзы застилали ему глаза, сердце разрывалось от боли, а в голове билась только одна мысль: «Он меня не простит».

- Как??? Как я мог это сделать!? Этот проклятый алкоголь! Я толком не могу вспомнить, что было, – отчаянно шептал юноша, пробегая мимо удивлённых прохожих. – Что же делать??? Как мне смотреть ему в глаза. Нет! Я больше не смогу его увидеть, он просто убьёт меня. Ему нравятся девушки – это общепризнанный факт, а я? А что я? Для него я всего лишь сосед по квартире, один из многих, я никогда не смогу стать для него кем-то особенным. Глупое сердце, на что ты надеялось, когда трепетало от каждого его взгляда или пускалось вскачь от одного его легкого прикосновения?

Силы стремительно таяли, бежать становилось всё тяжелей, и под грузом своей боли юноша, поднявшись на небольшую каменную лестницу, опустился на колени и тихо заплакал. На мгновенье позволив забыть себе, что является мужчиной, который не должен показывать своих слёз, забыть про то, что он находится в большом городе и мимо проходят люди, бросая на юношу обеспокоенные и жалостливые взгляды. Да, сейчас он был жалок, но в отчаянье своего сердца не замечал этого и, устремив свои мутные от слёз глаза к небу, произнёс:

- Господи, что же делать мне? Я не смог сохранить тот ценный подарок, что был дарован тобой. Господи, помоги мне, – и вновь горячие слёзы побежали по бледным щекам.

- И будет, прежде, нежели они воззовут, Я отвечу; они еще будут говорить, и Я уже услышу*, – раздался мягкий голос откуда-то сбоку, – Твои слова будут услышаны, сын мой. Что случилось? – священник подошел к Новаку и присел рядом с ним. Парень медленно поднял голову и повернулся к говорящему.

- Святой отец? – тихо произнёс он.

- Да, меня зовут Пастер Нил.

- Где я?

- Ты у дверей церкви, где я служу. Пойдем внутрь, дитя моё. Я вижу, что тебе плохо. Исповедуйся и тогда тебе станет легче, – всё тем же мягким голосом отвечал пастор.

- Церковь? Да, хорошо. Я думаю, что исповедь мне и правда необходима, – юноша встал и пошел следом за священником внутрь небольшой церкви, которая была невзрачна на вид, но внутри, озаренная светом мозаичных окон, она дарила покой, в ней царила какая-то неповторимая атмосфера. От этого казалось, что всё плохое простится и ты снова станешь чист. Они прошли до конфессионала, и юный Новак, собрав всё своё мужество, ждал первых слов священника.

- Я слушаю, дитя моё, – отозвался священник.

- Святой отец, я грешен, – тихим голосом начал юноша. – Не так давно я приехал в этот большой город на обучение и успешно поступил в университет. Меня поселили вместе с юношей, второкурсником, в общежитии. В первый день я подвергся гонению со стороны старших ребят, они желали, чтобы я выполнял их поручения, а когда я отказался, они решили избить меня. Тогда я воззвал к Господу, прося о защитнике. И Господь послал мне его: это был тот самый юноша, с которым мне предстояло жить. Он защитил меня, с тех пор, находясь под его защитой, не один хулиган не смел приблизиться ко мне. Так проходили дни, мы хорошо поладили, хоть у него и было множество вредных привычек и он мало ценил заветы Господа. Всё было бы хорошо, но… – тут парень умолк, но потом, проглотив ком в горле, произнёс, – но я начал испытывать к своему защитнику непозволительные чувства, я стал испытывать ревность, которая приносила мне боль, удовольствие от его внимания ко мне: в моем сердце возросла любовь. Когда я с его друзьями был в клубе, вокруг него вилось несколько девушек. Увиденное принесло мне большую боль, и я, не в силах это стерпеть, убежал. Но мой защитник и тогда не покинул меня, он отправился на мои поиски и нашел. Он спрашивал, почему я убежал, но уважал моё желание молчать. Я заставил его сильно волноваться обо мне. Но некоторое время спустя, он предложил мне погулять вместе с ним, только вдвоём. Я согласился. Мы были в баре, я с алкоголем не дружу, быстро пьянею, а потом не могу точно вспомнить, что было. И вот, после того вечера, я проснулся с ним в одной постели, ночью мы предавались греховной страсти, и, зная его, я уверен, что это именно Я принудил его к этому. Я не знаю, что мне делать, святой отец, я люблю его, но он наверняка презирает меня, – с каждым сказанным словом тяжёлый груз на плечах Кастиэля становился чуть-чуть легче, сердце, скованное болью, немного отпускало, слёзы постепенно перестали литься из его глаз.

- Я понял твою проблему, сын мой. И грех твой в желании, прелюбодеянии. Я отпускаю тебе грехи, в которых ты покаялся, я вижу, что сердце твоё чисто и слова твои искренни.

- Спасибо, святой отец. Но что же мне делать? Я не могу вернуться домой.

- Я понимаю, прежде всего тебе следует смирить своё сердце, а после – поговорить с тем юношей. Я уверен, что он в не меньшем смятении, чем ты. А пока, я позволю тебе остаться при церкви.

- Я так и поступлю, святой отец, спасибо Вам за Вашу доброту, – с облегчением ответил парень.

Дин бродил по улицам вот уже шестой час кряду, но не мог найти ни одного следа Кастиэля; сколько бы людей он не спрашивал, никто не видел его. Отчаявшись, он подумал, что Кас просто поехал домой или пошел к какому-нибудь другу по университету. То, что он прекрасно знал, что у Каса нет близких друзей, кроме него и его ребят, Дин решил отбросить. Мысленно утешая себя этими доводами, он вернулся в общагу.

Прошло три дня, а Кастиэль так и не объявился, и Дин узнал номер родителей парня, но оказалась, что дома он не появлялся. В универ он тоже не ходил. Всё более и более мрачным становилось настроение Винчестера, он переживал за Кастиэля. В один из вечеров, когда он ждал Каса дома, Дин занялся самокопанием и самоанализом, чтобы понять, что же он чувствует к своему соседу, но это ни к чему не привело, он явно что-то упускал. Вечером четвёртого дня, измотанный переживаниями и своими мыслями, Дин напился, пытаясь утопить в выпивке своё сознание.

- Эй! Эй! Винчестер! Ты живой? – кто-то тряс парня за плечо.

- Кас??? – сонно произнёс Дин и попытался открыть глаза, он был всё ещё пьян, хотя потому, что в комнате было светло, становилось понятно, что уже утро, а, вероятнее всего, день.

- Нет. Это не Кас, это Скотт. А теперь, давай встряхнись и объясни, что, чёрт возьми, тут происходит!!! – почти прокричал парень.

- Скотти, прошу, не ори, у меня голова раскалывается, – взмолился Дин.

- Не страшно, давай говори, что происходит, всю неделю ты ходишь весь дерганный и злой как сто чертей, на всех рычишь и кидаешься. Кастиэль не появляется в университете. Что между вами произошло? – Скотт говорил это негромким, но злобным голосом, что даже хмельной мозг Дина понял, что с ним лучше сейчас не шутить.

- Я толком и сам не знаю. Я по твоему совету пошел гулять с Кастиэлем, чтобы понять, что у него за тайна, но в баре мы малость перебрали. И он вырубился. Я принёс его домой и уложил на кровать. А дальше… Скотт я не знаю, что на меня нашло, но… – Винчестер замолчал, а на его лице отразилась боль. – Я не хотел его пугать, я не хотел, чтобы всё так произошло, и я не могу понять себя, ведь я никогда не был таким.

- Да объясни ты толком, что произошло потом, – хотя Скотт уже догадывался о возможном исходе событий.

- Я его … мы… – выдохнув он, быстро произнёс, – я переспал с ним, – и медленней, – и я не думаю, что он был согласен, – Скотта удивила боль, которую он увидел в лице Дина, его друг никогда раньше не проявлял таких сильных эмоций.

- Дин, ты … – осторожно начал парень.

- Скотти, ведь я никогда не интересовался парнями, тогда почему? Почему я набросился на него, ведь он, Кот, такой чистый, такой хороший, его хочется защищать и оберегать, а я… – печально вопрошал Винчестер.