Т. К. А примут меня там?
ДЖЕЙК. Я сказал ему о тебе сегодня утром по телефону. Он спросил только одно: играешь ли ты в шахматы?
Т. К. Играть-то играю, но предпочел бы поглядеть, как играете вы.
(В камине свалилось горящее полено, и, привлеченный его треском, я уставился на огонь, думая о том, отчего Джейк не дал Адди описать внешность Куинна, рассказать, как тот выглядит. Я старался представить его себе, но не получалось. На ум приходил отрывок из Марка Твена, что прочитал мне Джейк: «Из всех существ, которые были созданы, человек — самое отвратительное… ему одному свойственна злоба… из всех созданий на земле он один обладает подлым умом». Голос Адди вывел меня из тягостного раздумья.)
АДДИ. О боже, опять идет снег. Правда, совсем небольшой. Снежинки как будто плавают в воздухе. (За-тем, словно возобновление снегопада навело ее на мысли о смерти и быстротечности времени.) Вы знаете, прошло уже почти пять месяцев. Слишком большой для него срок. Обычно он так долго не ждет.
ДЖЕЙК (взволнованно). Адди, о чем ты?
АДДИ. Мой гробик. Вот уже почти пять месяцев, как я его получила. Я говорю, что он обычно так долго не ждет.
ДЖЕЙК. Адди, но я же здесь. С тобой ничего не случится.
АДДИ. Да, Джейк, конечно. Я думаю об Оливере Джейгере. Интересно, когда он получит свой гробик. Только представьте себе: Оливер — начальник почтамта. Начнет сортировать полученную почту и… (Ее голос вдруг сильно задрожал: звучавшую в нем взволнованную грусть еще острее подчеркивало беспечно-веселое пение канареек.) Но это произойдет не так скоро.
Т. К. Почему же?
АДДИ. Сначала Куинн заполнит мой гроб.
Мы уехали от Адди в шестом часу. Ветер стих, снег больше не шел, воздух был окрашен янтарным отблеском заката и бледным сиянием восходившей луны. Полная луна поднималась вверх по небу, точно круглое белое колесо или белая безликая маска, угрожающе заглядывающая к нам в стекла машины. В конце Главной улицы, там, где город переходит в прерию, Джейк указал мне на заправочную станцию: «Вот эта и принадлежит Тому Генри. Том Генри, Адди и Оливер Джейгер — их осталось только трое из всех членов речного комитета. Я говорил тебе, что Том Генри чудак, которому везет. Проголосовал против всех остальных. Его оставят в покое. Том Генри гробика не получит».
Т. К. «Гроб для Димитриоса».
ДЖЕЙК. О чем ты?
Т. К. Это книга Эрика Эмблера. Увлекательный детективный роман.
ДЖЕЙК. Роман? (Я утвердительно кивнул, и он состроил гримасу.) И ты читаешь такую чушь?
Т. К. Грэм Грин был первоклассный писатель, пока не попал в сети Ватикана. После этого он уже не создал ничего равного своему «Брайтонскому утесу». Мне нравится Агата Кристи, я люблю ее книги. И Рэймонд Чэндлер — отличный стилист, настоящий поэт. Даже если сюжеты у него никудышные.
ДЖЕЙК. Чушь. Все они пустые фантазеры, садятся за пишущую машинку и стучат, что бог на душу положит, — вот и все.
Т. К. Значит, Том Генри не получит гробика. А как насчет Оливера Джейгера?
ДЖЕЙК. Тот-то получит. Однажды утром, когда он будет сновать по почте, опорожняя мешки с поступившей почтой, он найдет в одном из них коричневую картонку с собственным именем. Неважно, что он приходится троюродным братом Бобу Куинну, неважно и то, что он поет ему осанну. Преподобный Боб не подумает пощадить Джейгера за то, что тот его славословит. Насколько я знаю преподобного Боба, от него этого не дождешься. Скорее всего он уже поработал своим острым ножичком, сделал знакомую маленькую безделицу и засунул туда снимок Оливера Джейгера…
(Голос Джейка дрогнул, он замолчал, а нога его непроизвольно нажала на тормоз: машину занесло, она дернулась в сторону, но выровнялась, — и мы поехали дальше. Я понял, в чем дело. Он, как и я, вспомнил патетическую фразу Адди: «…сначала Куинн заполнит мой гроб». Я попытался придержать язык, но он отказывался мне повиноваться.)
Т. К. Но это значит…
ДЖЕЙК. Включи-ка лучше фары.
Т. К. Это значит, что сначала умрет Адди.
ДЖЕЙК. Черт побери, нет! Я знал, что ты это скажешь! (Он ударил ладонью по рулю.) Я окружил ее плотной стеной. Дал ей тридцативосьмикалиберный револьвер, которым пользуются детективы, и научил стрелять. Ей ничего не стоит всадить пулю между глаз с расстояния в сто ярдов. Она обучилась каратэ и может расколоть доску ребром ладони. Адди умна, ее не очень-то проведешь. И к тому же здесь я. Я слежу за ней. Слежу и за Куинном. И другие агенты тоже.
(Сильные эмоции, как, например, страх, граничащий с ужасом, могут поколебать логику даже таких трезвомыслящих людей, как Джейк Пеппер, чьи меры предосторожности не спасли Клема Апдерсона. Я не собирался спорить с ним по этому вопросу, по крайней мере теперь, когда им владело безрассудство, но почему он, считая, что Оливер Джейгер обречен, был так уверен, что Адди в безопасности и с ней ничего не случится? Ведь если Куинн, останется верен своему плану, он непременно уберет со сцены Адди, отправит ее на тот свет, прежде чем приступит к выполнению заключительной части своего замысла — пошлет гробик начальнику местной почты, своему троюродному брату и стойкому защитнику.)
Т. К. Я слышал, что Адди совершила кругосветное путешествие. Думаю, что сейчас самое время снова его повторить.
ДЖЕЙК (резко). Она не может уехать отсюда. Во всяком случае сейчас.
Т. К. Вот как? Но она вовсе не похожа на человека, желающего покончить с собой.
ДЖЕЙК. Ты понимаешь, во-первых, у нее школа, а занятия там кончаются только в июне.
Т. К. Бог мой, Джейк! Как ты можешь говорить о занятиях?
(Несмотря на спустившиеся сумерки, я различил смущение на его лице, но он тут же крепко сжал челюсти.)
ДЖЕЙК. Мы уже обсуждали этот вопрос. Говорили, что она могла бы отправиться вместе с Мэрили в морской круиз. Но она не хочет никуда ехать. Говорит: «Акуле нужна приманка. Акулу без приманки не поймаешь».
Т. К. Значит, Адди служит приманкой. Как овца, которая ждет, когда на нее набросится тигр.
ДЖЕЙК. Поосторожней. Мне не очень-то нравится твое сравнение.
Т. К. А как бы ты сам это назвал?
ДЖЕЙК (молчит).
Т. К. (молчит).
ДЖЕЙК. Куинн, конечно, не забыл об Адди. Он собирается исполнить свое обещание. И вот, когда он предпримет попытку, мы и пристукнем его. Поймаем прямо на сцене при свете прожекторов. Конечно, есть некоторый риск, но его не избежать. Ведь понимаешь, если сказать по правде, это — единственный шанс поймать его.
(Я прислонился головой к стеклу; в памяти возникла красивая шея Адди в то мгновение, когда она, запрокинув голову, одним глотком выпила ослепительно игравшее в свете огня красное вино. Мне стало не по себе, и я почувствовал неприязнь к Джейку.)
Т. К. Мне нравится Адди. Она настоящий человек, одно только непонятно: отчего она так и не вышла замуж?
ДЖЕЙК. Можешь не волноваться по этому поводу.
Адди выходит замуж за меня.
Т. К. (по-прежнему уйдя в свои мысли, вспоминая, как Адди пила вино). Когда?
ДЖЕЙК. Летом, когда получу отпуск. Мы никому об этом не говорили. Кроме Мэрили. Поэтому, понимаешь, Адди в безопасности. Я не допущу, чтобы с ней что-нибудь случилось: я люблю ее и собираюсь на ней жениться.
(Летом… до лета — целая вечность. Белая полная луна плыла высоко в небе над покрытыми искрящимся снегом прериями. Выли койоты. В холодных заснеженных полях коровы в поисках тепла тесно жались друг к другу. Иногда животные держались парами. Я обратил внимание на двух пятнистых телят, стоявших бок о бок, словно каждый из них заботливо оберегал другого, как Джейк и Адди.)
Т. К. Ну что ж, поздравляю! Прекрасно. Я уверен, что вы будете счастливы.
Вскоре показалась высокая, обнесенная колючей проволокой ограда, похожая на ограду концентрационного лагеря. Она шла по обеим сторонам шоссе, а за ней лежало ранчо Б.К., простиравшееся примерно на десять тысяч акров. Я опустил стекло, и в машину ворвался ледяной ветер, остро пахнуло свежим снегом и старым слежавшимся сеном.
