Семенные коробочки каучукового дерева (Hevea brasiliensis).
Бразильское дерево, дающее натуральный каучук (Hevea brasiliensis), имеет восьмисантиметровые трехдольные капсулы с тонкой кожицей и костяной внутренней стенкой. Созревая, капсула лопается с такой силой, что, по словам Ридли [99], семена разлетаются метров на сорок.Так же, но гораздо менее шумно разлетаются семена клещевины (Ricinus communis) и многих трав, растущих в наших дворах.В Перте (Западная Австралия) была обнаружена связь между ростом деревьев и характером и интенсивностью звуковых колебаний. Бюллетень Общества любителей деревьев (июль 1963 г.) сообщает:
«По словам миссис Дж. Браун, проживающей в Ардоссе на полуострове Йорк, растениям чрезвычайно полезна музыка.Каждое утро, начиная с ноября, она по полчаса играла в своем саду скрипичные концерты цветам, овощам и сорнякам и утверждает, что уже через десять дней рост и окраска их стали гораздо более интенсивными. Рост у овощей и сорняков был не таким заметным, как у цветов...Она утверждает, что звуковые волны воздействуют в растении на что-то, что увеличивает углеродное питание и стимулирует цветение. Цветам, по-видимому, нравилась скрипка. Овощи предпочитали звуки низкой тональности».
Г. Шеффер в «Gardener's Chronicle» от 5 сентября 1964 г. сообщает, что правительство индийского штата Мадрас проводит полевые опыты, чтобы установить, стимулирует ли музыка рост растений. Из громкоговорителей над рисовыми полями разносится музыка. Снятый с этих полей урожай будет сопоставлен с урожаем, снятым с контрольного поля, не получавшего музыки. Этот опыт был поставлен после того, как Т. Сингх, глава ботанического факультета Аннамалайского университета (Южная Индия), сообщил, что обработка растительных клеток ритмичными звуковыми волнами стимулирует рост растений.
25. ДЕРЕВЬЯ, ДАЮЩИЕ ВОДУ, МОЛОКО И СОЛЬ
К несчастью, если читатель заблудится в тропическом лесу без запаса бутербродов, то уж, наверное, у него в рюкзаке не будет и этой книги. Тем не менее я хочу включить в нее описание нескольких деревьев, которые могли бы спасти ему жизнь или, во всяком случае, сделать более вкусной ту пищу, которую ему удастся раздобыть. В разных частях мира есть деревья, которые, если вы сумеете их узнать, снабдят вас водой, молоком и солью. Заблудившемуся путешественнику обычно нужнее всего бывает вода. В тропиках его лучшим другом оказывается вездесущая кокосовая пальма, которая обеспечит его и питьем и едой. В Австралии и на южных островах Тихого океана вам помогут утолить жажду казуарина и цветоножки различных пальм. Ричард Ховард [55], изучающий условия жизни в тропиках, писал:
«В нескольких сообщениях говорилось об использовании для питья древесного сока. В одном из них упоминается, что казуарина, или австралийская сосна, дает приятную жидкость, если отпилить большую ветку. В примечании указывается, что местные жители называют казуарину «кровоточащим деревом», и, к несчастью, от подобных повреждений ее охраняет строгое табу.Сок различных пальм получали, срезая цветоножку и собирая готовое питье во флягу или в колено бамбука. В различных сообщениях указывается, что сок добывался таким образом и из кокосовой пальмы, пальмы тени, пальмы Нипа и корифа...»
В Африке утолить жажду можно с помощью нескольких деревьев. Долзил [30] пишет о мусанге Смита (Musanga smithii): «Молодые ветки содержат пригодную для питья влагу, и их часто обламывают и высасывают охотники и обезьяны. Из разреза стебля жидкость сочится довольно долго, как и из корней, причем можно возобновить ее выделение, если через несколько часов поскоблить разрез или постучать по ветке».В Австралии воду накапливает квинслендское бутылочное дерево (Brachychiton rupestris).Цветочные почки африканского тюльпанного дерева (Spathodea campanulata) настолько полны воды, что на некоторых местных наречиях его называют «дерево-источник». Ствол равеналы дает достаточно влаги, чтобы утолить жажду. Некоторые африканские деревья могут служить резервуаром для воды. Р. Стори [110] писал, что Ricinodendron rautanenii «иногда собирает дождевую воду в углублениях своего ствола», а старые Boscia albitrunca, в которых часто образуются дупла, служат естественными резервуарами для дождевой воды, и охотники в случае необходимости пробивают в них отверстия, чтобы добыть ее». Г. Гай писал о других областях Африки:
«В Судане баобаб служит хранилищем воды, и, возможно, не только там. Местные дикари выдалбливают стебли и в сезон дождей заполняют их водой. В ствол они вбивают деревянные клинья, чтобы с помощью такой лестницы облегчить доступ к воде...Я употребил слово «дикарь» сознательно – одно из наиболее приятных моих воспоминаний о Судане связано с тем случаем, когда мне за столом прислуживал абсолютно нагой дикарь ростом в два с лишним метра. Его единственным одеянием были узоры, наведенные древесным углем, пышная прическа и копье. Такое увидишь даже не во всяком парижском кафе!»
Умбу (Spondias tuberosa) на северо-востоке Бразилии образует на корнях большие подземные «луковицы», которые служат ему хранилищами воды во время засухи. Это дерево не следует смешивать с аргентинским омбу (Phytolacca dioica).Прочитав это описание деревьев, хранящих воду, можно подумать, будто их главная цель — служить человечеству. Но по зрелом размышлении приходишь к выводу, что это весьма маловероятно. Многие деревья обеспечивают себя водой, чтобы спокойно переносить засуху, иссушающие ветры и палящее солнце. Резервуар в тканях дерева сохраняет аварийный запас воды, который, возможно, придется растягивать на несколько месяцев, если не лет.Удивительные видоизменения претерпевает эта резервуарная система у мексиканского дерева, которое в просторечии называют el pochote (Ceiba parvifolia). Этот вид произрастает в Пуэбло, Оахаке, Морелосе и Герреро среди колючих зарослей, в краях, где краткий сезон дождей сменяется длительной засухой. Дерево это растет на сухих склонах, его корни не достигают глубоко залегающих почвенных вод, но оно цветет и плодоносит в то время, когда почва, вне всяких сомнений, не может снабжать его достаточным количеством воды.
«Камотес» на корнях мексиканского дерева (Ceiba parvifolia) представляет собой подземный резервуар для воды.
К. Мюллер [83] обнаружил на корнях пяти экземпляров большие мягкие шаровидные образования. Эти органы, достигающие в диаметре 30 см, местные жители называют «камотес». Они возникают как небольшие мясистые вздутия на молодых корнях и сохраняются в течение многих лет. Грубый пробковый внешний слой окружает мягкую, волокнистую, губчатую сердцевину. В начале засушливого сезона эти «камотес» содержат значительное количество воды, в конце же его они совсем ее лишены. Совершенно очевидно, что в сезон дождей в этом подземном резервуаре накапливается запас воды для дальнейшего использования. Подробно это явление исследовал М. Мозли младший [82].Сто лет назад Александр фон Гумбольдт описал «молочное дерево» (Brosimum utile), которое распространено от Венесуэлы до Коста-Рики:
«В течение многих недель мы слышали рассказы о дереве с полезным, как молоко, соком. Само дерево зовется «коровьим», и нас заверили, что негры на фермах, постоянно пьющие этот сок в больших количествах, считают его чрезвычайно питательным – заявление, которое особенно поразило нас потому, что млечный сок растений, как правило, бывает едким, горьким и более или менее ядовитым. Однако, пока мы жили в Барбуде, Нам довелось убедиться на опыте, что достоинства «коровьего дерева», или «пало де вака», не были преувеличены. Это прекрасное дерево схоже с хризофиллумом (Chrysophyllum cainito); его очередные продолговатые, остроконечные, кожистые листья имеют в длину около 25 см, боковые жилки расположены параллельно и выступают на нижней стороне листа. Цветков нам увидеть не довелось, плод же довольно мясист и содержит одно-два зерна. Если надрезать ствол, из надреза обильно течет клейкое густое молоко, ничуть не едкое и распространяющее приятный бальзамический аромат. Молоко это нам предложили в тыквенных флягах, и, хотя мы выпили его довольно много вечером перед сном и потом рано утром, мы не испытывали никаких дурных ощущений. Только вязкость этого молока делает его несколько неприятным для тех, кто к нему не привык.Негры и свободные, работающие на плантациях, употребляют его в пищу, размачивая в нем хлеб, приготовленный из маиса, маниоки и кассавы; управляющий фермой заверил нас, что рабы заметно толстеют в те сезоны, когда «пало де вака» дает больше всего молока. Подвергнутая действию воздуха, эта жидкость образует на поверхности – возможно, за счет поглощения атмосферного кислорода – пленки, желтоватые и волокнистые, как у сыра. Если отделить их от более жидкой части, они по эластичности почти не уступают каучуку, но со временем проявляют ту же склонность к гниению, как и желатин. Местные жители называют образующиеся сгустки сыром, и, по их словам, достаточно пяти-шести дней, чтобы они закисли, что и произошло с небольшим их количеством, которое я привез в Валенсию. Само молоко, хранившееся в закупоренной бутылке, выделило немного сгустков и не только не испортилось, но продолжало источать бальзамический аромат. Смешанный с холодной водой свежий сок свертывался плохо, но капелька азотной кислоты вызвала отделение вязких пленок».