Пока ваялся прицел, я взглянул на часы, и прикинув, что он будет за два часа до конца работы, окончательно успокоился. В очереди на крафтинг только два слоя керамики на щит и немного углеволоконной ткани. Чтобы не сидеть без дела в ожидании заветного прицела, я продолжил выжигание щита-двери. Вышел щит и в самом деле эпичным. Три листа 5 мм толщины были готовы, сто шестьдесят сантиметров в высоту и семьдесят в ширину позволяли прятаться за этой дверью, почти не пригибаясь. А в бутерброде с керамическими листами и углеволокном мне казались абсолютной броней. Хотя нет, пулю, даже бронебойную, он пару раз выдержит точно, да и лучевое оружие не страшно (керамика рассеет термопучок лазера и экранирует от электроимпульсного), но вот старый добрый кумулятив может и пройти. Но щит – это так, защита последнего шанса, основной упор сделан на рельсотрон. Руки бы не оторвала такая мощь.
Я уже ожидал окончания генерации в полной готовности: листы щита были расставлены вдоль стены, мой рейлган на верстаке помещен в тиски оружейного стенда, а отвертки и калибровочный лист ждали рядом. Писк, сообщающий об окончании работы констрактора, еще не утих, а я уже держал в руках черную металлическую коробочку с большой линзой в одном конце и резиновый кожух глазка в другой. Нежно приставил прицел к прицельной планке, закрутил несущие винты и, периодически поправляя регулировочными болтами, вставил, закрепил. Сейчас это было моей первой симфонией Бетховена, моей последней тетрадью математических формул Рамануджана. Наверное, именно так себя чувствовал Да Винчи – полуслепой, но закончивший Сикстинскую капеллу. Поборов желание опробовать свое оружие прямо сейчас, включил генерацию листов керамики и уже после пулей выскочил из мастерской. Пострелять вволю мне не светило ввиду небольшого ресурса ствола. Его хватит как раз примерно на ресурс заряда батареи. Потом замена ствола, зарядка батареи и снова в бой. Но один пробный выстрел я себе позволю. Вылетев из мастерской, я подумал, куда пальнуть – надо было проверить, такой ли пробивной у меня агрегат. Нет, я, конечно, уверен, но подлый червяк сомнения и детское любопытство брали верх. Приложив ружье к плечу, а глаз к прицелу, я, не спеша, начал ловить в перекрестие цели. Дрон не подходил – утяжеленная пуля с бронебойным сердечником прошьет его как комок фольги. Так я и перебирал цели, не торопясь, ведь на пробу у меня был всего один выстрел. Тут меня потрепали за плечо.
– Че, уже готов? – голос Аспида прозвучал за спиной, и я повернул голову.
– Нет, вот хочу попробовать. Собрал только, – сказав это, протянул ствол лейтенанту.
Он минуты четыре осматривал вундервафлю, затем выщелкнул патрон и вгляделся в его характеристики. То, что он считывал статы, было понятно по бегающим зрачкам.
– Сам придумал?
– Нет, не я. Интернет. А я лишь вспомнил идею и принцип. А снаряд из кино подбрил. Как думаешь, наведет шороху? – голос мой срывался от нетерпения.
– А давай попробуем. Только в дрона не стреляй, продырявит и не заметит, – он кивнул на остов робота на горе мусора. У Аспида тоже что-то дрогнуло, и безэмоциональный инженер-лейтенант превратился в дворового мальчишку с рогаткой. Конечно, его табельное оружие не чета этому, но ведь и ветерану боевых действий охота пульнуть из арбалета.
– Вот и я так думаю, – сказал я.
– Бей в шаттл. Я даю разрешение, – произнес Аспид и указал на ремонтируемый корабль без крыльев.
– Я что-то опасаюсь, – признался я.
– Не боись, или давай я? – его глаза загорелись еще больше. – Если и прилетит по башке, то стрелял я, и отвечать мне.
Очень не хотелось отдавать право первой ночи другому. Но и отвечать за дырявый шаттл тоже, а вот посмотреть, какая дырка будет в его борту – очень.
– Давай так: я отдаю тебе первый выстрел из этой малышки, а ты мне подгоняешь аккумулятор на Легионера? – и, поймав взгляд укора, продолжил: – Не обязательно новый. У меня лишь рабочая мускулатура без вооружения и брони, – было ощущение, что я оправдываюсь за то, что он у меня есть.
Лейтенант стоял задумчиво, а потом просиял.
– Ладно. И плюс с меня снимаются все договоренности, заключенные ранее.
– Согласен.
Что я буду иметь в сухом остатке: у меня будет батарея к Легионеру, плюс я проверю возможности моего рельсомета, и не просто, а на настоящем космическом грузопассажирском шаттле, пусть и нерабочем. И за эти испытания с меня взятки гладки, если что, как сказал Аспид, по шапке схватит он сам. Принял, не открывая, подтвердил контракт, и передал бабаху лейтенанту.
Издали на нас уже смотрели любопытные сослуживцы из моей центурии. Всем было интересно, что делает молодой зек с лейтенантом. Наверное, не стоило светить рейлган на глазах у будущих противников, но я уже пообещал обкатать его куратору, да еще и контракт. Ну ничего, будем считать это демонстрацией силы и фактором устрашения, вроде как говорю им: смотрите, какое чудо-оружие у меня имеется и если встретите меня на поле боя сегодня, то обходите.
Аспид проверил раму досылателя, вставил черный патрон, довел его.
– Готов? Внимание! – сказал он с мальчишеским азартом.
Затем включил лазер целеуказателя, точка которого заползала по брюху корабля, снял с предохранителя и нажал на гашетку. Его тело, облаченное в экзокостюм, повело, будто от сильного удара, но видимо он этого ожидал. Выстрела я не видел, лишь слышал звук заряжающихся конденсаторов. А вот место попадания виднелось бахромой раскаленного металла вокруг отверстия размером с монетку. Аспид, сунув в мои руки отстрелянный ствол и светясь от счастья, отправился к трапу, приставленному к шлюзу челнока. И на мгновение скрылся в проеме входа, затем выглянул и махнул рукой мне, приглашая присоединиться. Теперь уже я поднимался по ступеням. Внутри на полу сидел Аспид, с благоговейным блаженством созерцая обстановку. То отверстие входа снаряда, которое было в борту, здесь представляло собой разодранную дыру внутренней обшивки с арбуз величиной, с лохмотьями проводов, торчащих из нее, и пробитой шрапнелью осколков противоположной стеной.
– Рейлганы рулят не только в космозарубах, – вынес вердикт тридцатилетний детина Аспид. На меня эта картина тоже произвела впечатление. Мы вышли из челнока, громко обсуждая увиденное и озвучивая свои мысли о конструкционных правках. Диалог был жарким и мы, незаметно для себя, прокурсировали между наблюдавшими за нашим экспериментом зеваками к моему ангару. Затем Аспид снова надел маску надзирателя и пошел к своему посту, сказав, что я за батареей могу прийти минут через десять. Я зашел в мастерскую и любовно разместил рейлган на оружейном постаменте. Пригляделся к стволу, увидел шкалу износа, которая уменьшилась со ста до девяноста двух процентов, и подключил рукав зарядки батареи.
Здесь я все выполнил. Не дожидаясь отведенного срока, я отправился к Аспиду за обещанной батареей. Пришел к его посту, но там куратора не оказалось. Спустя где-то минуту он подошел, держа в руках фирменный серебристый бокс, на крышке которого красовался логотип «Легионер».
– Не новый, но рабочий. Ты без экзокостюма из своей пушки не стреляй, и позу устойчивую прими, а лучше ляг, – озвучил он. И, после нескольких секунд тишины, добавил: – Мощный больно, без экзокостюма плечо сломает, и на бегу не пальнуть. Ладно, иди, готовься, время заканчивается.
– Я еще щит делаю для защиты.
– Делай, – одобрил он. – Все пригодится.
Диалог пришел к логическому завершению, и я пошел обратно. Войдя в свою «обитель», я сразу не понял, что изменилось, но после обратил внимание на щит: на том, что должно было стать первым слоем моего ростового щита, был нарисован белым баллончиком элемент сортирного искусства, представлявший из себя мужской репродуктивный орган. Пока я уходил, мою мастерскую навещали! Я обернулся и похолодел – на оружейном стенде лежал только с мясом оторванный Пси-прицел. Все! Приехали! Меня обокрали! Я огляделся и понял, что мои нитроглицериновые мины тоже исчезли. Я пулей вылетел из двери и устремился к посту Аспида. Может, еще не все потеряно, может, есть камеры или еще что-нибудь. Не может быть, чтобы кто-то вынес из чужой рабочей комнаты волыну и преспокойно и незаметно ушел. Добежав до надзирателя, я, запыхавшись, судорожно перебирал в уме, что сказать первым:
