– Теперь я понимаю, почему ты сказал, что сегодня пойдем к императрице.

– Посмотрим, повезет нам или нет: вероятность не более десяти процентов. В документах написано, что останки были оставлены в подвале временно, а более поздних записей в архиве нет. Возможно, после ликвидации лаборатории тело просто уничтожили иди при отступлении увезли на Тайвань. Кроме того, мы не можем исключить и того, что впоследствии останки императрицы переместили в другое место.

– Хотелось бы, чтобы императрица была здесь, – сказал я, оглядываясь на мрачную черную ограду вокруг здания и пытаясь сдержать тревожное сердцебиение.

Мы с Е Сяо вошли внутрь. Теперь здесь располагались офисы различных наших и зарубежных фирм. Людей в коридорах было мало, большое здание казалось пустынным. Мы нашли работников хозяйственного управления. Е Сяо предъявил им свое служебное удостоверение и начал расспрашивать о том, что сейчас хранится в подвале. Эти люди работали здесь недавно, поэтому толком ничего сказать не могли. Наконец Е Сяо попросил проводить нас в подвал.

– Подвал никогда не открывается, что там – никто не знает, но если вы желаете его осмотреть – пожалуйста.

С этими словами завхоз извлек из сейфа большой тяжелый ключ.

– Сто лет им не пользовались, не знаю, сумею ли открыть. Мне идти с вами, или вы хотите открыть сами?

– Сами пойдем и откроем. Спасибо вам за содействие. – Е Сяо взял ключ и повел меня в дальний конец коридора.

Дверь была стальная, на вид очень прочная. Е Сяо вставил ключ. За долгие годы замок проржавел, все же ключ со скрипом повернулся, и массивная дверь открылась.

Сразу за дверью оказалась лестница, ведущая вниз. Впереди стоял сплошной мрак, разглядеть что-либо было невозможно, из глубины тянуло холодом. Я решил продемонстрировать свою отвагу и смело двинулся вниз по лестнице, но Е Сяо удержал меня. Он пошарил рукой по стене рядом с дверью и оказался прав: щелчок выключателя – в глубине подвала блеснул свет. Скорчив смешную гримасу, Е Сяо назидательным тоном сказал:

– Вот теперь пойдем.

– Хорошо, спускаемся.

Е Сяо пошел первым, а я – следом за ним.

Лестница была широкая – по ней могли идти шеренгой человек шесть. С обеих сторон – холодные каменные стены с осыпавшейся штукатуркой. Я осторожно спускался по высоким ступеням, ориентируясь на слабый огонек впереди. Наконец мы увидели источник желтоватого света – тусклую электрическую лампочку. Лестница по-прежнему вела вниз, и мы продолжили спуск. Я подумал, что сейчас мы находимся на глубине более десяти метров от поверхности земли.

– Почему подвал такой глубокий? – не удержавшись, спросил я.

Звук моего голоса породил в этом подземелье такое гулкое эхо, что от неожиданности я споткнулся и едва не упал, но Е Сяо успел подхватить меня:

– Осторожно. Этот подвал, как и весь дом, построили японцы. Я же говорил, здесь раньше была их охранка. Наверняка все это соорудили для каких-то особых целей, например, здесь могла быть подземная тюрьма или бомбоубежище. Поэтому подвал такой глубокий и просторный.

Какое простое объяснение. Мой страх сразу куда-то улетучился.

Мы продолжили спуск по лестнице, миновали по пути еще несколько желтоватых электрических ламп. Вдруг я вспомнил, что прочитал вчера в рабочем дневнике Дуаньму Июня: он поместил останки императрицы в подвале, потому что условия здесь соответствуют обстановке подземного дворца Хуйлин. От этого во мне опять все похолодело. Неудивительно, что Дуаньму Июнь выбрал такое место. У меня возникло ощущение, будто я спускаюсь в могилу. Ощущение было такое же, как на последнем этапе игры в лабиринт на сайте «Блуждающие души древних могил». Здесь тоже обитали духи. Могильный холод, мрак, подземелье – миражи страха и ужаса. От всего этого у меня заныло под ложечкой.

Мы с Е Сяо старались не шуметь, даже затаили дыхание, в тишине были слышны только наши шаги и их гулкое эхо. Точно такой же звук преследовал меня в лабиринте. По-моему, в подобных обстоятельствах у любого человека могло возникнуть ощущение, что он спускается в могилу, а сам он – грабитель могил. В древности грабители могил обычно шли на дело вдвоем, причем чаще всего это были родственники, например, такая пара, как мы с Е Сяо. Сам не знаю, отчего я подумал об этом. Кстати, цель нашей экспедиции – в общем-то самая грабительская: мы собрались потревожить покой императрицы. «Она – в – подземном – дворце», – опять послышался мне тихий, как дыхание, шепот.

Здесь ли императрица? Вдруг словно ледяная рука сжала мне сердце, а в голове возник образ обнаженной женщины, но эта картина не вызвала во мне вожделения, я испытал только страх и ужас. «Страх» и «ужас» – именно такие иероглифы начертал доктор Мо на календаре в день своей смерти. Я остановился.

– Дальше не пойду.

– Честно говоря, мне тоже страшно. – Е Сяо оглянулся на меня, его глаза странно блеснули в желтом свете лампы.

– Давай вернемся, раз так.

– Если будем трусить, станет еще страшнее.

Я кивнул, и мы продолжили спуск.

Наконец мы дошли до конца лестницы. В желтоватом свете мы увидели еще одну черную железную дверь. Е Сяо попытался открыть ее. Дверь оказалась не заперта, она с громким скрежетом подалась – и мы вошли.

Что же там, за дверью?

В душном, холодном и влажном воздухе мы увидели очень просторный зал – площадью, наверное, в сто квадратных метров. Помещение освещала такая же слабенькая лампочка. Вдоль стен были деревянные полки, предназначенные, видимо, для складирования чего-то, а посредине – помост, на котором стоял стеклянный гроб.

Стекло было разбито.

Гроб оказался пуст.

Мы с Е Сяо переглянулись. Он тяжело вздохнул. Потом мы осмотрели весь зал, но, кроме деревянных полок с пыльной битой лабораторной посудой, ничего не обнаружили.

Останков императрицы здесь не было.

Возможно, их давно перевезли. Может быть, в 1949 году переправили на Тайвань. А вдруг невежды из национального правительства просто уничтожили тело? Но в мою душу, кроме глубокого сожаления, закралась и тайная радость: я по-настоящему боялся увидеть эту женщину – она внушала мне страх.

– Смотри. – Е Сяо указал рукой на стену.

На белой стене масляной краской были намалеваны крупные иероглифы:

«В океане полагайся на Кормчего, в революции полагайся на идеи Мао Цзэдуна».

«Председателю Мао десять тысяч лет жизни, заместителю председателя Линю вечного здоровья».

«Слава хунвэйбинам!»

Что это такое? Как могли здесь оказаться дацзыбао – лозунги времен культурной революции? От этого я просто одурел.

– Верится с трудом. Единственное объяснение: здесь что-то произошло во времена культурной революции, – растеряно сказал Е Сяо.

Пожалуй, Е Сяо был прав. Другого объяснения не существовало. Я обратил внимание на последнее дацзыбао: «Заместителю председателя Линю вечного здоровья». Значит, это было написано до смещения Линь Бяо в 1971 году.

Прежде чем уйти из подвала, я осмотрел разбитый стеклянный фоб и потрогал рукой место, где лежала императрица. Мои пальцы ощутили леденящий холод, который мгновенно охватил все мое существо.

Только поднявшись наверх, мы наконец свободно вдохнули. Свежий воздух показался нам целительным бальзамом.

Мы отыскали завхоза и спросили, не известно ли ему, что здесь было во времена культурной революции.

– О том времени у нас тут никто ничего не знает, вам лучше расспросить нашего вахтера Дуга. Он прослужил в этом здании более сорока лет и во времена культурной революции тоже был здесь. Теперь он на пенсии, но работу не оставил.

В маленькой комнатке возле проходной было темновато. Пожилой мужчина – судя по всему, ему было крепко за шестьдесят – слушал старенький радиоприемник.

– Вы почтенный Дун?

– А вы кто такие будете? – с подозрением поглядел на нас старик.

– Я из общественной безопасности, – сказал Е Сяо, предъявляя свое удостоверение. – Почтенный шеф,[4] вы не помните, что здесь было во времена культурной революции?