*
"Легче устроиться гастарбайтером, чем преподавателем искусствоведения, если у тебя нет гоордской прописки!" – подумала Лиля, вернувшись домой. Вопреки ожиданиям, она не вышла замуж за губастого Витальку, ухаживающего за ней еще со школьных лет, а поступила заочно в библиотечный техникум в Гатчине. В эти два года она подрабатывала кассиром во дворце, а потом начала работать в сельской библиотеке. Здесь Лиля много читала, стараясь, чтобы у них были все литературные новинки (а не только затрепанные любовные романы и "бестселлеры" начала 90-х) и свежая пресса. За восемь лет стараниями Лили библиотека стала популярной в поселке, и девушка искренне полюбила свою работу и читателей. Она хорошо понимала Нику и соглашалась с ней в том, что умение найти и занять свое место в жизни и заниматься любимым делом важнее, чем выскочить замуж, "как должно".
Мать Лили обожала фильм "Однажды, двадцать лет спустя", и считала, что семейное счастье для женщины – первостепенное дело, а героиня Натальи Гундаревой – достойный пример для подражания Лиле и Нике.
Однажды она пригласила подругу дочери в гости, купив в "Дикси" ее любимых фруктовых пирожков, и предложила посмотреть фильм на ДВД. "И что? – спросила Ника после финальных титров. – Этому мы должны следовать? Да героиня с 17 лет, считай, и не жила. Ни высшего образования, ни стажа, ни профессии, и даже вечернее платье извела на карнавальный костюм, который дочка только раз и наденет. А такие мужья, как у нее, остались только в старых фильмах! Современный мужчина скорее заскучает рядом с такой матреной, у которой все разговоры только о кашках, курточках, стуле и подгузниках и, как минимум, начнет раздражаться и орать, а то и вовсе смоется налево! Я таких случаев сколько угодно наблюдаю. И, хотя не оправдываю гулящих мужиков, все же считаю, что женщина не должна превращаться в халду! Самостоятельная, успешная девушка сейчас куда привлекательнее, чем "босая-беременная-на кухне". Мужчина дома хочет не только борща, чистых трусов и спокойного супружеского секса в темноте под одеялом после разговора о ботиночках, опрелостях и двойках, но и духовного единства, общности интеллектуальных ценностей… А о чем можно поговорить с бабой, которая с 17 лет закопалась в пеленки и ничего, кроме этого, не видела? С ней и поговорить не о чем, если вы не фанатеете от бесконечных обсуждений, как Ваня пописал и что Маня получила за сочинение. Это с телкой, которая пишет свой телефон на тротуаре, можно и не разговаривать, а супруги все-таки должны общаться!". "Что за рассуждения? – охнула мать Лили. – Вашему поколению совсем вывихнули мозги!". "Мы еще ничего, – ответила Лиля, – а вот те, кто родился после дефолта – те вообще прагматики с пеленок, вместо домоводства их учат, как в 17 лет заработать первый миллион!". "Ну, знаешь, – покачала головой женщина. – С этой тенденцией ниспровергать и развенчивать то, что испокон веков считалось правильным, можно далеко зайти!". "Это лучше, чем стоять на месте", – парировала Ника. "Да, Ника, ты просто размазала мамин любимый фильм!" – сказала потом Лиля. "Да ну! Вечные ценности! – Вероника ожесточенно приколачивала рейку к забору. – Показали нам какую-то фефелу, плывущую по течению, и предлагают брать с нее пример: не учиться, не работать, не развиваться, а только плодиться и размножаться! Было бы чему подражать! Уж если на то пошло, лучше взять за образец некоторых моих сокурсниц! Одна девочка вышла замуж на первом курсе, за пять лет родила троих, получила красный диплом и сейчас ведет ток-шоу для матерей в прайм-тайм и неизменно входит в десятку самых красивых и стильных женщин на телевидении! Вот кому подражать надо!". Она так разгорячилась, что попала молотком по пальцу и сдавленно выругалась от боли. "Да ты и сама так считаешь, – продолжала она, окунув руку в кадку с дождевой водой, чтобы унять боль. – Важно не быть как все, не как положено (кем, кстати, положено?!), а найти и занять свое место в жизни!".
Тут Лиля поняла, что ей нечего возразить Веронике; подруга часто оказывается права, хотя ее прямолинейность иногда может ошеломить.
*
Лиля стояла на узкой платформе, всматриваясь вдаль. Прохладный майский ветер теребил ее длинные русые волосы, стянутые в "хвост" на макушке, и задувал под узкий джинсовый костюм. Несколько женщин с торбами и ведрами ожидали электричку из Гатчины, чтобы продать в Питере первые плоды из своих садов и парников и закупить там необходимые вещи, которые не всегда можно найти в Мариенбурге. Соседи Лили, нестарые еще энергичные пенсионеры, державшие трех коров, везли в город бидоны с молоком и две крынки домашней сметаны.
Наконец-то вдали показалась серо-красная питерская электричка. Лиля подошла к месту ее остановки, навстречу приближающейся "глазастой" железной мордочке. Сигналя и гремя колесами, электричка, гостья из большого города и другой жизни, подошла к платформе, степенно гася скорость и шумно отфыркиваясь.
Коренастая девушка в черных джинсах и короткой голубой ветровке вышла из вагона одной из первых. Ветер тут же разметал ее мальчишескую стрижку. Девушка закинула на плечо небольшую дорожную сумку и улыбнулась Лиле:
– Привет! Ну и толпа! В субботу все так и рвутся за город. В пятницу вечером лучше. Ну, рассказывай, как жизнь?
*
– Я опять подумала о том фильме, – сказала Ника, ложась на матрас, застеленный цветастым покрывалом и сбросив кроссовки. Ноги в толстых черных носках она закинула на спинку никелированной кровати. – Ведь фильм или книга должны чему-то учить, а чему можно научиться у тетки, просидевшей 20 лет в декрете? Кошки вон, бывает, три раза в год котятся, так что, с них тоже брать пример? Для этого большого ума не нужно, а только здоровая репродуктивная система! – она потянулась и зевнула. – Ох, Лилька, я вторую ночь без сна! Так спешила сдать материал к пятнице, что отдыхать забывала. Так чему, по-твоему, учит этот фильм?..
– Любви, семейным ценностям, – ответила Лиля, регулируя температуру на пульте автономного отопления, но, увидев скептическую усмешку Ники, не стала продолжать эту мысль.
– Да шарж это, а не ценности! -отрезала Ника. – Наташа Ростова в эпилоге отдыхает. Я в силу профессии человек трезво мыслящий, и всю эту лирику-романтику отметаю. Да и ты со мной согласна, но говоришь по привычке то, что слышала от мамы.
– Ты циник, – заметила Лиля, – действительно, все бы тебе разоблачать и ниспровергать!
– За это мне зарплату платят, – Ника повернулась на бок. – Тишина у вас! Я одурела от железной дороги. Вроде в вагоне сплю нормально, ничего не слышу, а утром все равно голова чугунная от грохота колес…
– Ну вот и наслаждайся тишиной, – улыбнулась Лиля, – отсюда "железку" не слышно.
Ника уже в полудреме что-то пробормотала и закуталась в теплый флисовый плед. У мускулистой, быстрой в движениях и острой на язык публицистки Вероники Орловой во сне лицо становилось по-детски мягким, беззащитным. Ника хмурилась и обнимала подушку. Лиля поправила на ней плед и вышла во двор, к недавно отремонтированной летней кухне, чтобы приготовить к обеду любимую обеими окрошку. Овощи, яйца и квас она покупала у соседей-фермеров и подумала, что Ника после городских перекусов на бегу с удовольствием поест настоящую домашнюю пищу…
*
– Нет, ты вообрази, что за дикость, – Ника отложила ложку. – Ответсек спросил, насколько я сгустила краски, а я ответила, что еще смягчила некоторые детали, чтобы не шокировать читателей!
Они сидели за столом в саду. Через ограду с улицы свешивались тяжелые гроздья первой сирени, влажной после дождя, спускаясь до самой столешницы, на которой когда-то дедушка Лили вырезал инициалы – свои и жены…
– Понимаешь, они сговорились всем классом уйти с урока истории. Невзлюбили новую учительницу и устраивали ей подобные каверзы, чтобы выжить ее из школы. А эта девочка, Алена, отказалась участвовать в этой травле. Одноклассники решили, что она предает коллектив, подлизывается к учителям, и началось. Ты даже не представляешь, как могут быть жестоки и изобретательны шестиклассники! Румяные ясноглазые ангелочки из хороших семей, вежливые, начитанные, очаровательные! Но их фантазии позавидует даже надзиратель в ШИЗО! А следы они заметают похлеще инструктора мафии. Естественно, Алена от переживаний стала нервной, замкнутой, но жаловаться в их среде было не принято, и она молчала. А классная руководительница вместо того, чтобы поинтересоваться, почему лучшая ученица так изменилась, только ругала ее за неуспеваемость, распекала и высмеивала перед всем классом и делала это так виртуозно, что сплетницы на лавочке обрыдаются от зависти. Наши румяные обаяшки аж со смеху кисли, слушая. Учительница, видишь ли, собиралась выходить замуж, и считала, что Алена балбесничает ей назло, чтобы испортить настроение перед свадьбой. И дома никто не задался вопросом, что происходит с ребенком. У мамаши на работе вечный дедлайн, и она успевает только наорать на дочь за плохие оценки и на неделю лишить компьютера. А отец – тот вообще домой заходил только поесть, поспать и переодеться. Все дни напролет он шлялся по Петрозаводску со смартфоном, ловил Пикачу, а все остальное ему было до лампочки. Он даже не вспомнил, что у Алены день рождения, и он уже месяц назад обещал сводить дочку в парк аттракционов. Он подсел на Pok;mon Go, и этим все сказано. Зато сейчас все стоят на ушах: да как же они не заметили, да как же они упустили ситуацию. Да вот так и упустили: уткнулись в свои смартфоны и пропустили, и таких историй полным-полно. Как правило, спохватываются, когда уже слишком поздно. Се ля ви! – Ника отставила пустую тарелку, закурила. – И в Питере я вижу немало семей, где люди разучились разговаривать друг с другом, слушать и слышать друг друга. Ток-шоу по телевизору, книги на ридере, игры в смартфоне, инстаграмм… А заканчивается все… – она взмахнула рукой, уронив на стол столбик пепла с сигареты.
