Не мил мне холод и мороз
И ветер ледяной.
Озябли ноги, щиплет нос
Студеною зимой.
Насквозь продрог, как пес замерз
Я в лютый холод и мороз.
Не мил мне летний солнцепек,
Слепящий, яркий свет.
От пекла в небе, видит бог,
Нигде спасенья нет.
Ах, как в раю я жить бы мог,
Когда б не летний солнцепек.
Не мил мне утром птиц концерт,
Весенний шум и звон.
Для насморка слов добрых нет,
Мне петь мешает он.
Ликует пусть другой поэт,
Не мил мне утром птиц концерт.
Не мил мне обнаженный клен
И моросящий дождь,
Промозглый воздух, скользкий склон
Меня бросают в дрожь.
Я в грязь и слякоть не влюблен,
Не мил мне обнаженный клен.
Зимою солнцем ты согрет,
Спасает летом ветер,
Весну и осень славь, поэт,
За добрый нрав в сонете.
Когда ж не радует погода,
Ругай любое время года.
* * *
Я в Балтиморе парня знал,
Симпатий он не вызывал.
Хоть звался он Джон Медлиган,
Но был похож на ураган.
Всегда он слабых обижал,
Очки у старых леди крал,
Жевал конфеты целый день,
Учиться парню было лень.
Он красил кошку в синий цвет,
Лез в дверь, где надпись: "Входа нет".
И поступал так потому,
Что он не верил никому.
Детишек воплями пугал,
Кричал он: "У-у!" и хохотал.
И чистил зубы - вот каприз -
Он вдоль, а надо вверх и вниз.
Роберт Льюис Стивенсон
ЗИМНИЕ ДНИ
Вслед за летом вновь зима.
Снегири. В снегу дома.
И морозец на заре.
И картинки в букваре.
По воде, что стала льдом,
С няней мы идем вдвоем.
Но ручей и в январе
Мы увидим в букваре.
В нем картинки для детей.
Принцев и прекрасных фей,
Лес, цветы, лису в норе
Мы увидим в букваре.
Много в книжке есть страниц.
Рыб морских, зверей и птиц,
Старый замок на горе -
Все найдем мы в букваре.
Вы достойны всех похвал,
Дни зимы, когда листал
У камина на ковре
Я страницы в букваре.
Неизвестный автор
ЛЮБЛЮ ГУЛЯТЬ
Чудесным летним полднем в поля иду гулять.
Люблю смотреть на небо и на траве лежать,
Люблю послушать птичек, что на кусты вспорхнули,
- В июле...
Люблю гулять под солнцем
И бегать под дождем,
Люблю я думать о тебе
Чудесным летним днем.
Дождливым днем апрельским бегу скорей домой.
Люблю сидеть над книгой и просто быть одной.
Люблю послушать музыку, рисуя акварели,
- В апреле...
Артур Мэйки
ВСПЫЛЬЧИВЫЙ ЧЕЛОВЕК
Жил вспыльчивый, злющий и тощий буян.
Всегда он бранился, хоть не был он пьян.
Он тряс кулаками, свирепо рычал,
Ногами он топал, как волк завывал.
- Эй, не стыдно ли, буян,
Так шуметь и горячиться?
Мы зовем тебя "Горчица",
"Перец", "Порох" и "Вулкан".
Всегда находил он для брани предлог,
Часами ругаться, браниться он мог.
Зубами скрипел он и волосы рвал,
И дверью он хлопал, и громко орал.
Он мрачный и хмурый повсюду бродил,
И тех, кого встретит, ругал и бранил.
Зимою и летом, в лесу, на лугах
На всех нагонял он панический страх.
Соседи, услышав тот бешеный рев,
Из дома ни шагу, а дверь на засов.
Задернули шторы, забрались в кровать
И уши заткнули, не смея дышать.
Пока он дымился, бурлил и кипел,
Никто даже высунуть носа не смел.
А если он снова начнет бушевать,
Что будет на свете, мне страшно сказать.
Кэрол Бринк
ПИРОГ
Туман на печальное озеро лег,
А Сэнди Ворчун пек имбирный пирог.
Привлек восхитительный тот аромат
Хозяек в деревне, собак, поросят.
И дюжины, сотни окрестных ребят
С востока, и с юга, и с запада шли,
Горели глаза их, и слюнки текли,
И жадно глядели они за порог,
Где пекся чудесный имбирный пирог.
И что вытворяли - видел бы ты! -
Отведать ни крошки они не могли.
А запах от пряностей - не передать,
Нет слов в языке, чтоб его описать!
Имбирь, и ваниль, и мускатный орех -
Не сосчитать мне пряностей всех.
Пирог, за который я все бы отдал!
Корицей, гвоздикой он благоухал,
Лишь Сэнди заслонку в печи открывал.
А дети все ближе, их круг все тесней,
Голодных таких я не видел детей.
И вот подрумянился в печке пирог,
Что Сэнди Ворчун всем ребятам испек.
И каждый - кусочек попробовать смог.
Уильям Вордсворт
СОНЕТ
Мир не под силу нам, мы можем
Дары земные только брать.
В Природе перестали видеть мать,
Стихотворений в честь нее не сложим.
И Море под Луной нас не тревожит.
Берем мы, не умея создавать,
Мы спящие цветы способны рвать.
Сердца глухи. Великий Боже!
Движенья нет. Я б лучше стал
Язычником, что с молоком впитал
Вероучения отцов. И я бы вышел
На холм призывно зеленеющего поля,
Увидел Солнце, в древней красоте встающим с Моря,
Тритона, дующего в рог, услышал.
ЖНИЦА
Ты видишь - горная страна,
И в поле девушка. Без фальши
Она поет, совсем одна.
Остановись, иль следуй дальше.
Она одна колосья жнет
И песню грустную поет.
И небеса ту песню слышат,
Взлетает голос вверх, все выше.
Как птица, песенку поет
Гостям оазиса в песках.
И пусть пылает небосвод,
Слова восторга на устах
И восхищенья. Верно, ты
Такой не слышал красоты.
В морях качает голос волны
И вдаль летит, свободный, вольный.
О чем она сейчас поет,
Кто скажет мне о том?
Про то, что старость не придет,
Беда не вступит в дом.
А может, в песне, что верней,
То, что сегодня было с ней?
Боль, что из сердца птицей рвется,
Та, что ушла и вновь вернется.
Она работает, поет,
Конца у песен нет.
И в поле новый сноп встает,
Колосья режет серп.
Я долго на нее смотрел,
Я с ней работал, с нею пел.
