Арманд тем временем почти преодолел лестничный пролет, ускоряя шаг с каждой пройденной ступенькой. На сердце у него было тяжко от дурного предчувствия: конечно, девчонка могла попросту простудиться и мучиться горячечными кошмарами, но верилось в это с трудом. Слишком уж знакомой была симптоматика...
"Но этого быть не может. К Исанн никогда не применяли тех же методов, что и к Габриэлле. Да и тесты не выявляли никаких отклонений в течение двух лет..."
Его размышления прервал надрывный вопль, донесшийся из детской. Нечленораздельный, больше похожий на визг раненого зверька... но Арманду не было нужды разбирать слова, чтобы понять их. Не так много времени прошло, чтобы они могли изгладиться из памяти.
Малышка звала мать, умоляя очнуться.
* * *
Крики из комнаты родителей все не смолкали. Исанн куталась в одеяло, зажимала уши, накрывала голову подушкой - и все равно слышала их. Мама опять плакала. Громко, надрывно... страшно. Ее крики переходили в визг, визг - в приглушенные всхлипывания... каждый раз, когда они чуть стихали , Исанн с замиранием сердца думала: ну вот и все, закончилось!
Но не успевала она облегченно выдохнуть, как крики начинались снова - и снова Исанн зажимала руками у ши, и снова шептала под нос слова, давно уже ставшие для нее молитвой .
"Все хорошо. Все хорошо. Все хорошо".
Особенно высокий и пронзительный визг заставил Исанн подскочить на постели. От резкого движения закружилась голова, комната на миг поплыла перед глазами. Кровь застучала в висках в такт бешено колотящемуся сердцу.
Какое "все хорошо"?! Маме же плохо , а она сидит тут, как трусливая крыска в норе!
Девочка спрыгнула с кровати, едва не упав: от страха ноги с делались ватными, непослушными. Жалобны е рыдания матери эхом отдавал ись в ушах, не смолкая ни на минуту .
"Мамочка, только держись! Я сейчас приду, только не плачь, не плачь, пожалуйста!"
Она бегом кинулась в спальню родителей. Холодный пар кет скользил под босыми ступнями ; на крутом повороте девочка нечаянно сбила фарфоровую вазу, и та с г рохотом рухнула на пол. Осколки больно брызнули по лодыжкам, н о Исанн этого даже не заметила: ей бы только быстрее добраться до мамы, которая все кричит и кричит, и ей наверняка очень плохо и страшно...
Комната родителей была совсем рядом с детской : всего-то и нужно, что пробежать полкоридора и свернуть в боковой. Но Исанн казалось, что бежит она уже целую вечность, а проклятые коридоры все не кончаются - только голоса становятся все ближе и отчетливее. Девочка уже могла различить, как папа говорит маме что-то успокаивающее, а она...
- Нет, не трогай меня! Отойди!
Исанн почувствовала, как сердце подскакивает к горлу и тут же падает куда-то в низ живота.
"Да что же опять случилось ?! Что с мамой ?!"
Заветная дверь появилась так внезапно, что Ис анн едва не пролетела мимо нее. С силой хлопнув ладонью по контр о льной панели, девочка ворвалась в комнату и застыла на пороге, тяжело дыша.
Родители не обратили на нее никакого внимания. Наверное, даже не заметили, как их дочь в страхе прижалась к дверному косяку, от волнения не в силах ни шевельнуться, ни подать голос.
- Не смей подходить ко мне, Арманд! Ни шагу ближе!
В бледном свете двух лун мама казалась похожей на привидение : взлохмаченные волосы обрамляли сильно исхудавшее, перекошенное гримасой лицо; свободный пеньюар из серебристого шелка перекрутился и практически сполз с ее левого плеча - острого и костлявого, как у нищенки из голодающих кварталов. Из-за полутьмы ее огромные глаза казались запавшими, а кожа - до синевы бледной.
Мама размахивала перед собой чем-то, что крепко сжимала в руке. И санн не могла понять, что это за предмет : обзор загораживала широкая спина отца.
- Габриэлла, послушай меня, - мягко увещевал он, делая осторожный шаг вперед. Мама тут же отступила назад, практически вжавшись в стену. - Тебе нужно принять лекарство, дорогая. Без него ты переносишь эти приступы слишком тяжело.
Только сейчас Исанн заметила, что в руке он держал шприц. Именно к нему был прикован взгляд матери: застывший, немигающий.
- Неужели?! - из ее горла вырвался смешок, похожий на птичий клекот. - Думаешь, я не знаю, что это такое?! Ты хочешь, чтобы я забыла все, что узнала о тебе ... но я вспомню. Я снова все вспомню , и твои наркотики и ручные психиатры этому не помешают ... ты хоть знаешь, как это больно? Можешь представить , как я мучаюсь каждый день ?!
Она истерически расхохоталась, трясущейся рукой размазывая слезы по лицу.
- Нет, тебе плевать... ты хочешь, чтобы я была спокойной и покладистой. Больше тебя ничто не заботит... тебе плевать, что я схожу с ума. Плевать, что иногда я не могу отличить сон от реальности. Ты даже подумать не хочешь, каково мне!
- У тебя истерика, Габриэлла, - голос отца зазвучал строже, но без угрозы. - Ты сама не понимаешь, что несешь. Положи осколок. Поранишься.
Он шагнул ближе, и мама с криком взмахнула рукой. Острый осколок стекла сверкнул в лунном свете.
- Нет, не смей подходить ко мне! Клянусь, Арманд: я убью себя, если ты сделаешь еще шаг!
Исанн судорожно вздохнула.
"Да что она такое говорит?! Что происходит?!"
Ей хотелось закричать, кинуться к родителям и крепко обнять их обоих - но от страха ноги одеревенели, а голос пропал, словно кто-то крепко держал ее за горло.
- Габриэлла, не говори ерунды, - отец все-таки остановился. Его слова прозвучали как-то хрипло, сдавленно. - Немедленно убери эту дрянь!
Мама лишь с вызовом вскинула голову и сильнее прижала осколок к шее. Там, где острый кончик кольнул кожу, стремительно набухала темная капля. Еще секунда - и она тоненькой линией скользнула вниз, к ключице.
- Иначе что? Ты не можешь навредить мне еще сильнее, дорогой. Я устала так жить . Каждый день терпеть этот ад... я так больше не могу . Не выдержу...
Ее сильно затрясло. Осколок , судорожно стиснут ый в дрожащих пальцах, весь окрасил ся кровью; на горле появилось несколько новых отметин.
"Мамочка!"
Ноги будто сами собой сделали шаг вперед. И еще, и ещ е один - все быстрее, все увереннее ...
Мама вздрогнула. Ее глаза расширились, а рука чуть опустилась - так, что стекло больше не царапало кожу. Губы беззвучно шевельнулись, будто она собралась что-то сказать...
