Annotation
Девушка была похожа на Кристину Датскую, чье изображение висело тут же, на стене. Возможно, причиной сходства являлся загадочный взгляд или припухшая нижняя губа; а может, их объединяла уязвимость, присущая молодости, а также страх перед тем, что готовит будущее. Сделав еще несколько шагов, я смогла различить цвет ее глаз. Они были непередаваемого серо-голубого оттенка, с зелеными крапинками. Когда я остановилась перед ней, эти глаза взглянули на меня. Шедевр Гольбейна висел справа от нее. Искусство и жизнь находились рядом, и я тут же поняла, какое из двух произведений является более великим. Я также знала, какое из них было моим собственным отражением.
Я взяла ее за руку, и у меня возникло ощущение, будто я держу свою собственную кисть или же руку своей матери — руку, сделанную из той же плоти и крови, что и я. Дотронувшись до девушки, я почувствовала себя увереннее и совершеннее, чем прежде. Я долго и пристально смотрела ей в глаза, и губы девушки тронула легкая улыбка. И тогда я совершенно точно поняла, что нашла, наконец, то, что искала много лет: я только что лицом к лицу столкнулась с моим собственным, настоящим, живым шедевром.
Миранда Гловер
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
Постскриптум
Об авторе
notes
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
Миранда Гловер
Шедевр
Посвящается Чарли
Сердечно благодарю маму, Дэйва, Роузи, Дейзи и Люка за то, что отваживались читать мне книжки, а также Кэти Оуэн за ее острую проницательность. Спасибо также моему покойному отцу, Дэвиду Лейтчу, за его мудрость и поддержку. Без помощи Мэгги Рассел этой книги не существовало бы. Благодарю также Чарли Вини, моего агента и друга, за его упорство и горячую веру в меня. Спасибо тебе, Франческа Ливерсидж, за твои выдающиеся таланты, и Нику Джинсу — как опытному издателю, равно как и всем сотрудникам издательства «Трансуорлд» за то, что максимально облегчили для меня процесс подготовки книги к печати. Спасибо тебе, Саймон Стиллвелл, за твое тайное инвестирование, и тебе, Генриетта Грин, — за мобильную связь, когда в этом действительно была необходимость. И наконец, — но не в последнюю очередь — благодарю Фена и Джесси-Мэй, которые не мешали маме и позволили ей написать эту книгу.
Хорошему художнику нужно изображать две основные вещи — человека и ту идею, которая находится в его сознании. Первое сделать легко, второе — трудно.
Леонардо да Винчи об изобразительном искусстве
Женщины ходили по комнате взад-вперед, Разговаривая о Микеланджело.
Т.С. Элиот.
Песнь любви Дж. Альфреда Пруфрока
1
— Это не искусство, — сказала я, бросив газету на стол Эйдана.
Мой агент взглянул на газету, с трудом сдерживая ухмылку. На рисунке, напечатанном на первой полосе, был изображен обнаженный юноша, лежащий на лугу и курящий марихуану. Внизу моими легко узнаваемыми каракулями написано: «Кури, детка, кури».
— Кто он такой, Эстер?
— А это имеет значение?
— Нет, конечно.
— Его зовут Кенни. Не могу поверить в такую наглость!
Эйдан усмехнулся:
— Ты не должна обвинять парня во всех грехах, — он просто заработал на этом рисунке три тысячи долларов. У тебя еще есть его портреты?
Я не ответила.
— Держу пари, твоя мама смогла бы найти еще несколько рисунков. — Эйдан проигнорировал мой хмурый взгляд и попытался подлизаться: — Воспринимай это как источник доходов в старости. Если кто-то настолько глуп, чтобы купить детский эскиз Эстер Гласс…
— Какие еще части меня, по-твоему, можно продать? — вызывающе спросила я.
— Ну, можно было бы начать с твоих ног. — Эйдан сцепил пальцы на затылке и рассмеялся. Из-за его спины на меня смотрел какой-то тип с кошачьими зрачками — последнее подношение Билли Смита, с недавних пор тут висящее. Самого дарителя можно встретить в Художественной галерее в три часа дня.
— Как ты думаешь, Билли позволил бы тебе распродать его грязное белье с молотка?
— Забавно, что ты заговорила об этом: как раз сейчас он звонит своей почтенной матушке, чтобы узнать, что еще она может откопать.
— Я думала, что мы ценим искусство ради самого искусства. Независимо от висящего на нем ценника.
— Разумеется, Эст, но нужно быть реалистами — всем нужны деньги.
Я поднесла зажженную спичку к сигарете и затянулась. Эйдан кивнул мне, но я не обращала на него внимания, сосредоточившись на кольцах дыма, растворявшихся в воздухе.
— Посмотри правде в глаза, — сказал он. — Они продадут любую мелочь, так или иначе связанную с тобой. Но ты можешь хотя бы получить с этого прибыль.
По правде говоря, сам факт опубликования этого рисунка был мне безразличен, но я не смогла бы объяснить Эйдану почему. Я сделала этот портрет очень давно, по сути, так давно, что он казался мне заимствованным из чужой жизни. Той жизни, которая, как я думала, после долгих лет работы над собственным «Я» и неуклонного сбрасывания старой кожи не имеет уже на меня влияния. С рисунка на меня смотрела моя собственная досадная ошибка юности. Это глупо, но я была уверена, что смогу стереть из памяти тех людей, которые в прошлом оставили меня, потому что, как я для себя решила, они никогда больше не вернутся в мою жизнь. Моя ошибка заключается в том, что я не учла одного важного фактора: прославившись, я сама стала ценным товаром — все те, у кого есть что-то, связанное со мной, будут стремиться это продать. Предприимчивый старина Кенни Харпер, — держу пари, он не мог поверить в свое счастье, случайно обнаружив рисунок на дне какого-то ветхого ящика.
— Эстер, с тобой все в порядке? — голос Эйдана смягчился, он с интересом наблюдал за мной.
— Думаю, да, — ответила я. — Просто мне немного не по себе оттого, что моя давняя работа выставлена на всеобщее обозрение. Знаешь, ведь речь идет лишь о небрежном наброске, а теперь его готовы пустить с молотка на аукционе Сотби. Чепуха какая-то.
— Вынужден тебе напомнить, Эстер, — осторожно ответил Эйдан, — ты сама подогревала нездоровый интерес прессы к тебе — а также слепое обожание публики. Так пользуйся этим, пока можешь.
Мы оба знали, что это правда. В своих произведениях я пыталась передать красоту мгновения — но кто знает, сколько это мгновение продлится?
— Прошу тебя, Эйдан, давай оставим эту тему.
— Ну, разумеется, Эст, — ответил он со вздохом. — В конце концов, это твое прошлое, и оно никого больше не касается.
В его словах чувствовался некий подтекст, едва уловимая насмешка, но сейчас я предпочла не обращать на это внимания. Между нами было принято, что вопрос о том, какую информацию выдавать прессе, я всегда решала самостоятельно, если речь не шла непосредственно о моей работе.
Хлопнула дверь в галерею; я обернулась и увидела, что к нам направляется Кэти О’Рейли, кокетливо цокая каблучками по белому полу. В руках у нее был поднос, и я поднялась, чтобы открыть ей стеклянную дверь в кабинет Эйдана. Поравнявшись со мной, она мило улыбнулась и, уже пройдя мимо, поинтересовалась, как у меня дела — неловкая попытка проявить чуткость, как я поняла.
