То, что им сказали, когда они вошли в акваторию Балтийского моря – коварную, мелководную, – вообще не поддавалось осмыслению. По данным американской разведки, Польша, возможно, незаконно захватила и удерживает одно или несколько ядерных взрывных устройств, которые перевозились контрабандой. Необходимо нелегально проникнуть в порт Гдыня, подняться на корабль и произвести замеры, а по возможности – добыть иные доказательства наличия или отсутствия источников радиации на корабле. И если они там есть, как выразился цэрэушник, «с Польшей будет уже другой разговор».

Польша, матка боска!

Для Тома Ковальски никогда не вставал вопрос, кто он – поляк или американец. И никогда не было конфликта между польским и американским патриотизмом. Он был патриотом и Польши, и США. Он еще не родился, когда Польша освободилась от коммунистической оккупации, но в его семье передавали из поколения в поколение, как его прадед сражался в Армии Крайовой[3] и был вынужден бежать. О том, как страдали поляки под русской оккупацией, потом возобновившейся в виде коммунизма.

Но все это в прошлом. Польша не только освободилась – она стала одним из самых действенных и бескомпромиссных союзников США. Польские офицеры учились в США, формировалась даже специальная группа из американских спецназовцев польского происхождения для действий совместно с польскими спецназовцами на территории Украины и Беларуси. Польша, новая Польша видела свою историческую миссию в том, чтобы помочь своим бывшим колониям – Украине и Прибалтике, а также как можно большему количеству других постсоветских стран поскорее преодолеть последствия большевизма и влиться в западную семью народов. Поляки приняли этот вызов как продолжение той величайшей цивилизаторской миссии, которую они выполняли многие века, продвигали западные культурные ценности и католическую веру на дикий Восток. Однажды им удалось даже взять Москву, и если бы не привычная подлость русских дикарей, которые не знали и не хотели знать никаких законов войны…

И теперь… американский спецназ нелегально проникает в Польшу, нелегально проникает на польскую военную базу. Да это неслыханно! Зачем так? Можно приехать добром, и вам откроют двери и сами все покажут…

Но Ковальски был американцем и военным моряком, поэтому ему и в голову не приходило не выполнить приказ…

Польская военная база жила по законам мирного времени, поэтому там не было бонового заграждения. Два небольших подводных аппарата проскользнули в фарватер и тут же снизили скорость: при движении по территории работающего порта того и гляди на что-нибудь напорешься.

Вода была теплой, грязной, от отсутствия акклиматизации он сильно вспотел в подводном костюме. Непросто – сначала шарахаться в мерзлых водах русских, где и летом лед, а потом попасть в родные теплые воды.

Пся крев…

Аппараты медленно останавливались, застывали на глубине. Они обладали нулевой плавучестью и могли просто висеть в воде.

Командир группы показал рукой – наверх.

Они вынырнули одновременно, как в синхронном плавании, с автоматами, направленными на все четыре стороны. Один за другим приоткрыли затворы, чтобы слить воду и привести оружие в боевую готовность.

Порт тускло светился в ночи. Чернели громады кораблей у причалов. В отличие от оживленных портов Дубая, Сингапура, Шанхая, Роттердама, Гонконга ночью тут не работали. Европа…

Рядом всплыла вторая группа.

Они поплыли, опознавая один корабль за другим – пометить его не удалось, – пока не наткнулись на нужный. Шеф Роббик выплюнул загубник, положил Ковальски руку на плечо:

– Польский знаешь?

– Так, розумею.

– Идешь со мной. Остальные обеспечивают…

Точкой проникновения – если нет кошек или желания их использовать – была якорная цепь. Каждый из них лазал по цепи и ради тренировки преодолел по самым разным видам корабельных цепей несколько миль. Шеф Роббик, несмотря на возраст, легкий на подъем, сухой как кустарник в пустыне, перекинул автомат за спину и пополз вверх, поднимаясь исключительно на силе рук. Ковальски последовал за ним…

На борт они поднялись штатно. Шеф Роббик достал странного вида кургузый пистолет и проверил его работоспособность, судя по мигнувшему огоньку внутреннего тестера, он был вполне работоспособен. Это была «Оса» – русский бесствольный пистолет для стрельбы резиновыми пулями, какие используют некоторые полицейские департаменты[4]. Морские котики часто использовали российское оружие – оно было качественным, надежным, и когда найдут пули, все подумают на русских. А эта штука запросто сшибала с ног подготовленного кулачного бойца.

– Прикроешь…

Ковальски похлопал Шефа по плечу, доставая свой «Мк25»[5] с коротким, титановым глушителем. «Мк23» в таких ситуациях они не пользовались – сорок пятый калибр однозначно указывал на американский след. А девятимиллиметровыми вооружены все, в том числе русские и поляки.

Они пошли вперед, один за другим. Крупный контейнеровоз не был разгружен, они смотрелись муравьями на фоне рядов контейнеров. Но с другой стороны, проходы тут очень узкие, и они могут выйти лоб в лоб на патруль. А дальше – как повезет.

Он не был уверен, что сможет выстрелить в поляка и соратника по НАТО.

– Тихо. Стой.

Шеф неплохо видел в темноте и без ПНВ.

– Сэр?

– Люк. Похоже, не опечатан. Я иду вниз.

– Я с вами, сэр.

– Останься здесь. Прикрывай мне шесть[6].

– По инструкции?

– К черту инструкцию. Я не хочу вылезти прямо в лапы полякам. Давай. Закрой люк и жди меня.

Шеф Роббик открыл люк и пропал в темноте. Ковальски аккуратно, чтобы не стукнуть, прикрыл люк и осмотрелся по сторонам. И вдруг он услышал голоса и увидел промельк фонаря между контейнерами.

Сюда идут!

Он посмотрел налево, направо. Хреново – контейнеры стоят плотно, между ними места совсем нет. И времени нет. На его счастье попался толстый трос, которым крепят контейнеры. Он подпрыгнул, схватился, начал подтягиваться – одной рукой, спиной! Все морские котики умеют отжиматься на одной руке – это не проблема.

Шли двое. У одного пистолет-пулемет, у другого ружье. Как назло, остановились рядом… Ковальски подумал, что капля пота, капнувшая на палубу, может привлечь их внимание.

Послышались голоса. На его родном польском. Он слушал их, сцепив зубы от боли в вывернутой руке.

– Ты кофе поставил вариться?

– Да, поставил. Придем, будет готово.

– Это хорошо.

– Когда нас сменят?

– Пан полковник ничего не говорил. А что?

– Надоело все. Хочу на базу уже.

– А здесь тебе что, не нравится? Сидишь в каюте, тепло.

– Здесь человека убили. И не одного. Мне это не нравится.

– И что тут такого? Ты же был в Афганистане.

– Здесь что-то нечисто. А кто были те паны, которые приезжали днем? Что они тут делали, скажи?

– Это ученые. Они что-то мерили.

– Это украинцы. Я слышал, как они разговаривают. У моего дяди на ферме немало этих бандеровцев работает.

– Ты не должен так говорить про украинцев. Это теперь наши друзья. Пан полковник предупреждал. Они воюют против москалей.

– Если волк съел твоего врага, он не стал от этого твоим другом. Я этих бандеровцев за версту чую.

– Да брось. Все это давно было.

– Нет. Не давно. И ничего с тех пор не изменилось. У меня были родственники, живущие во Львуве и львувском воеводстве. Они выжили только потому, что явилась червонная армия и с ними армия Людова. Если бы не это – им бы конец. Украинцы убили бы и их, как убивали поляков в Станиславе и других местах…

– Это тебе конец. Если будешь болтать такое.