Родители сразу отбыли к бабушке Марте - отец считал, что и Лондон вполне могут бомбить, поди разбери этих немцев. Подозреваю, на ферме тоже стояли мощные щитовые чары. Ну а мы - «попугайчики-неразлучники», как обозвал нас один гриффиндорец, за что мгновенно получил в челюсть от Тома, - в школе были в безопасности.

Пообещав придержать коней, Том действительно прекратил на время опасные эксперименты, вот только непрестанно тренировался в легилименции и окклюменции - преимущественно на мне, потому что больше добровольцев не было. Когда мне надоело, что он постоянно читает мои мысли, волей-неволей пришлось осваивать окллюменцию, и как-то мне удалось показать Тому такую картинку, от которой он покраснел. Вот легилименция мне давалась неважно, с Томом это еще как-то получалось, если он открывался, а с другими людьми - крайне плохо, раз на раз не приходился. То ли я не умела еще толком настраиваться, то ли это зависело от природных щитов оппонента. Тому-то эти щиты были что папиросная бумага, он только к профессуре старался не соваться, чтобы не узнали о его опытах, а вот остальных читал как открытую книгу.

И еще он частенько где-то пропадал, возвращался весь в пыли и паутине, усталый и довольный. Говорил, выискивает потайные ходы, которых в Хогвартсе масса. И правда, к двум имеющимся он добавил еще три, еще пару заваленных невесть когда, а недавно вытащил меня в коридор с важным разговором.

-Ты не представляешь, что я нашел! - прошептал Том. Глаза у него сверкали, и ничего хорошего это не сулило.

-Ну, выкладывай, - скептически ответила я.

Лазить по подземным ходам мне совершенно не улыбалось, мне больше нравилось отыскивать тайники где-нибудь на башнях, заброшенные классы и неизвестного назначения помещения. Там порой попадались забытые книги, какие-то странные вещички - может, безделушки, а может, и нет. Это Том у меня сразу отбирал и, пока не разбирался, опасны эти штучки или нет, назад не отдавал. Ну а книги мы изучали вместе, и порой у меня волосы дыбом вставали, стоило подумать, какие жутковатые вещи валяются буквально под ногами у тех, кто и понятия не имеет, чем может быть чревато бездумное использование таких манускриптов. Кое-что и читать вслух не стоило…

«Это запустение нам на руку, - всегда говорил Том, припрятывая очередную находку. - Погляди на школьную программу, тут одни основы, а дальше - крутись, как хочешь!»

«Так может, это и правильно, - осторожно возражала я, - сперва нужно натянуть основу, а потом уже ткать. Видел у бабушки Марты ткацкий станок? Вот так. А ты хочешь получить все и сразу.»

«Ты говоришь о гладком полотне, - сказал тогда он. - А я - о турецком ковре, их тоже ткут на станке, но они узорчатые.»

«Настоящие, не фабричные порой ткут годами, - ответила я, - это искусство!»

«Пускай тогда пусть будет кружево, - не растерялся Том. - Видела, как его плетут? Ну или хотя бы о вязании - твоя бабушка и вяжет виртуозно, таких разноцветных узоров днем с огнем поискать, и ведь она это безо всяких схем делает, как придумается!»

Я тогда сдалась и только попросила, чтобы он хоть предупреждал, чем собирается заняться и где потом собирать его останки.

-Я добрался до подвалов, - сказал Том, улыбаясь от уха до уха.

-То-то от тебя так воняет, - хмыкнула я. - И ты грязнее бабушкиного борова.

-Да ну, - он очистил мантию мановением руки, - это чепуха. А что я там нашел!

-Ну что? Не тяни кота за хвост!

-Томми, там живет василиск… - прошептал он мне на ухо.

-Том, прекрати меня разыгрывать. Что делать помеси петуха со змеей в подземелье? Что он там ест? И почему его до сих пор не нашли?

-Он не помесь, - сказал Том и уселся на подоконник. - Это здоровенная змея, правда, просто колоссальная. Говорит, он принадлежал самому Слизерину, много лет спал в подземельях, а я его разбудил.

-Говорит?..

-Забыла? Я же разговариваю на серпентарго. И он признал во мне потомка Слизерина!

-Допустим, я поверю тебе на слово, - я скрестила руки на груди. - Но доказательств у тебя нет. Хоть бы чешуйку принес…

-А ты бы сказала, что я ее трансфигурировал, - сощурился Том. - Не веришь, да? Тогда пойдем, я тебе покажу и даже дам руками потрогать! У тебя найдется, чем глаза завязать?

-Это еще зачем?

-Затем, что я не хочу, чтобы он тебя взглядом окаменил. Мне-то это не страшно, я хозяин, а любого другого он запросто…

-Ага, я завяжу глаза, ты мне подсунешь какой-нибудь шланг, а потом заявишь, что это и был василиск, - это начинало доставлять мне удовольствие.

-Ладно, ты его увидишь, - подумав, произнес Том. - Но как только я скажу, закрывай глаза. Идем!

Увидев, куда он меня притащил, я опешила.

-Том, это ведь женский туалет!

-Ну и что? Вход в подземелья здесь. Подозреваю, раньше удобств в замке не было, а когда ставили сантехнику, просто использовали подходящие помещения, вот и все. А о ходе попросту забыли, а может, использовали как сток.

-Тогда понятно, почему от тебя так воняло, - буркнула я. - Том, а как мы спускаться будем? Ты хоть веревку взял?

-Нет, - улыбнулся он. - Не бойся, спустимся. Идем.

Он толкнул дверь, но тут же отшатнулся: в туалете кто-то горько рыдал.

-Поди посмотри, кто там, - велел Том. - Не надо нам свидетелей.

-Я и так скажу - это Миртл Уоррен. Опять на кого-то обиделась и ревет, - вздохнула я, вошла и подергала дверцу кабинки. - Эй, Миртл, ты, что ли?

-А тебе чего надо? - провыли изнутри.

-Освободи помещение!

-Иди в другое…

-Сама иди, я уже не успею! Миртл, имей совесть!

Та шмыгнула носом и открыла дверцу. Она была, мягко говоря, толстовата и прыщевата, в больших очках, косички - два крысиных хвостика, а вдобавок Миртл оказалась не слишком умной, зато страшно обидчивой. Словом, понятно, почему ее избрали жертвой для травли чуть не все однокурсники и не только.

-Ты что ревешь? - спросила я. - Опять обидели?

У нее снова задрожали губы, а очки запотели. Мне это надоело, поэтому я взяла ее за рукав, подвела к раковинам, сдернула очки и как следует умыла холодной водой.

-Кончай себя жалеть, - сказала я серьезно. - Это до добра не доведет.

-Тебе легко говорить, - всхлипнула она, дрожащими руками протирая очки. - Ты симпатичная и даже парень у тебя есть… Хотя, - добавила Миртл злорадно, - может, через пару годиков и тебя прыщами обсыпет.

-Может, - кивнула я, - это нормальное гормональное явление. Уж всяко я рыдать не стану, а приму меры.

-Какие?

-Перестану есть сладкое, схожу к врачу, он пропишет правильную диету. Кожу вполне можно вылечить, - пожала я плечами, а потом сообразила, что Миртл меня не понимает, и пояснила: - Чем стонать, сходила бы к медичке и попросила что-нибудь от прыщей, зелий полным-полно. И для роста волос тоже. И посоветовалась, что тебе можно есть, а чего нельзя, чтоб не разносило так.

Уоррен похлопала глазами и перестала плакать. Видимо, такое ей в голову не приходило.

-Кстати, от слез кожа раздражается и прыщи вылезают, - просветила я. - Чем больше ревешь, тем хуже. И сознайся, когда ты огорчишься, то берешь шоколадку или булочку?

-Ага… - Миртл вздохнула. - Тогда не так плохо становится.

-Возьми лучше яблочко или морковку, если не можешь не есть, - хмыкнула я. - Все, вытрись и иди, а то я уже сейчас не дотерплю…

Она ушла, а через полминуты в туалет ввалился Том и запечатал дверь заклинанием.

-Вот это, я понимаю, сеанс психотерапии, - весело сказал он. - Я там за углом прятался, видел, как Миртл бодрым шагом удалилась в сторону медицинского крыла.

-Это опять наука бабушки Марты, - улыбнулась я. - Она всегда все знает.

-Я заметил… - Том подошел к умывальнику и что-то прошипел над ним.

Кран вспыхнул опаловым светом и начал вращаться, потом умывальник подался вниз, погрузился куда-то и пропал из глаз, открыв разверстый зев широкой трубы, приглашавший начать спуск.

-Нам что, туда? - спросила я, приглядевшись. Труба казалась бесконечной.