Мастер Аль-Эриль создал для меня перстень с огромным невероятно красивым голубым бриллиантом. Даже не так - Перстень. Он стал для меня и «волшебной палочкой», и персональным перстнем наследника. Он был удивительный, я часами могла рассматривать, как органично в магические плетения перстня вплетается магия рода.

Мой искренний восторг, вероятно, мешал мне контролировать способности метаморфомагии (даже и не думала, что мои невеликие возможности могут привести к произвольным изменениям внешности): мои глаза, и так голубые, упорно стремились изменить оттенок на близкий по цвету к камню. Учитель-метаморф в итоге махнула на меня рукой, порадовавшись, что мне достался не рубин или прозрачный белый алмаз - она не могла представить, что смотрелось бы на моем лице хуже. Родители не заметили принципиальной разницы, глаза дочери не поменяли же кардинально цвет, а мелочи сошли за возрастные изменения.

С перстнем магия отзывалась без малейших усилий с моей стороны. Я понимала теперь чувства братьев после их «встречи» со своей палочкой. Даже развитие моих магических даров, для которых палочка, как я полагала, не требовалась, стало даваться легче. Учителя настаивали, чтобы периодически я снимала кольцо, и тренировалась работать самостоятельно, без помощи магических проводников. Но я категорически отказалась расставаться с моей прелестью. Вместо этого научилась временно «закрывать» перстень, заставляя себя использовать магию вне проводника.

Мои успехи в искусстве самообороны были весьма скромны. Тренер осторожно радовалась тому, что хоть такие, но все же были.

Кровозуб был вполне доволен. Никакой новой информации за последний год рассмотреть магическим зрением у меня не получалось. Но я уже намного быстрее и легче «переходила в нужный режим».

Занятия магией разума доставляли настоящее удовольствие. Учитель Манн в отличие от остальных не страдал ни цинизмом, ни молчаливой загадочностью. Он был доброжелателен и внимателен. Терпеливо и подробно объяснял мне все детали и нюансы. К концу года я могла похвастаться очень симпатичными ментальными щитами, достойными взрослого волшебника. Хотя пока еще недостаточно сильными для мага разума. Но моя паранойя не позволила мне окончательно отказаться от защищающих разум артефактов. И у меня уже получалось считывать поверхностные воспоминания, если, конечно, щиты мага не были активны.

С моим наставником зимой случилось удивительное событие. Во время зимних каникул школьников мы с дедом были приглашены на праздничный вечер к Блэкам. На прием с нами отправился и Ноэль Манн, в то время гостивший в Пруэтт-мэноре. Ноэль пришел в дикий восторг, узнав, что Дора - метаморф с раскрытым даром. У него появилась масса планов и вопросов как с профессиональной точки зрения, т. е. влияния его магии на разум метаморфа, так и с личной. Что за фантазии были у мастера связаны с девушкой-метаморфом, я так и не узнала, но уже в начале семестра Дора отправилась в школу в статусе его невесты. Семья Блэков с того момента, как узнала побольше о будущем зяте, пребывала в состоянии эйфории и союз горячо одобряла.

***

С самого сентября отношения в семье у нас складывались странно. Я была удивлена существовавшим у родителей доверием к Дамблдору. Молли слепо проигнорировала доказательства его как минимум пренебрежения к судьбе Гарри и продолжала ратовать за возвращение директору контроля над судьбой ребенка. Артур больше не пытался переубедить жену, он либо молчал, либо сбегал на работу или в гараж.

Молли попыталась привлечь меня на свою сторону, действуя с изящностью бульдозера. Мои в категоричной форме высказанные пожелания оставить в покое мои взаимоотношения с Гарри игнорировались. Спустя некоторое время все начиналось по новой.

Никогда раньше я не слышала дома такой пропаганды. Мне рассказывали о зверствах пожирателей, об устаревших идеях британской аристократии, безграмотном министре во главе коррумпированного Министерства.

Давно поняв, что спорить об убеждениях с Молли бесполезно, я даже не пыталась высказываться. Даже если с какими-то выводами и была согласна. Но я не просто знала, я видела, что такое печать предателей крови, наличие которой игнорировалось родителями, и потому авторитет Молли был весьма сомнителен. Тем более в вопросах перспектив и развития магии.

Молли продолжала беседы и будто ожидала моей ответной реакции. Как-то сдуру я спросила, какое все это имеет отношение к нам с ней: ребенку-дошкольнику и домохозяйке, матери-героине. Она аж задохнулась от возмущения: когда родина в опасности, ни один сознательный гражданин не имеет права оставаться в стороне и должен приложить все усилия, чтобы правое дело одержало победу.

- Ну, хорошо. Я правильно понимаю, что ты собираешься выставить свою кандидатуру на очередных выборах министра? Или будешь претендовать на более мелкую должность, тем не менее рассчитывая добиться изменений сначала в малом?

- Джиневра! Ты передергиваешь!

- Но, мама Молли, а как тогда ты предлагаешь бороться?

- Каждый должен делать то, что ему доступно.

- Хорошо, что должна делать именно ты? Помимо воспитания детей, ведения хозяйства и всесторонней поддержки мужа?

- Ты говоришь, как аристократка! Что место женщины на кухне.

- Мама Молли, я и есть аристократка. По крайней мере согласно происхождению. Как и ты. И ни один аристократ при мне еще не высказал мысль о том, что женщины не должны заниматься политикой или бизнесом. И я уверена, что, например, леди Блэк не очень часто бывает на кухне.

- Джиневра Молли Александра София! Как ты вообще можешь спорить с матерью!

- А я не спорю. Я действительно считаю, что каждый человек может иметь свое собственное мнение по любому вопросу. И даже не возразила тебе ни разу. Просто спросила, что ты предлагаешь делать лично нам с тобой, чтобы изменить ситуацию.

- Когда возродится Волдеморт…

- Хорошо, я поняла. Если он возродится, то мы вернемся к этому вопросу. Может, пора ужин готовить. Уже скоро Артур и Билл должны вернуться.

***

Билл в ноябре вернулся в Британию. На несколько месяцев он уезжал в командировку в Египет, откуда приехал замкнутым и расстроенным. Почему-то родители предпочитали игнорировать его состояние, просто радуясь его возвращению.

Мне вообще казалось, что Артуру проще было с маленькими детьми - возиться, учить, организовывать их времяпрепровождение. С повзрослевшими детьми он как-то терялся и как будто не знал, чего ожидать и что делать. А мама Молли в последнее время стала очень нервной, издерганной и какой-то фанатично увлеченной вопросами политики.

Мне потребовалось приложить много усилий, чтобы вытянуть из Билла причины его состояния.

Среди коллег в Египте оказалась девушка по имени Линда Вэйн. Сильная независимая волшебница из Америки. Она была на тринадцать лет старше моего брата, что не помешало им стать неплохими приятелями.

Около двух месяцев назад она погибла, попав под неизвестное проклятие. Билл переживал как из-за случившегося с подругой, так и из-за того, что он не смог ей помочь. В общем-то, в произошедшем была виновата в первую очередь ее самоуверенность.

Они с коллегами вчетвером работали в одном из недавно открытых залов пирамиды, когда брат внезапно понял, что от Линды давно не слышно ни звука - абсолютно не ее стиль. Билл осмотрелся и понял, что подруга одна ушла в следующий коридор. Он бросился за ней и успел пробежать метров тридцать, когда услышал звук падения камней совсем рядом. Выбежав из-за поворота, Билл успел увидеть замершую на земле девушку, вокруг которой мерцало красное свечение проклятия, и камни рушившегося потолка, падающие на нее. Брат подхватил чарами летящие камни и ему удалось существенно уменьшить камнепад, грозивший поглотить девушку. Он переместил камни и принялся расчищать путь к Линде. Когда, наконец, у него получилось добраться до нее, девушка была еще жива и находилась в сознании. Все то время, пока он пытался оказать ей помощь, она печально и обреченно смотрела на него. Через несколько минут ее не стало.