Поставить Кэрроу преподавать — это был просто верх идиотизма. Но необходимого идиотизма. Проклятье с должности преподавателя ЗОТИ я так и не снял. Оно было, кстати сказать, довольно сильным, по крайней мере, учебный год я так и не закончил, так что, если Амикус хочет жить, придется ему поднапрячься.

Маггловедение я вообще за предмет не считаю. По-моему эта должность проклята изначально. Интересно, кто ее ввел в программу Хогвартса? Ну да Мерлин с этими предметами. Все равно они к началу следующего учебного года перестанут существовать. Я их просто упраздню.

Лонгботтома я забрал к себе на отработку, потому что нам с Альбусом нужно было о многом договориться. Странной проблемой, не поддающейся моему пониманию, оказался меч Гриффиндора. Точнее мой аналог данного меча. Лорд с меня его требовал. Именно его, видимо когда-то, его темнейшийство увидело данный меч в мыслях Гарри Поттера и, полностью убедившись в его подлинности, возжелало заполучить данный артефакт. Зачем он ему был нужен, сам Лорд затруднился ответить. На мой невинный вопрос о том, каким образом можно отделить меч от связанной с ним шляпы, остался без ответа. Точнее ответом послужил брошенный в сердцах Круциатус. В этот раз я точно угадал момент и вполне достоверно изобразил судороги. Правда крестный, просматривая это воспоминание, заявил, что пена изо рта была лишней.

В конце концов, Альбус предложил организовать нападение на кабинет директора с целью грабежа, чтобы все точно удостоверились в подлинности моего меча, а затем с помпой отнести его в Гринготс. Более дурацкого плана я в жизни не слышал. Каким идиотом я бы выглядел, если бы не зная всю подноготную данного оружия, приперся сдавать его гоблинам на хранение просто не могу себе представить. Я махнул рукой и сообщил, что пусть он с этим мечом делает все, что угодно. Мне он даром не нужен. Надоел уже. К тому же меня в тот момент больше беспокоила наша троица.

Они поселились на Гриммо. Я поблагодарил всех богов, что надоумили меня посетить дом буквально накануне. Поводом послужил намек Альбуса на то, что Сириус в свое время перечитывал письмо, которое прислала ему Лили. И что там была фотография. На письмо мне было наплевать, но Альбус настаивал на том, чтобы его изъять. Мол, Лили в нем писала о его дружбе с Гелартом.

— Альбус, ты сам всем растрезвонил о своей дружбе с Гриндевальдом. В своей книжке, — пытался я урезонить крестного.

— Одно дело, если Гарри прочтет об этом в книге изданной Ритой, другое дело, если он прочтет об этом в письме своей матери. Мальчик должен мне все еще доверять, ты что забыл? — нет я не забыл. Гарри слишком долго был связан с осколком души Лорда. При разрыве связи этот осколок может его потащить за собой. Мне будет некогда, Лексу подавно, поэтому на всякий случай мальчика будет страховать на Грани Альбус. При этом он действительно должен ему доверять.

— Ну, хорошо, а при чем здесь фотография? Думаю, Поттеру будет приятно её заполучить.

— А ты похоже привязался к мальчику? — ехидство Альбуса не шло Лонгботтому.

— Я к мальчику? — несколько секунд я смотрел на крестного, затем вспомнив свой собственный приказ отстраниться от Поттера, неохотно добавил. — Возможно, об этом рано еще думать. Так что там с фотографией?

— Да почти ничего. Только на той стороне, где стоит Лили, на стене, вы как-то в шутку изображали свои инициалы, нестираемые. Возможно, Гарри и не обратит внимания на сей незначительный факт, но с ним Гермиона, а она вполне может задать вопрос, что делает очень знакомая подпись «SS» на стене дома Джеймса Поттера.

— Чертова Лили, — я вздохнул. — Интересно она когда-нибудь оставит меня в покое?

— А что такое? — Альбус посмотрел на меня с удивлением. Я вспомнил, что он не видел мой патронус, просто не было случая продемонстрировать.

— Экспекто Патронум, — лань выскочила из палочки и прогарцевала по кабинету.

— Ну, ни хрена себе, — пробормотал Альбус, провожая взглядом лань. — И как давно?

— У меня такое чувство, что всегда, — я еще раз вздохнул. Придется идти на Гриммо. Опять этот вопрос доверия.

Наследие Блека встретило меня запустением и вульгарной ловушкой в виде пыльного Альбуса в коридоре. Кто поставил эту дрянь, мне так и не признались, но подозреваю, что Люциус. Ему иногда отказывал вкус, и душа требовала вульгаризмов.

Письмо нашлось там же где его бросил когда-то Блек. Фотография тоже была на месте. А еще я почувствовал странно знакомый и всей душой ненавидимый мною запах маггловских духов Лили, которые она просто обожала. Я вообще очень редко болею, точнее сказать никогда, но то, что магглы умудрились намешать в это оружие массового поражения, вызывало у меня насморк и слезотечение, попросту говоря — аллергию. Просматривать и фото и письмо пришлось очень близко поднеся их к глазам, потому что из-за слез я ничего не видел, а то что, приходилось подносить его близко к глазам усугубляло мое состояние. Кое-как разобравшись, я оторвал компрометирующие части и вернулся в Хогвартс. Чертова Лили».

— Панси?

— Поттер, молчи. А ты Уизли читай, что ты на меня уставился?

========== Глава 34. “Полевые будни” ==========

Не бечено.

«1 ноября 1997 года.

За всеми делами, происходящими в Хогвартсе, я как-то упустил из вида то, что троица на Гриммо уже не живет. Они сейчас кочуют по каким-то лесам, и я каждый вечер присоединяюсь к Мальсиберу, следующему за ними как тень.

Яксли зараза, слишком шустрым оказался и дом Блеков перестал быть хорошим убежищем. Произошло это сразу после того как ребята сбежали из Министерства.

Отдел тайн практически не вмешивался в это действие. Мы были практически простыми наблюдателями. За несколькими небольшими исключениями.

Самый популярный в Отделе тайн на сегодняшний день ролик, скопированный с записей службы наблюдения и тщательно смонтированный Кери, был помещен в отдельную коробку с надписью «ГП и медальон Салазара». Каждая ночная смена обязательно просматривала эту запись. Кино нашли, мать их. И это если учитывать, что набег на Министерство троица предприняла в начале сентября. Особой популярностью пользовался отрывок с Ранкорном, настоящим Ранкорном, когда он позволил себя обездвижить, отключить и раздеть трем подросткам (и это Пожиратель смерти называется, позорище), а затем момент, когда его блокировала Гленда, хлопая глазами и ведущей себя как истинная блондинка. В тот момент ни одной особи мужского пола не могло и в голову придти, что эта дамочка — расчетливая умная стерва и таких как Ранкорн употребляет в качестве аперитива. Но Гленда ко всему прочему была женщиной просто неземной красоты, куда там той же Флёр Делакур, пардон, Уизли. Мозги у Ранкорна вышибло на первых десяти секундах общения с нашей начальницей подотдела по связям с прессой. Это тебе не Петрификус, наложенный юношеской рукой, это гораздо серьезней. В себя он пришел только тогда, когда ему это позволила белокурая нимфа, удалившаяся по коридору слегка покачивая бедрами. Вот что значит опыт. Удивительно, но в Отделе Гленда «своя девчонка» и никогда не позволяет себе лишнего, хотя, ходят слухи, что она неравнодушна к Эвану.