Строгий гоблин смерил их подозрительным взглядом, скривившись, выслушал объяснения Гарри и, нехотя, словно расставался со своим собственным сокровищем, выдал из хранилища пару колец.

Гарри, заметно волнуясь, протянул одно из них Драко:

— Тебе нравится? — он вложил кольцо ему в руку и заодно обхватил ее теплой ладонью.

Драко пожал плечами и равнодушно кивнул:

— Сойдет, — вообще-то ради этого придурка он был согласен таскать на пальце простую медную проволоку, не то, что фамильные тяжелые кольца старинной гоблинской работы, но Поттеру знать об этом совсем не полагалось. Драко поднял на него глаза, чтобы добавить еще какую-нибудь гадость, но, увидев, как огорченно отвернулся Гарри и пожал плечами таким знакомым кроличьим жестом, неожиданно для самого себя дотронулся до его руки и смущенно исправился: — Мне нравятся, Поттер. Очень красивые.

Глядя, как лицо Гарри расцветает счастливой улыбкой, Драко внезапно осознал, что на самом деле его верный кролик никуда не делся: вот он, по-прежнему рядом, всегда готовый выслушать и прийти на помощь, пусть даже теперь он превратился в чертовски сексуального школьного врага. И, может быть, именно с ним, до странности влюбленным и преданным, можно наконец-то решиться быть самим собой, доверив ему всю свою жизнь?

Под неодобрительным взглядом гоблина Драко неожиданно притянул Поттера к себе с такой силой, что тот охнул, но тут же обрадованно обхватил его руками в ответ.

— Ты мой. А я твой. Это всегда был я. Ничего не изменилось, кроме ушей и шерсти, и уже никогда не изменится, поверь мне, — тихо шепнул ему на ухо невозможный Поттер, и Драко удивился, как тот понял.

*

Помолвка прошла быстро и тихо всё в том же Розовом зале, где ещё совсем недавно царила Астория. Люциус, раздираемый на части совершенно противоположными чувствами, наскоро выдавил из себя благословение, одарив при этом Поттера таким пасмурным взглядом, что тот невольно вздрогнул. Нарцисса, отвернувшись к стене, старалась скрыть неуместные слезы и делала вид, что разглядывает полотно, на котором радостные, оживленные рыцари отдавали честь и делали неслышные залпы в воздух, а оруженосцы подпрыгивали и приветственно махали руками. Драко, глядя на их ликование, тихо вздохнул, вспоминая, каким отчаянием была для него прошлая помолвка и каким невероятным счастьем обернулась эта. Волнуясь и до сих пор не веря в происходящее, чуть дрожащими пальцами он надел Поттеру на палец кольцо и вопросительно посмотрел ему в лицо. Гарри улыбнулся, уверенно взял его руку в свою, и второе кольцо, медленно упираясь, уселось на изящный палец так ладно, словно всегда тут и было.

— Ты мой. А я твой, — пробормотал Поттер свое привычное заклинание, и Люциус уничижительно фыркнул, возмущаясь плебейскому нарушению традиций.

Драко не стал напоминать отцу, что и с Асторией они, к счастью, пренебрегли обрядом, что позволило расторгнуть их помолвку без особых проблем. Вместо этого он мельком взглянул на отца и успокаивающе забормотал древние старинные слова-обещания, звучащие незнакомой музыкой и накрепко связывающие магией две души.

*

Малфой задумчиво гладил свое кольцо на руке, к которому он уже так привык за прошедший месяц, уютно устроив голову на коленях своего будущего мужа, в то время как тот задумчиво перебирал шелковистые светлые волосы. Драко просто не понимал, как такое возможно. Вместе с Поттером все привычные вещи стали совсем другими. Словно все краски теперь были ярче, звуки чище, а чувства обострились и обнажились до предела. Никогда он еще не испытывал такой обжигающей нежности и болезненной страсти. Даже когда они вот так просто находились рядом и молчали, обычный мир становился другим — надежным и прочным.

Вечерами после работы Поттер полюбил засиживаться у камина, обязательно прижимая Драко к себе, тихонько гладя его руки, волосы или плечи и нашептывая ему на ухо всякую всячину.

Пусть их пикировки в течение дня оставались прежними, зато в такие моменты их уединений внезапно разговорившийся суровый аврор успевал выдать столько ласковых глупостей, что Драко, который делал вид, что с трудом слушает эту чепуху, на самом деле каждый раз подставлял ухо поближе, чтобы не пропустить ни единого слова, и наконец-то оттаивал от прошлого одиночества, как ломкая льдинка в тепле жарких рук.

Эпилог

— Хоречек, пойдем сегодня к Уизли?

В жестких холодных глазах Драко читалось явное обещание: “А за хорька ответишь”.

— Поттер, Зайка, я не против.

— Чер-р-р-рт, Малфой, это звучит омерзительно. Особенно от тебя. Ты в курсе?!!

— Угу.

— Это подло!

— А постоянно вспоминать Хорька не подло?

— Но тебе же идет! Я привык.

— Вот и к Зайке привыкнешь. И всё семейство Уизли заодно тоже.

— Я уже говорил, что тебя ненавижу?

— Ты не поверишь, но, кажется, да. Упоминал как-то раз. Или два. На досуге.

— Малфой, имей в виду, если ты хоть раз при них заикнешься про семейство зайцевых…

— О, я смотрю, кто-то не совсем зря протирал мантию в школе. Семейство зайцевых умудрился запомнить…

— Малфой!

— Ну что, Поттер? Что ты мне сделаешь?

— Ты знаешь что…

— Поттер, прекрати, я только завязал галстук! Оставь в покое мою шею!

— Хоречек мой зловредный…

— Мой похотливый Кролик!

— Ненавижу тебя, зараза слизеринская…

— Угум-с… Я чувствую твою ненависть, Поттер, всей кожей чувствую… И этим местом тоже, а-ах… и этим… Ты, главное, продолжай меня ненавидеть, не останавливайся. Особенно вот здесь… М-м-м, да, мой Гарри… да. Да!!!

Люциус раздраженно захлопнул свою дверь, чтобы не слышать их омерзительного воркования. С тех пор, как эти двое обосновались в мэноре, жить здесь стало совершенно невозможно. Его жена вечно умиляется, глядя на влюбленных идиотов. Чему тут можно радоваться, когда с души воротит от их постоянных переглядываний, тисканий и обжиманий по углам, тихого глупого смеха и нежных словечек? Невозможно уже и шагу ступить по поместью, чтобы не наткнуться в очередном месте на присосавшуюся друг к другу парочку.

Но все же, как ни крути, хорошо, что глупый эльф не избавился от кролика. Именно поэтому за непослушание он отделался лишь стандартным прищемлением ушей ящиками комода. Как бы там ни было, им с Нарси сказочно повезло заиметь такого зятя.

Пусть его сын так и не взялся за ум, впустую тратя жизнь в своей дурацкой лечебнице, а жуткий Поттер после своих аврорских вылазок вваливается в мэнор, измазанный какой-то уличной дрянью. Пусть вопрос с наследником пока остается открытым, а эти идиоты зачем-то приволокли в дом гнусного черного кролика и нелепого белого хорька. Пускай… Зато дела поместья уверенно идут в гору. И ради этого он готов стерпеть всё, что угодно. Даже бесконечные слюнявые поцелуи и отвратительных зайца с хорьком.

Главное, чтобы новые мерзкие зверюги больше ни в кого не превратились.

А со всем остальным он как-нибудь справится.