— У меня вчера было время все обдумать, — ровно ответил он, осторожно снимая его ладони со своих плеч. — Я теперь могу ходить. И ты мне больше не нужен. Извини. Кстати, спасибо тебе за все, — сухо и чопорно добавил он, чуть приподнимая край рта в слизеринской усмешке.

Какое-то время Гарри непонимающе смотрел на него, и растерянная улыбка все никак не хотела уходить с его губ, а потом лицо его потемнело так, словно в нем разом выключили весь свет.

— Но… Ты уверен? — Гарри смущенно отступил на шаг, и Драко почувствовал, что его измученное сердце разбивается на куски снова и снова. Поттер был так прекрасен в своей потерянности, что хотелось наплевать на все, вцепиться в него и целовать его, не отпуская от себя ни на шаг. Да что он творит? Ведь это его Поттер. Который вчера любил его так, что нельзя было не поверить! Но перед глазами снова замаячила торжествующая ухмылка Уизлетты, и Драко резко выдохнул. Да сколько же можно! Он должен прекратить это, иначе просто не выдержит.

— Ты. Мне. Больше. Не нужен, — холодно отчеканил он. — Так будет понятнее, Поттер? Или ты ждешь, что я рассчитаюсь натурой?

Гарри отшатнулся так, словно он его ударил, усмехнулся как-то неверяще и мрачно и отступил от него еще дальше:

— Да. Я все понял, Малфой. Тогда… извини, — он поспешно кивнул, бросил на Драко последний болезненный взгляд и аппарировал.

***

Теперь Драко снова умел ходить. Это было упоительное чувство, когда ноги могли ступать, бежать, поднимать его в воздух, с силой обхватывая метлу. И теперь вечно-лгущее зеркало снова отражало его в полный рост — высокий, стройный, красивый как никогда, юноша за стеклом просто излучал спокойствие и довольство своей зазеркальной жизнью. Но как обычно, тот не имел ничего общего с реальным Драко.

Настоящий Драко Малфой с каждым днем все больше и больше погружался в апатию. Ему больше совсем ничего не хотелось. Теперь Драко мог часами просиживать в мрачной задумчивости, тоскливо глядя на кольцо на левой руке, пока отец не начинал на него ругаться. Тогда Драко приходилось вставать и создавать видимость хоть какой-то работы. И даже самому себе он боялся признаться, что отдал бы теперь все на свете, лишь бы снова оказаться в опостылевшем кресле, но чтобы его прежний Поттер был рядом с ним — живой, веселый и шумный. Такой, каким давно уже даже не снился. Теперь даже в душных тяжелых снах тот смотрел на Драко измученными глазами, и Драко готов был душу продать дьяволу, лишь бы только быть с ним, лишь бы только суметь помочь. Но потом Поттер обнимал свою мелкую Уизли, изгибая губы в насмешливой злой ухмылке, и вся боль и злость возвращались.

Последние газеты как нарочно пестрели веселыми улыбками Джинни и предсвадебными рассказами членов ее семьи. Портретов самого героя не было видно, и Драко гадал, почему счастливый жених так упорно прячет свое лицо. Не представляя, что будет так сильно скучать, он жаждал его увидеть хотя бы так. Пусть даже в этой газетенке. Но от Поттера не было никаких известий, и Драко мотался по поместью, по-прежнему не в силах заставить себя выйти на улицу — боялся, что ему не хватит силы воли, и он позорно окажется где-нибудь возле поттеровского дома. Поэтому он с головой погружался в бумаги, отдавая домовикам одно распоряжение за другим, а когда становилось совсем нестерпимо тошно, Драко стискивал зубы и вспоминал, что обещал отцу быть сильным и стойким. Ради поместья. Ради него. Вот только с каждым днем это решение давалось ему все сложнее.

- 5 -

В тот день, когда глубоко за полночь в мэнор ввалился рыжий Уизел, Драко уже не мог даже спать. Кошмары с серым поттеровским лицом совсем измучили его так, что он боялся ложиться, и сидел у камина, сжимая в руке очередной бокал огневиски.

Поттеровский дружок, которого отец почему-то впустил, топтался на месте, смущенно оглядывая темные стены, и изредка вскидывал на самого Драко ненавидящие глаза.

Малфой смерил его презрительным взглядом.

— Чем обязан? — холодно процедил он сквозь зубы. В другое время ему было бы даже забавно понаблюдать, как подавляет рыжую бестолочь величие их мэнора. Но теперь ему уже было все равно.

Уизли выпятил грудь, проглотил застрявший в горле комок и прокашлялся. И невооруженным глазом было заметно, как он ужасно смущен:

— Ну, в общем, я насчет Гарри… Он убьет меня… Если успеет, конечно… Я поклялся молчать. Но я должен сказать тебе, Хорек…

Драко, почувствовав, как при имени Поттера его охватывают привычные ярость и гнев, бледнея сорвался с кресла и приблизился к ненавистному Уизелу вплотную, ожесточенно глядя в растерянное лицо.

— Почему бы вам с вашим Поттером не оставить меня в покое? Он не интересует меня. Что непонятного? - почти выкрикнул он.

Рыжий Уизли скривился, мгновенно становясь привычным собой, и вернул Драко полный ненависти взгляд:

— Я в этом даже не сомневаюсь, Хорек, — выплюнул он. — Только подумал, вдруг тебе будет интересно…. Он умирает. И между прочим, из-за тебя. Вдруг ты захочешь сказать ему хотя бы “спасибо” напоследок. И если хочешь застать его в живых, то поторопись.

Какое-то время Драко молча смотрел на него, не понимая ни слова из его гневной тирады, а потом внезапно почувствовал, как сердце ухнуло куда-то вниз, а пол, наоборот, рванулся навстречу, а дальше навалилась черная пустота.

***

— Малфой! Да ты что?! Эй, домовик! Кто-нибудь, сюда! Мне-то что теперь делать?

— Пинни принес хозяину Драко воды! Хозяину Драко надо брызнуть в лицо. Тогда он очнется!

Драко пошевелился, с трудом приподнимая голову с пола, соображая, где он и что с ним. По щекам текли холодные струйки, а перед глазами до сих пор все плыло и кружилось.

— Ты чего в обморок валишься как барышня? — склонившийся над ним Уизли выглядел испуганным и смущенным.

— Где… он? Где Поттер? — Драко и сам не узнал свой голос, до того он был хриплым и глухим.

— У себя он… лежит на Гриммо… — Рон отодвинулся и теперь настороженно смотрел на него исподлобья.

Драко, через силу шевельнув рукой, ухватил его за запястье, чтобы тот не надумал сбежать.

— Но… газеты… — он цеплялся за последнюю вероятность, надеясь, что Уизли просто соврал.

— Джинни уже неделю связывается с ними сама, чтобы они ничего не узнали, — проворчал Рон, помогая ему сесть. — И нас заставляет. Гарри уже почти не может ходить. Говорит и то с трудом.

Драко, который и так уже был белым как стена, побледнел еще больше.

— Веди меня к нему! Живо! — приказал он, сжимая пальцы еще сильнее так, что на бледной коже остались розовые отпечатки.

— Отпусти руку. Больно. Что ты в меня вцепился, Хорек? — хмуро бросил Рон, вяло пытаясь вырваться из захвата. — Никуда я не сбегу. Это я думал, что мне тебя силком придется тащить.

— Не придется, — процедил Драко сквозь зубы и, несмотря на усилившееся головокружение, решительно поднялся с пола, так и не отпуская его руки. — Ты долго еще собираешься болтать, Уизел? Мне надо к нему! — требовательно выкрикнул он и потянул его на себя. Драко уже не мог унять нервную дрожь, — его колотило так, что это почувствовал даже Уизли и удивленно взглянул на него.

— Лучше бы раньше об этом подумал, — хмуро буркнул он и недоуменно спросил: — Ты его любишь, что ли?

Драко посмотрел ему в лицо холодно и зло:

— Я не люблю его, Уизел, — отчеканил он и, увидев растерянность в голубых глазах, сказал с неожиданным для него самого пылом: — Я не люблю его. Я им живу. Ты понимаешь это, идиотина? Веди меня к нему немедленно, рыжая бестолочь!

Уизли почему-то не обиделся на новые оскорбления. Казалось, он, наоборот, услышал то, что хотел, потому что удовлетворенно кивнул головой и торопливо сказал, шмыгнув носом:

— Откуда я мог это знать? Он… ну в общем пойдем… сам увидишь.

Рон схватил Драко за плечи, и их обоих затянул вихрь аппарации.

***

Вслед за поттеровским рыжим дружком Драко шагнул в незнакомую темную комнату, освещаемую лишь светом камина. Поттер лежал на диване, а возле его постели сидела мелкая Уизли, держала его за руку и в чем-то горячо убеждала. Стараясь запихнуть подальше мучительную ревность, Драко взял себя в руки и мужественно шагнул вперед. Сейчас ему было плевать на всех Уизли мира вместе взятых.