- Хорошо, - пробормотал он и с неохотой сел, свесив ноги с полога.

Голова закружилась, перед глазами всё поплыло и размножилось. Что-то потянуло его за руку, и он поддался. Очухиваться он стал лишь стоя в лесу, на свежем воздухе. Он глубоко вздохнул. Голова опять закружилась, его повело. Навалилась дикая усталость.

Проснулся он уже в избе не лежанке. Рядом возлегала она, не то еги-баба, не то ведьма, не то колдунья, не то нежить с полужитью, а может быть всё и сразу в этой одной заднице.

Кстати, многие уже не различают колдунью от ведьмы и если с колдуньей вроде бы как современное понимание ушло не далеко от истины, то вот с ведьмой стало всё совсем плохо. Сегодня это понятие применяется в большей степени о посредственно, как ругательство, применяемое к женщине при желании её унизить, сказать ей этим, что она не достойна приличного общества, ибо она связалась с низшим, а не с возвышенным. Вообще-то ведьма или ведьмак - это человек имеющих нежитей - покровителей. Только и всего. С точки зрения христианской церкви, они как минимум пособники дьявола, других современная церковь не знает, но в то время это просто были люди со сверх способностями, говоря современным языком - супергерои. Иметь в своих покровителях одну из Дев Троицкого пантеона было очень круто. Такими людьми восхищались и их побаивались одновременно. Это были настоящие суперлюди того времени. Ведьмой можно было стать двумя основными способами: либо получить нежить - покровителя от другой ведьмы при её кончине, существовала такая возможность передачи, либо стать ведьмой если нежить сама выбирает её. Обращаю особое внимание: колдовать ведьмы только от того, что они ведьмы, не могли. Ведьмы -- это не колдуньи, хотя одно другому не мешает. Колдовать, заговаривать, зашёптывать и так далее, надо было учиться отдельно. Хотя, как уже говорилось, кое чему всех девок с детства учили в этой области, только не все этим умело пользовались. Была ещё и третья разновидность ведьм, которую в прямом смысле этого слова, ведьмой назвать было нельзя. Это нечто другое, чему названия нет. Это те, кто на свои цели порождал целую свору полужитей, и использовал их не по назначению. В православном толковании именно последних было принято называть ведьмами, хотя это неправильно грести всех под одну гребёнку. Настоящие ведьмы и ведьмаки к этим последним, никакого отношения не имели.

Сколько он проспал, естественно Индра не знал, но за порогом был день. Это успокаивало. Голова её лежала на подушке и не дёргалась, как раньше, за то дежурная улыбка была на месте. Она гладила его волосы и почему-то тихо, еле слышно поскуливала, или пела что-то таким образом, было не понятно. Последние остатки сна слетели, как будто его и не было. Он понимал, где он, помнил всё, что с ним здесь произошло, но абсолютно забыл, зачем он сюда пришёл! Он выдернул голову из её рук и сел на лежаке, свесил на пол ноги и поворачиваясь к ней спиной. Первое, что он отчётливо для себя уяснил, не давать ей трогать себя руками. Он потряс головой, пытаясь восстановить память, понимая, вернее помня, что он пришёл что-то спросить, но вот хоть убей не помнил, что. И тут он решил схитрить.

- Ну, что? Поговорим? - спросил он спокойно и как-то даже буднично, что, в общем-то, было на него не похоже, тем самым пытаясь её спровоцировать, заставить её отвечать, делая вид, что прекрасно помнит зачем пришёл и раз она не от мира сего, то наверняка знает, что он хотел спросить и как-нибудь выкажет это.

- Нет, - ответила она быстро.

- Почему?

- Потому что ты ещё не засеял меня.

Он повернулся к ней, встретившись с её разноцветными глазами.

- А может не надо? Мне и так хорошо, да так хорошо, что дальше некуда.

Она не сменила позы. Как лежала, так и продолжила лежать.

- Ты не засадил моё поле, - повторила она упрямо, - пока во мне нет твоего семени, я тебя не чувствую и ничего не смогу тебе сказать. Ты ведь за этим пришёл?

- Да.

- Тогда засевай.

С этими словами она перекатилась на спину и распахнула огромные ляхи, забрасывая длинные груди за плечи на подушку. Индру аж передёрнуло от этой картины.

- А если я не смогу?

- Значит не сможешь получить ответы, - как-то тихо и загадочно ответила она, при этом засовывая свой длинный ноготь в нос и выковыривая оттуда козюлину.

Омерзение, стыд и паника охватили его, и всё это явилось по одному и тому же поводу. Индра плюнул, отвернулся и задумался. Пройти такой путь, почти достигнуть цели и не смочь сделать элементарного мужского дела. Индра конечно знал, что у речников мужчина, в подобной ситуации, не могущий овладеть женщиной, переставал быть мужчиной и изгонялся из рода. Но тут все его метания и стенания прервала одна конкретная мысль, которая всё ставила на свои места, в том числе и его. Мысль была чёткая и до простоты понятная: "Это - испытание! Мне необходимо его пройти. Это - плата за те знания, за которыми я пришёл!".

Он резко встал. Подошёл к входному проёму. Задёрнул шкуру и в избе наступил мрак. На ощупь он нашёл лежанку. Нащупал её тонкую лодыжку и положил на неё ладонь. В темноте, пока глаза не привыкли к сумраку, охватывая рукой тонкую лодыжку, ему неожиданно вспомнилась Утренняя Заря. Он, нежно касаясь кожи лишь подушечками пальцев, медленно повёл их вверх, отчётливо представляя себе свою жену. Пальцы проскользнули поднятые колени и стали спускаться вниз по внутренней стороне бедра. Уже не надо было заставлять себя думать об Утренней Заре, она думалась и воображалась сама собой, и когда он коснулся пальцами зарослей дремучего междуножья, он был уже готов...

После того, как всё закончилось, он не стал ложиться, а пристроился на лежаке сидя в пол оборота и привыкшими уже к полумраку глазами, внимательно наблюдал бурю эмоций, которая разрывала мимику этой странной еги-бабы. Поначалу ничего не происходило. Она лежала, прикрыв глаза, как будто к чему-то прислушиваясь. Потом резко распахнула глаза и уставилась на него в упор. Они расширились от ужаса, задушка глаз исчезла и там остался один чёрный зрачок во весь глаз, на лице застыла маска страха, затем ужаса, переходящего во всё поглощающую панику. Как будто она увидела его только что, и он был для неё невообразимый кошмар. В следующий момент она пронзительно завизжала, закрывая лицо руками и сжимаясь в позу эмбриона. Индра сам от неожиданности вскочил с лежака и отпрыгнул к противоположной стене от этой идиотки подальше. Визг прекратился и она, медленно раздвигая пальцы, начала смотреть на него сквозь них. Быстро, как будто задыхаясь, тяжело и звучно дыша, она резко села, прижав колени к груди. Схватила подушку и вытянула перед собой, как бы защищаясь. Постепенно истерика утихала, и выражение её лица плавно переплыло от гримасы ужаса к маске восхищения. Глаза, оставаясь расширенными, тем не менее, каким-то необъяснимым образом поменялись. Они засветились восторгом. Рот приоткрылся, подушка сползла по голени к стопам. Глаза её быстро забегали по его фигуре, примерно так же, как раньше у неё дёргалась голова, как-то по-птичьи. Правая рука медленно поднялась и прикрыла рот, предотвращая готовящийся вырваться крик. Ещё мгновение и выражение лица стало каменно-спокойным. Глаза наполнились слезами и закрылись, от чего слёзы тут же побежали по застывшим щекам. Она вдруг заговорила не своим голосом, он был низким, грудным:

- Твои трёхмерные силы будут огромны, но и слабость твоя станет безмерной. Ты разоришь и разметаешь наш народ, но не выкорчуешь корни. Перед тобой встанет на колени твой народ, но трупы на земле тебе будут мстить. Тебя устрашатся их старые боги, но ты породишь новых. Ты сам станешь богом победив всех, но не сможешь одержать верх над Вечными. Порождая новую жизнь для всех, для себя ты породишь собственную погибель. Ты начинаешь новый круг во всём мироздании, но ты будешь забыт.

Её голова упала на грудь, как будто надломилась. Она завалилась на бок и так в скрюченной позе замерла. Самосознание Индры зашкалило от услышанного. Мысли метались в разные стороны и не собирались в кучу. Он не мог сейчас ни о чём думать. Он долго стоял в оцепенении, не понимая, что же ему теперь делать. Вывел его из этого состояния... её храп. Только тут он очнулся и, пошатываясь, вышел наружу. Стало смеркаться. Медленно, на автомате, он подбирал разбросанную одежду и одевался. Наконец, огляделся напоследок, подобрал свой мешок и побрёл обратно в лес, но тут же остановился, опомнившись, вынул из мешка скрученную тряпку и положил принесённый подарок на обеденный стол.