- Ты знаешь, Дануха, - продолжала Елейка, - я прямо пред этим, когда-коренья-то дёргала, одними мыслями была занята. Искала путь к побегу. Я знала, что поле соглядатаями с собаками отцеплено, но почему-то была уверенна, что только от сюда путь есть. Куда бежать и что потом делать буду, не думала. Но вырваться из проклятого места желала всей душой и знала, что вырваться мне поможет только чудо. И до меня тогда дошло про загадку-то. Я поняла, что вот оно чудо. Не знаю откуда, не спрашивай, но уверовала я, что этот жмур - Степная Дева и она мне поможет. Тут и живот отпустило. Бояться то я не перестала, волосы дыбом стояли, аж больно становилось. А она стоит, молчит, ждёт. Ну я возьми да ответь, мол эхо это. В горле всё пересохло, ни капли слюны, а она раз, и повернулась ко мне лицом. Мама, роди меня обратно. Лучше б она этого не делала. Она, оказывается, из двух половинок склеена. Одна живая, как баба обычная, а вторая - скелет дохлый. Половина черепа голая, вместо глаза дыра огромная, на теле рёбра с кусками тухлого мяса, а вторая часть девичье стройное тело в облако одетое, ну или как туман в виде рубахи. Она меня опять спрашивает:

- Все её топчут, а она от этого только лучше. Что это?

А говорит она странно, как будто ей всё равно, всё равно и рот закрыт, губы не шевелятся. И тут совсем осмелела я и даже встала на ноги, только колени задрожали и на всё тело колотун колотил. Только я зубы стиснула, кулаки сжала, а себе думаю "Должна! Другого шанса не будет". Отвечаю, мол "тропинка". А она раз, и уж стоит ко мне правым боком, что нормальный. Как повернулась, даже не заметила, хотя я не отворачивалась и даже не мигала. Смотрит куда-то в даль и задаёт мне третью загадку. "Скачет по степи красиво, разметалась ветром грива", - говорит, - "кто это?". "Конь", - отвечаю. И тут она вновь поворачивается ко мне лицом, а мёртвой то половину у неё уж и нет. Вся, как нормальная, только светится, лица не разобрать. "Будь здрава, Елейка", - говорит, рта не открывая, а сама, как не живая, только в глазах, солнечные зайчики прыгают. "Здрав будь, Дева Степная, сестра Облачная", - отвечаю я ей, а у самой аж в зобе всё спёрло, как же с ней говорить то трудно, я почему-то тогда очень зареветь захотела от обиды, но удержалась, а она протягивает мне это.

Елейка вытянула из-за пазухи каменный круглый-блинчик на верёвочке, изумрудно зелёного цвета, размером чуть побольше перепелиного яйца. По средине дырка, в которую и продета была плетёнка, притом плетёнка та была свита из конского волоса, а не из травяной верёвки.

- Какой красивый, - восхищённо проговорила Неважна, касаясь камня пальчиком.

Елейка и не заметила, как та их нагнала и пристроилась рядом. Каждый потрогал странный гладкий камень. Он был настолько гладко вылизан, что в него можно было смотреться как в зеркальце. Дануха даже взяла его в руку и пронюхала своим чутьём и произнеся лишь "вот оно как", тут же отпрянула от него.

- Ну ладно, хватит, - пробурчала Елейка, упрятывая подарок Степной Девы поглубже себе за пазуху.

- А что дальше? - полюбопытствовала захваченная рассказом Неважна.

- Что было, то было, - огрызнулась молодуха.

- Елейка, - проговорила на распев Дануха интонацией в голосе, как бы грозя пальчиком.

Девка шумно сглотнула. Они стояли на тропе по среди леса, окружив Елейку и ожидая продолжения.

- Ну вот, - сдалась она, - подаёт она мне этот камень и говорит: "С этим змеиным камнем пойдёшь по тропинке к роднику", а думаю про себя, как же я пойду, коль вокруг охрана, сама то оглянулась и обмерла. Все вокруг на земле валяются и девки, и надсмотрщики и даже собаки, словно дохлые. А она продолжает: "Найдёшь там коня. Напоишь его через этот камень и сделаешь всё, что он тебе скажет".

- Это как? - не удержалась молодая охотница.

- Башкою об косяк, - съехидничала Елейка, - ты слушай, не перебивай. Хотя я тоже по началу ничего не поняла. Хотела было её спросить, а та повернулась ко мне задом и поплыла, даже не двигая и одной частью тела. А спины то у неё и вовсе нет. Вся спина от не догнившего жмура. И смрад такой от неё пошёл. Брр.

- Ты за ней пошла? - не успокаивалась Неважна в охватившем её азарте, подобно девки кутырки, что друг другу страшилки рассказывают ночью под одеялом.

- Растворилась она, - ответила Елейка на это раз спокойно, - отплыла на несколько шагов и как туман развеялась. И хорошо, а то пока я смотрела как она плывёт, у меня самой всё в глазах поплыло. Голова закружилась, чуть не потерялась там. А как пропала, так и очухалась да бегом к роднику. Он там за леском, недалёко. К тому же пить хотелось аж невтерпёж. Прибегаю, а там действительно конь стоит.

- Злыдень? - опять влезла Неважна.

- Нет. Старый такой. Спина вся седая. Голову понурил, стоит. Я подбежала, воды похлебала, камень в руках верчу и только тогда задумалась, а как же через него этого коня напоить-то.

И тут, на самом интересном месте, рассказ прервался. От куда-то из леса, через бурелом, с жутким треском, на них вылетел, вернее, выскочил Злыдень, а сверху, широко раскинув крылья, брякнулась на плечо Данухи усталая, но довольная Воровайка.

- О, срань пархатая, заявилась не запылилась, - пробурчала хозяйка, тем не менее поглаживая птицу по голове.

Елейка подбежала к коню и тоже погладила его по морде, что-то нашикивая как змея. Злыдень довольно пофыркивал, переступая с ноги на ногу.

- Ну, Елейка, - чуть не плача взмолилась Неважна, - ну что дальше? Как ты его напоила?

Елейка в ответ тяжело и звонко выдохнула, всем видом показывая, как ей уже надоела эта назойливая чужачка.

- Да с ладошек она его напоила, так же, как и мне воду подала, - раскрыла секрет Дануха и махнув клюкой, которая оказывается была уже у неё, скомандовала, - айда домой, а то сестру со всем с голоду заморим.

- Правильно, - хлопая Злыдня по боку, отправляя гулять, подтвердила Елейка, - вложила камень в ладони, зачерпнула воды и подала. Тот шустро так, я даже не ожидала, зачерпнул губами всю воду вместе с камнем, но не успела я напугаться, как он камень обратно в ладони выплюнул и мордой так машет мне мол надень себе на шею. Ну я и надела. А как надела так по-ихнему и запела. Я, когда к роднику то бежала, думала, что с каким-то колдовским конём говорить буду, который по человечьи гуторит, а оказалось наоборот. Нет, я конечно, по конскому ржать не стала, но сразу поняла, что по конскому понимаю. Я на каком-то странном зверином языке начинаю разговаривать, ни на одного зверя не похоже, а когда он говорит, то будто у меня в башке сидит, внутри и там говорит.

Дальше рассказала она, что поведал ей этот старый конь секрет из секретов, как с помощью таких змеиных камней с конями куманиться - лошадиться. Потом кликнул он Злыдня и назначил его Елейке вроде как половинкой быть, если сумеет сделать то, что сказывал. Она тут же провела ритуал и всё у неё получилось, лучше, чем сама Елейка ожидала. Снимет с шеи камушек, она как была Елейка, так ей и остаётся и конь как конь, а стоит камушек одеть, толи она наполовину конём становится, толи конь наполовину ею.

- Так я не поняла? - спросила её Дануха, шагающая впереди отряда, - кто из вас кем повелевает-то?

- Я им - недоумённо высказалась молодуха, - он же вообще не говорит. Это я, когда с ним разговариваю сама собой на этот язык перехожу. Притом про себя в голове говорю нормальными словами, а звуки получаются какие-то странные. Стоит мне прислушаться к себе ушами, всё тут же пропадает. Поэтому, когда я с ним говорю, себя не слушаю. А его просто чувствую, как руку вот, ногу. Ну, понимаете.

- Я лично ничего не понимаю, - встряла Неважна с тоном ребёнка, который раскусил что его водят за нос, рассказывая сказки, - колдовство какое-то. Так не бывает.

- Ох, ё, - пропела своё любимое, идущая впереди Дануха, - кто б пел, да ты б не плясала.

Тут она остановилась. Развернулась, уперев руки в боки и ехидненько так скомандовала: