- Да, - сказала грустно Хабарка, - одними пацанами новую жизнь не выстроишь. Временно тут всё. То, что ты парней об женить решил, так это правильно. Мужик без бабы не мужик, а пол мужика и то пока уд шевелится, да есть возможность к бабе пристроить, а, как и шевелиться перестанет, так вообще пустое место. Но не для того мужики с бабами сходятся, чтоб плодиться, вот глянь любой зверь плодится, да по хлеще человека у них это получается, а человеками не становятся. Они плодятся потому, что так Мать Природа им положила, а мы не только по природе, но и по разумению. Мы в детей своих вкладываем то, что знаем и умеем сами, то, что в нас когда-то вложили наши Деды, а дети наши вырастут и будут передавать знание жизни своим детям. Вот почему люди живут семьями, вот почему они живут родами. А мы тут в лесу, как оборвыши какие. Ни прошлого нет, ни будущего.

Она замолчала, думая о чём-то своём. Индра перевёл взгляд на Онежку и та, поняв, что нужно и ей что-то сказать, неохотно продолжила:

- Верно, говоришь Хабарка. Из меня тоже никакой человек. Я ведь из коров аровых, и в коровы с девок попала. Совсем молодая была. Шестерых нарожала. Две доченьки при мне померли, двух ещё девочками у меня забрали, двое мальчишек подросли, да выпорхнули. Где они сейчас? Живы ли? Не ведаю. То же, как и у вас ни прошлого, не будущего. Единственное, чему от жизни научилась, так это выживать, задрав подол, да стиснув зубы. Что коровы, всю жизнь закрытые в коровниках видят в жизни. От обычаев родных уж мало что вспоминается, а об жизни аров в их городах знаю и того меньше.

- Я вот, что думаю, - вдруг оживилась Хабарка, - советчики тебе нужны, те, которые и жизни подскажут, да путь укажут.

- Да, где ж я тебе их возьму, - буркну хмуро атаман.

- Я, вот, давеча слышала, - ступила в разговор Онежка, неуверенно, - у одних дальних речников еги-баба одна имеется. Не проста она, с малолетства в лес посажена. Сказывали, не от мира она сего. Всё про всех знает наперёд, да ворожит так, любая судьбинушка под неё прогибается.

- Да не про то, сестра я говорю, - перебила её Хабарка, - старый, знающий человек нужен, кто и обряды знает и традициям научит.

Но тут её оборвал уже Индра:

- Не нужны нам ни старые обряды, ни старые традиции. Мы построим новую жизнь с новыми обрядами и традициями. Цепляться за старую жизнь незачем. На кой она вам коровья то? Вон лучше б присмотрелись к нашим мужикам - умельцам, да окрутили их по бабьи. А то сидят, как два телка, "му" да "му" хотим да боимся, тфу, - Индра сплюнул, а обе бабы вытаращили на него глаза, - вот взяли бы подпоили да научили, что с бабой делать надо, да как.

- Ой, атаман, - запричитала Хабарка, замахав руками и краснея, - что ты такое говоришь?

- А то и говорю, - оборвал он её, переходя на свой холодный, волевой тон, - вы в моём логове, а я здесь атаман, значит в подчинении моём находитесь. Так вот вам мой сказ: подпоить, окрутить, на себя затащить, всему научить, а там и на себе женить. Или как хотите делайте, вам виднее, но смотрите не переусердствуйте. Заметят подвох, рванут так, что не догоните. И вы мне нужны, и они мне нужны. А у этих двух бычков яйца опухать уже начали и как бы они от меня на сторону не сбежали. Если у них раньше одна работа на уме была, то сейчас бабы за мерещились. Если так пойдёт, то и работа скоро по боку будет. А ты мне тут "что ты говоришь?", - передразнил атаман с ехидством и обратился уже к новенькой, продолжил - А ты, давай-ка поподробней про эту еги-бабу рассказывай. Кто такая? Где? Что-то я уже не первый раз на сплетни про неё натыкаюсь.

Это было неправда. Индра о такой услышал, только-что, но вот волшебная чуйка от услышанного резко встрепенулась, да так, что не обратить на это внимание, он не мог.

- Да, кто ж его знает, - затараторила Онежка, - говорят где-то в полночных лесах её держат, да стерегут, как зеницу ока. Просто так к ней не попасть. А роду она не то Палого, не то Пегова, не помню.

Наступила молчание.

- Да, - задумчиво протянул Индра, - неплохо бы такую в советчики заполучить. А за что её в еги-бабы списали?

- Кто ж его знает. Может, не беременела, а может как раз от того, что не от мира сего.

- Ладно, бабаньки, - хлопнув себя по коленям, Индра встал, как бы заканчивая беседу, но напоследок, сменив тон с командного на вальяжно дружелюбный, посоветовал:

- Вы про братьев то не взыщите, я велеть вам, конечно, не могу, но советую. Они ары высокородные, хоть и дети переросшие. Коли вы откажитесь, так я для них других баб найду, которые согласятся и окрутят, да при мне оставят. Так что подумайте.

Индра вышел из землянки, оставив ошарашенных и сбитых с толку баб, но он был абсолютно в них уверен. Всё они сделают. И на традиции наплюют и про своё коровье прошлое забудут. И откуда, что возьмётся. Он не знал, как там на счёт быка за рога, но на себя затащат.

Ни Диля, ни Ероля возле дома не крутились, но гора объедков у их палатки, говорила о многом. "Опять дрыхнут", - подумал он и с силой пнул по стенке их обиталища.

- А ну встали, сони. Обед скоро.

В палатке послышалось шевеление и на дневной свет выползли два сонных мальчугана. Пощурившись на солнце Диля с обидой в голове простонал:

- Так рано же.

- Просыпайтесь, - не отреагировал атаман, - надо до обеда ещё кучу дел сделать. Диля, ты беги к Шумному, пусть идёт ко мне срочно. Бегом.

Диля быстро одел сапожки, вынутые из палатки и засеменил в сторону жилища Шумного.

- А ты Ероля, беги к Ровному. Этого тоже срочно.

Ероля так же достал свою обувку и припустил по адресу. Индра влез в дом и не разуваясь завалился на лежанку, ноги уже гудели.

- Утренняя Заря, ну ка покажись, - скомандовал он, смотря на занавеску.

Та колыхнулась, распахнулась и перед ним предстало нечто. Какая-то бесформенная женская рубаха, подпоясанная под самыми титьками, висевшая на ней, как надутый парус, который она то и дело одёргивала руками, чуть не плача. Индра даже резко сел, чтоб оглядеть её полностью.

- Да, - протянул он, смотря на это "чудо".

Тонкие ножки были обуты в светлые, короткие сапожки, такие, как и у него по покрою, и они смотрелись очень красиво, но вот всё остальное...

- А что аровы платья тебе не понравились? Там же много красивых.

Девушка смутилась, ещё сильнее теребя рубаху, и на её глазах опять заблестели слёзы.

- Я всё это не умею одевать, - чуть не плача проговорила она, - у меня не получается.

- Как-то об этом я не подумал, - сказал Индра, почёсывая затылок, - Ладно, что-нибудь придумаем.

Он резко встал, залез куда-то под лежак со стороны изголовья и открыв потайной ящик, начал оттуда доставать золотые украшения. Бусы, два клубка золотой, тонкой нити, два браслета на тонкую руку, серёжки. Всё это разложил на лежанке и посмотрел на девушку.

- Это тебе. Сейчас пришлю баб, они помогут одежду подобрать.

Утренняя Заря стояла потрясённая. Моментально высохшие глаза, округлились до неимоверных размеров, полуоткрытый рот, и кажется она забыла дышать. Её лицо изображало только одну фразу: "неужели это всё моё?". Индру такое откровенное выражение её лица порадовало, ибо в точности соответствовало его ожиданиям. Он взял в руку один клубок золотой нити и показал ей, разъясняя:

- Это заплетают в волосы. Думаю, как, сама разберёшься, - и бросив клубок опять на лежанку, вышел из дома.

На том самом пне, на котором ночью дежурил атаман, сидел Шум Дождя, мирно дожидаясь своего лидера. Увидев атамана, стал, но Индра сначала подозвал Ероля и дал ему какое-то указание, от которого тот как ошпаренный рванул куда-то опять. Только после того, как пацан скрылся за ближайшим жильём, спокойно подошёл и обхватил Шумного за плечо.

- Слушай, Шумный, - начал Индра сразу, без раскачки, - дошли до меня тут бабьи сплетни, будто где-то в полуночных лесах, у рода не то Палого, не то Пегова, еги-баба одна чудесная проживает, которую те охраняют, как свою жизнь. Пройти к ней просто так нельзя, а мне позарез с ней потолковать нужно.