В последствии по городам и землям расползались слухи, что новый Бог Индра просто ушёл из логова по дороге в степь. Один. Пешком. И больше его в этой жизни никто не видел, но семя перемен, вброшенное его деяниями, упало в благодарную почву. Тех, кто желал возвращения к прежним временам и устоям, перебили, и их роды выкорчевали с корнями. Тех же, кого Индра -бог привёл к власти, вцепились в эту самую власть зубами, и даже лишившись не столь уж внушительной воинской подмоги, оставленной в городах атаманом народов, и игравших роль исключительно, как телохранители, смогли удержать эту власть. Кроме того, появилось множество и других средств. Идеология нового царя богов и его божественного войска Марутов была по вкусу не только власть держателям, но и простому люду, который за время недолгой земной жизни этого бога, значительно пополнили свою собственность, за счёт награбленного, перейдя на качественно новый уровень благосостояния. Поэтому исчезновение бога на земле и переход его на небеса вместе со своим воинством, сыграл только на руку, не только новым представителям аров, но и повлиял на изменения жизни тех, кто под власть Индры попасть не успел. В это же самое время все жители степи стали свидетелями самого настоящего чуда. Небывалые, аномальные грозы пронеслись по землям аров. Народ побило, скотину. Слухи о том, что это божественные воины Маруты во главе с богом Индра, на небе, свои порядки наводят среди богов, мгновенно облетели все степные закоулки. Притом источником слухов и утверждений, стал простой народ, но жрецы нового культа быстро сообразив, перехватили знамёна и выступили впереди, как зачинщики, раздув и разукрасив, переведя слухи в "настоящую правду". Тут же было устроено всеобщее празднование с возлиянием Сомы для грозного бога и тут же запели жрецы хвалебные гимны. Новому царю богов возвели дома в каждом городе при храмовой площади, умилостивили. Грозы прекратились и новые люди, под новым знамением, пошли на новый виток цивилизационной спирали.

Они.

Клип тридцать восьмой.

Начало.

Дануха весь следующий день проходила по поляне туда-сюда, карауля Зорьку, но та так носа из кута и не показала. Тогда под вечер она не выдержала и зашла к ней в шатёр сама.

Зорька сидела у очага с кислой, ничего не выражающей миной и кормила грудью Звёздочку. Лицо её было серым не то от пыли и грязи, не то от мрачных мыслей, но то что Матёрая ночь не спала, Дануха определила сразу. Матерь изначально приняла решение, вести себя будет с Зорькой так же, как вела всегда себя с Хавкой. Наглость второе счастье. Она бесцеремонно прошлёпала к очагу и не обращая внимание на хозяйку, преспокойненько устроилась рядом у очага, положив свою вечную клюку на пол рядом. Посмотрела на огонь, наклоняя голову вправо, влево. Затем оглядела весь кут, в упор, не замечая сидящую рядом Зорьку. В общем вела себя так, будто она одна здесь и пришла, как к себе домой. Зорька всё это время, продолжая давать дочери грудь, чуть улыбаясь без отрывочно наблюдала за Данухой. Даже когда та осмотревшись уткнулась взглядом в очаг, Зорька продолжала смотреть ей в лицо. Молчание длилось довольно долго, пока Звёздочка, не насосавшись, отпрянула от мамкиной титьки, поднялась и увидев Дануху тут же потянула к ней ручки. Зорька молча передала дочь вековухе. Та молча взяла и растянулась Звёздочке беззубой улыбкой, та, ловко ухватив Данухину седую косу, начала её теребить, что-то бурча под нос.

- Ни как отошла? - равнодушно спросила Дануха, непонятно к кому обращаясь не то к Зорьке, не то к Звёздочке.

- Так я ни куда и ни ходила, - так же вяло и монотонно ответила ей Зорька, понимая, что баба обращалась к ней.

- А чё ж зверела тогда?

- А с чего ж ты взяла, чё я подобрела, - злобно и вызывающе ответила Зорька.

Дануха вскинула на неё встревоженный взгляд, проверяя не ошиблась ли она.

- Да ни шугайся, Данух, звереть ни буду, но и отойти ни получатся, - тут же успокоила её молодуха, разводя руками, мол извини.

- Чё так? - Матерь продолжала сверлить Зорьку бегающими глазками, - так запал, аж не как не выпадет?

- Да ложила я на него. Коль ни Троицыны дела, голыми б руками придушила.

- Чё то я ни чё не пойму, Зорь, - переведя взгляд на Звёздочку и явно стушевавшись, продолжила диалог Дануха заводясь, - Чё стряслось то? Какая вошь волосатая тебя укусила то?

- Да ни какая, - то же сменила тон Зорька на раздражённый, - просто обрюзгло это всё. Жить хочу по нормальному.

- Это как? - недоумённо произнесла баба, - по речному чё ли, аль по арову? Коли по речному, так не получится уж. Троица нашу прежнюю жизнь то жирной ляжкою придавила...

- Заёжили они уж со своими делами под шкурными. Ты вот мне чё скажи, Данух. Ты сама то хоть понимаешь, чё Святая Троица задумала? В какую игрушку они с нами играют? С кем они там грызутся и какой задницей это для нас закончиться?

- Ох, ё - пропела свою любимую песню Дануха, - эка тебя понесло то. Откуда ж мне знать их помыслы то? Я так высоко не летаю. Не того крыла птица.

- Правильно. Ты своё отжила. Жизни хлебнула, да и ни постная она у тебя была. Есть чё вспомнить, есть чё забыть. А мы? Ну перебили мы всего зверя, как Дева наказала, а дальше что? Опять будем скок да скок, да таскать весь мусор в лесок? И с чего ты взяла, что когда всё выполним нас самих следом за зверем Девы ни отправят за ненадобностью?

- Эка ты загибаешь круто, - насупилась Дануха, но призадумалась.

- Они ж нами правят, как мы дарёными конями. У них какая-то своя грызня идёт. Только я в толк ни возьму кто с кем. С одной стороны, мне как-то наложить большую кучу на их дела, но с другой, знай мы эти дела, так хоть соломку могли постелить в то место куда мордой тыкать бут.

Дануха молчала, смотря на огонь и автоматически поглаживая по голове засыпающую Звёздочку.

- Страшно мне стало Данух, - в пол голоса выдохнула Зорька, - я ни знаю, что будет завтра. И будить ли чё-нибудь у нас завтра...

- Это ты девка брось, - тихо, но твёрдо осекла её Дануха, - не знаю какие у Дев разборки и с кем, но я им верю. Мне велено не только зверя извести, но и новую жизнь наладить, только не с речными устоями, а по-новому. Это должок за мной, а долги отдавать надо.

- Ну и... - принялась ехидно напирать на неё Зорька.

- Да себя пальцам занози, - огрызнулась баба, - не знаю с какого уда начинать. Куда оттащить и где отымать. Ты вот знаешь чё хочешь? Какую жизнь?

- В том то и дело, ни вижу для себя я жизни. Чё хочу ни будет, а чё будет, ни хочу.

Под резвую ругать двух баб, Звёздочка преспокойненько заснула, как под колыбельную, смешно почмокивая пухлыми губками. Наступила пауза в ругани. Обе смотрели на дитё.

- Слышь, Зорь, - вдруг встрепенулась Дануха, - а чё это только у меня должна сидалка болеть. Давай-ка начинай тоже свою рвать. Эко ты правильно заметила то, я-то своё отжила уж, это вам надо, так чё это я за вас решать то буду? Собирай девок, судачьте там чё да как, да кто чё хошь. А как порешите, так и устой поставим. Вот ты как хочешь?

- Я? - удивилась такой постановке вопроса Зорька, - даже ни знаю.

- Э, врёшь, девка, - хитро скривилась баба, грозя пальчиком, - по глазищам твоим бесстыжим вижу, чё знаешь, только дуру тут корчишь, девкой цельною прикидываешься. Я ж за раз поняла чё тебе за вошь под хвост укусила, о жизни прежней пожалела. Ах я бедная, ах несчастная. Такую жизнь профукала.

Зорька потупилась, покраснела и закусила губу.

- Ох, ё - растянулась в улыбке Дануха, - гляньте на Матёрую, в краску бросило. Ты чё ж думаешь я слепая чё ли? Я уж давненько поняла твои хотелки, ещё когда ты Голубе совет дала мужиков при бабах пристроить. Прибить их к кутам. А я ведь то же тебя пред Голубой поддержала. Самой интерес клюнул, чё получится. А получилось то ладно. Бабы от счастья мухами над мужами аки над кучами, так и кружат, так и жужжат. Пылинки сдувают, живут не нарадуются. И мужики довольны, как кабаны обожравшиеся, да тут же обдриставшиеся. Знает, баба теперь, вроде как своя, дети, коли будут, тоже свои, кровиночки. Ты знаешь, Зорь, мне даже под старость лет завидно стало. И я так хочу. Ни одна ты тут дура такая хотюнистая.