Индра: - А третье?
Шумный: - Что этого мало?
Индра: - Шумный. Я же чувствую, что у тебя есть и свой интерес.
Шумный: - А что она лезет в мой огород. Знать всё - это моя привилегия и я не позволю соваться в мои дела бабе, к тому же речной ведьме. А четвёртая, если хочешь, Хабарка достойна большухи логова больше чем твоя срань.
Индра: - Не накручивай себе хвост. Твоя Хабарка чую тебе уже все мозги выдолбила с ней.
Шумный: - А то? Хабарка легко управляемая. Что повелю то и делать будет. А вот что будет с бабами, когда ими ведьма командовать начнёт, вопрос без ответа.
Потом они оба молчали.
Индра: - Да, незаменимый ты стал, Шумный. В корень зришь. Мысли мои читаешь. Только ты не узрел самого главного. Я не могу позволить какой-то бабе, пусть даже моей жене, быть сильнее, чем я - бог Индра. Я ничего не смог против неё предпринять и не хочу разбираться с её ведьменым даром, чтоб приручить. Эта сука меня напугала и напугала по-настоящему, а этого я допустить не могу. Так что, брат, всё, что от неё останется на утро - твоё, а сегодня я хочу сам поразвлечься.
Шумный: - А если она тебя колданёт?
Индра: - Не успеет.
Ероль на этом месте разговора сиганул за своего хозяина, а атаман с Шумным встали оба и разошлись. Малой так перепугался за тебя, что даже забыв отпроситься у Ровного, рванул к Дилю, но пока он его нашёл, было уже поздно. Тебя предупредить не успели. Дальше Еролька уже не знал, что происходило.
В норе наступило молчание. Зорька вспомнила про примочку. Намочила кусок меха, приложила.
- Да, - начала Зорька печально, - просчиталась я, однако. Ошиблась. А Хабарка-то, сука такая, оказывается всё Шумному про меня сдавала.
Онежка аж выгнулась от удивления.
- Ты чё про них с Шумным ничего не знаешь?
- А чего я про них должна знать?
- Так она же беглая. Она же ради него детей своих бросила в коровнике. Вернее, ради его уда, - Онежка хмыкнула, - у этого худосочного отросток, как у жеребца. Она ж на его уд подсела, как твой атаман на Сому. И давно. Ещё задолго до нас. С самого начала.
На этот раз прогибаться от удивления пришлось Зорьке.
- На кой она тогда за Рибху замуж пошла, а не за Шумного?
- А этот выворот мне и самой не понятен. Притом все в логове знают, что Хабарка баба Шумного. Я-то раньше думала об этом только Рибху не знает, а оказывается не только он.
Онежку явно увлекли сплетни, и она даже повеселела.
- Мне атаман запрещал кроме неё с кем-либо общаться, - оправдывалась Зорька, - теперь понимаю почему.
- Она и ребёнка от Шумного носит, - продолжала выдавать "горячее" знахарка.
- А как же Рибху?
- А Рибху даже если их застанет за трахом, то либо спрячется, чтоб ненароком не заметили, а заметят, с жировым светильником постоит помогая, чтоб Шумный не промазал.
Зорька хмыкнула, и они замолчали, обдумывая каждый своё. Наконец, Зорька спросила:
- Меня ещё ищут?
- Да кому ты дохлая нужна?
- А как же... - непонимающе развела руки в стороны Зорька.
- Да так. Нашли тебя, в тот же день. Почти сразу как Диля запороли. Плавала ты в реке, да в камышах застряла. Совсем дохлая, рыбами объеденная.
Зорька вытаращила глаз и вопросительно уставилась на Онежку. Та потупила глаза, видно, что замялась с объяснением. Не очень ей хотелось об этом рассказывать, но всё же решилась:
- Да, отчебучила я тогда, сама до сих пор не понимаю, что это на меня нашло. Прям как в сказке-небылице. Кому расскажешь не поверят.
- Я поверю, - сказала Зорька, подталкивая рассказчицу.
Она молчала, нервно теребя рубаху.
- Да не томи, - не выдержала уже Зорька.
- Понимаешь в тот день, утром, я из коровника молодуху одну вывезла на реку топиться. Беременная она была и вот решила, дура, от ребёнка избавиться. Кто научил, так и не призналась. Только избавиться не получилось, за то от себя избавилась. Умер он у неё в животе и гнить начал. Жить ей оставалось день или два. Я в таких делах не помощница, поэтому единственное, что смогла для неё сделать, так это к реке тайком отвести, чтоб покаялась, да сама в воду схоронилась. Я ещё тогда её предупредила, мол сама не схоронишься, я тебя к Дедам по реке отправлять не буду. Будешь гнить где подохнешь. А как ночью тебя Диля принёс, мне как в башку стукнуло. Я ж уже говорила. По началу думала так, милый бранится только тешится. На утро с собаками искать будет, плакать. И пристала тут ко мне эта мысль о собаках. Почему-то только об этом и думала. Вот хоть убей не знаю почему. Поэтому первое, что решила - надо собак на реку увести. Раздела тебя. Ночью от вашей конопли, я твоё платье по траве протащила до самой реки. Через тайный лаз, пацанский, что они выкопали в лес. Я и сама им частенько пользовалась. Там по лесу меж ловушек уж целая тропа протоптана. А там степью к реке, да так получалось, что в аккурат к тому же месту, куда девку утром вывела. А эта дрянь не утопилась. Померла где и сидела. Мало того, лицо ей кто-то погрыз. Всё напрочь съедено. Пальцы рук обгрызены. Глаз вообще нет, видно выклевали. Жуть. А я возьми да сделай дурость. Рубахи с неё стянула, да твоё платье на неё... Она конечно потолще тебя была, но в общем спутать можно было, если не приглядываться. Скатила её в воду. В камыш затолкала, на сколько смогла. А её тряпки, подальше в камыш закинула. Собак по утру Шумный пустил сразу. Зачем Диля порол, коль собаки след взяли? Непонятно. А как его люди прибежали с собаками, они с атаманом вдвоём на колеснице на реку катались. А как скатались искать перестали. Видно поверили. А теперь ответь мне Утренняя Заря, зачем я это всё сделала? Ведь задним умом до сих пор понять не могу.
Зорька изобразила улыбку и весело ответила:
- Не знаю, Онежка. Действительно сказка какая-то. Это на тебя совсем не похоже. Но знаю одно. Я и дочь моя обязаны тебе жизнью.
- Странно, - вдруг задумчиво проговорила знахарка, - тебя искали, а дочь нет.
Тут призадумалась и Зорька.
- То, что по началу дочь не искал, немудрено, - ответила она, - дочь для него всегда была, как пустое место, к тому же Звёздочка частенько при мамке - его любовнице была. Но потом обязательно вспомнит и искать кинется. Не он, так Шумный. Уходить мне надо от сюда и чем быстрее, тем лучше.
- Да много бы отдала, чтоб вы исчезли от меня подальше.
- Я тебя понимаю. А что делается на верху?
- Да ничего. Нет никого. Все в город перебираются. Я ещё два, три дня задержусь. Не больше. Пока муж мастерскую перевезёт, не одна ходка уйдёт. Потом коровник, а уж опосля и я уеду, поэтому тебе быстро надо думать, потом помочь будет не кому.
- Так если все уедут, тут никого не останется, так я и без помощи уйду.
- Накась выкуси. Здесь останутся все пацаны прислужные, люди Шумного, кое-кто, да артель охотничья. Атаман, как и раньше сборы ближников тут проводить будет. Сюда же и вертаться будут после походов. Ритуал он видите ли сохранить желает. Околдовать пацанов и выйти может у тебя и получится, но тогда Шумный с атаманом будут знать, что ты жива и кинуться искать, будь уверена. Далеко не уйдёшь и меня подставишь.
- Ты б меня только за лес вывезла в степь. Там я уйду, - жалостливо попросила Зорька, - а если через тот твой лаз?
- Завалили его, засыпали, сразу как нашли.
Онежка призадумалась и заговорила как бы сама с собой:
- С мастерской не вывезешь, там каждый воз грузчики сопровождают да лучники отрядные. Коровник тоже отпадает, баб молчать не заставишь. Обязательно где-нибудь говно всплывёт.
- А с травами с твоими? - вдруг резко встряла Зорька.
- А на кой... - начала было Онежка, но споткнулась на полуслове и просияла, - точно. Я выпрошу воз под мои травы лечебные. Тебя под них закопаю и вывезу.
И она, тут же забыв про большую, кинулась исполнять задуманное. Так ей не терпелось избавиться от непрошенных гостей.
Получилось всё лучше, чем предполагалось. Никто даже к возу не подходил, ничем у Онежки не интересовались. Она просто накидала на Зорьку со Звёздочкой целый сноп трав и спокойно вывезла из логова. Потом ещё ехала довольно долго, видимо проверяясь и боясь встречных. Наконец воз остановился и Онежка хмуро сказала:
