В четверть пятого миссис Пакингтон вновь вошла в кабинет мистера Паркера Пайна. Она вынула чековую книжку, выписала чек и протянула его мужчине. Тот немедленно выдал ей расписку.

– И что теперь? – спросила дама, с надеждой глядя на хозяина кабинета.

– А теперь, – улыбнулся тот, – вы вернетесь домой. Завтра, первой утренней почтой, вы получите инструкции. Буду благодарен, если вы будете им следовать.

В состоянии приятного возбуждения миссис Пакингтон вернулась домой. Мистер Пакингтон вернулся, настроенный на очередную ссору и готовый защищать себя, если сцена за завтраком продолжится. Однако он с облегчением обнаружил, что его жена не настроена продолжать военные действия. Она была непривычно задумчива.

Джордж слушал радио и размышлял, позволит ли этот очаровательный ребенок, Нэнси, подарить ей норковую шубку. Он знал, что эта девушка очень горда, и не хотел обижать ее. И тем не менее она уже несколько раз жаловалась на холод. Это твидовое пальто, в котором она ходит, – полная дешевка, совсем не греет. Может быть, ему удастся представить все так, чтобы она не возражала…

Им, наверное, надо куда-то сходить. Приятно вывести такую девушку в хороший ресторан. Джордж видел, что многие молодые люди ему завидуют. Нэнси была чрезвычайно хорошенькой. И нравился ей именно он. Она всегда говорила, что совсем не считает его стариком.

Джордж поднял глаза и встретился взглядом с женой. Он почувствовал укол вины, и это его расстроило. Что за подозрительная и узколобая женщина эта Мария! Она лишает его даже мимолетного счастья.

Мистер Пакингон выключил радио и отправился спать.

На следующее утро его жена получила три неожиданных письма. В одном содержалось письменное подтверждение назначенной у известного косметолога встречи, второе было от модного портного, а третье приглашало на ланч с мистером Паркером Пайном в «Ритце»[2].

За завтраком Джордж заметил, что не будет обедать дома, так как у него встреча с деловым партнером. Миссис Пакингтон только рассеянно кивнула, и ее муж покинул дом, мысленно поздравляя себя с тем, что на этот раз шторма удалось избежать.

Косметолог произвел на Марию должное впечатление. «Как же можно так не любить себя, мадам, и почему? Вы должны были сделать это еще несколько лет назад! Однако все еще не поздно исправить…»

Ее лицо подверглось полной обработке: его давили, разглаживали и отпаривали паром. На него накладывали грязи. Его покрывали различными кремами. Его запудрили. Ну, а потом нанесли на него завершающие штрихи.

Наконец, ей протянули зеркало. «Я действительно выгляжу моложе», – подумала она про себя.

Сеанс у портного был не менее восхитителен. Женщина вышла от него обновленная и в отличном расположении духа.

В половине первого миссис Пакингтон появилась в отеле «Ритц». Мистер Паркер Пайн уже ожидал ее. Он был безукоризненно одет и распространял вокруг себя атмосферу спокойной уверенности.

– Очаровательно, – произнес он, окинув свою клиентку с ног до головы придирчивым взглядом. – Я позволил себе заказать для вас «Белую леди»[3].

Миссис Пакингтон, которая еще не приобрела привычки пить коктейли, не стала возражать. Потягивая восхитительную жидкость, она слушала своего доброжелательного инструктора.

– Мы должны расшевелить вашего мужа, мистера Пакингтона, – сказал Паркер Пайн. – Вы меня понимаете? Расшевелить! Чтобы помочь вам в этом, я познакомлю вас с моим молодым другом. И вы встретите его сегодня за ланчем.

В этот момент в дверях появился молодой человек, который внимательно осмотрел зал. Увидев мистера Паркера Пайна, он направился к нему элегантной походкой.

– Мистер Клод Латрелл, миссис Пакингтон, – представил их друг другу Паркер Пайн.

Мистеру Клоду Латреллу нельзя было дать больше тридцати. Он был изящен, элегантен, прекрасно одет и очень хорош собой.

– Я счастлив встретиться с вами, мадам, – проговорил он.

Еще через три минуты Мария уже сидела со своим новым знакомым за столиком на двоих.

Сначала она стеснялась, но вскоре мистер Латрелл разговорил ее. Он хорошо знал Париж и много времени проводил на Ривьере. Он поинтересовался, любит ли миссис Пакингтон танцевать. Та ответила утвердительно, но пожаловалась, что нынче танцует очень редко, так как мистер Пакингтон не любит выходить по вечерам.

– Но ведь он не может быть таким злюкой и заставлять вас сидеть дома, – улыбаясь, сказал Клод, демонстрируя идеальные зубы. – В наши дни женщины отказываются терпеть мужскую ревность.

Миссис Пакингтон чуть было не рассказала, что ревность здесь не имела никакого значения, но вовремя остановилась. В конце концов, пусть думает что хочет.

Клод Латрелл стал беспечно рассуждать о ночных клубах, и они договорились на следующий вечер почтить своим присутствием «Младший архангел».

Миссис Пакингтон слегка нервничала, когда сообщала об этом своему супругу. Джордж, подумала она, наверняка посчитает это экстравагантным и, возможно, смешным.

Однако волновалась женщина совершенно напрасно. За завтраком она так и не смогла ничего сказать мужу, а в два часа пополудни от него позвонили и сообщили, что мистер Пакингтон будет обедать в городе.

Вечер прошел просто прекрасно. Еще девочкой миссис Пакингтон хорошо танцевала и теперь, под чутким руководством Клода Латрелла, быстро научилась современным движениям. Молодой человек сделал ей комплимент по поводу ее платья и прически (утром она посетила модного парикмахера). Прощаясь, он оставил на ее руке волнующий поцелуй. Мария уже много лет не получала такого удовольствия, как в тот вечер.

Прошли десять изумительных дней. Миссис Пакингтон наслаждалась ланчами, файв-о-клоками[4], обедами, танцами и ужинами. Она узнала все о детстве Клода Латрелла. Она услышала о тех печальных обстоятельствах, при которых его отец разорился. Она выяснила о его несчастной любви и об отрицательном отношении к женщинам как к таковым.

На одиннадцатый вечер они танцевали в «Красном адмирале». Миссис Пакингтон первой заметила своего супруга. Джордж был в компании молодой женщины из своего офиса. Обе пары в тот момент находились на танцполе.

– Привет, Джордж, – легко поздоровалась миссис Пакингтон, когда их траектории пересеклись.

Она с большим удовольствием увидела, как лицо ее благоверного сначала покраснело, а потом стало пунцовым от удивления. Помимо удивления, на нем появилось выражение вины.

Мария же чувствовала себя абсолютной хозяйкой положения. Бедный несчастный Джордж! Усевшись за свой стол, она продолжала наблюдать за ним. Какой он был приземистый, лысый и как смешно дергался на своих ногах в танце! Танцевал он в манере двадцатилетней давности. Бедняга, как ему хочется выглядеть молодым! И этой бедняжке, с которой он танцевал, приходилось притворяться, что ей это нравится… Когда она отворачивалась от Джорджа, на ее лице появлялось выражение ничем не прикрытой скуки.

И насколько завидным было ее собственное положение, подумала миссис Пакингтон. Она взглянула на почти идеального Клода, который сейчас тактично молчал. Как хорошо он ее понимает! И совсем не раздражает, как обычно раздражают мужья после нескольких лет совместной жизни.

Мария опять посмотрела на Латрелла. Их взгляды встретились. Молодой человек улыбнулся: его прекрасные темные глаза, полные меланхолии и любви, нежно смотрели на нее.

– Не хотите ли потанцевать? – чуть слышно предложил он.

И они опять пошли танцевать. Это было божественно!

Она чувствовала на себе извиняющийся взгляд Джорджа. Ведь именно в этом и заключалась идея, вспомнила она, – заставить мужа ревновать. Как давно это было! Сейчас она уже не хотела, чтобы Джордж ревновал. Это может его расстроить. А зачем ему, бедняге, расстраиваться? Ведь все так счастливы…