– О господи!

– Ага! Вот, смотрите!

Он слегка опустил плечи, вытянул шею и искоса посматривал на нас, держа в руках эту огромную коричневую крысу, плотно обхватив указательным и большим пальцами шею твари, чтобы она не могла развернуться и укусить его.

– Вы всегда носите крыс в карманах?

– Обычно держу при себе парочку.

С этими словами он опустил свободную руку в другой карман и вытащил из него маленького белого хорька.

– Хорек, – сказал он, держа его за шею.

Хорек, похоже, был с ним знаком и не противился его хватке.

– Быстрее хорька никто не убьет крысу. И никого крыса так не боится.

Он свел руки перед собой, так что нос хорька оказался в шести дюймах от морды крысы. Розовые глаза-бусинки хорька глядели на крысу. Крыса сопротивлялась, стараясь увернуться от убийцы.

– А теперь, – сказал он, – смотрите!

Его рубашка цвета хаки была не застегнута на верхнюю пуговицу, и он опустил крысу прямо себе за пазуху. Как только его рука освободилась, он расстегнул куртку, чтобы публика могла видеть выпуклость под рубашкой в том месте, где сидела крыса. Ремень не давал ей спуститься ниже пояса.

Затем вслед за крысой он опустил за пазуху хорька.

Под рубашкой тотчас же началась суматоха. Казалось, что крыса бегает вокруг его тела, преследуемая хорьком. Они пробежали вокруг раз шесть или семь, притом маленькая выпуклость преследовала большую, с каждым кругом нагоняя ее, пока наконец две выпуклости не сошлись и не началась потасовка, сопровождаемая пронзительным визгом.

В ходе всего этого представления крысолов стоял совершенно неподвижно, расставив ноги, руки его свободно висели по бокам, темные глаза смотрели Клоду в лицо. Теперь он запустил одну руку за рубашку и вытащил хорька, другой достал мертвую крысу. На белой мордочке хорька виднелись следы крови.

– Не скажу, что мне это очень понравилось.

– Но, клянусь, ничего подобного вы никогда еще не видели.

– Боюсь, и в самом деле не видел.

– Как бы вам брюхо не прокусили, – сказал ему Клод.

Но он явно был потрясен, а крысолов между тем опять принял самодовольный вид.

– Хотите увидеть кое-что еще более удивительное? – спросил он. – Хотите увидеть что-то такое, чему бы ни за что не поверили, если б только не увидели своими глазами?

– Ну?

Мы стояли на подъездной дорожке перед бензоколонкой. Был один из тех приятных теплых ноябрьских дней, какие случаются в это время года. На заправку подъехали две машины, одна за другой, и Клод подошел к ним и дал им все, что требовалось.

– Так хотите увидеть? – спросил крысолов.

Я взглянул на Клода, предчувствуя недоброе.

– Ладно, посмотрим, – сказал Клод. – Что там у вас еще?

Крысолов опустил мертвую крысу в один карман, хорька – в другой. Затем залез в свой рюкзак и извлек из него – подумайте только! – вторую живую крысу.

– Боже милостивый! – воскликнул Клод.

– Всегда держу при себе парочку крыс, – невозмутимо заявил он. – В этом деле крыс нужно знать, а если хочешь их знать, нужно держать их при себе. Эта крыса из канализации. Долго там прожила, умная, как черт. Видите, как она на меня смотрит, – что это я собираюсь делать? Видите?

– Очень неприятно.

– А что вы собираетесь сделать? – спросил я. У меня было предчувствие, что это его представление понравится мне еще меньше, чем предыдущее.

– Принесите мне кусок веревки.

Клод принес ему кусок веревки.

Левой рукой он закрепил петлю на задней лапе крысы. Крыса сопротивлялась, пытаясь повернуть голову и посмотреть, что происходит, но он крепко держал ее за шею указательным и большим пальцами.

– У вас в доме есть стол? – спросил он, осматриваясь вокруг.

– Нам бы не хотелось пускать крысу в дом, – сказал я.

– Мне нужен только стол. Или что-нибудь плоское, вроде стола.

– Как насчет капота вот этой машины? – спросил Клод.

Мы подошли к машине, и он выпустил крысу, долго прожившую в канализации, на капот. Веревку он прикрепил к стеклоочистителю, так что крыса была теперь на привязи.

Сначала она вся сжалась и, не двигаясь, подозрительно поглядывала по сторонам – крупная серая крыса с блестящими черными глазками и длинным голым хвостом, который, скрутившись кольцом, лежал на капоте. Она смотрела в сторону от крысолова, но искоса поглядывала на него, чтобы видеть, что он собирается сделать. Человек отошел на несколько шагов, и крыса тотчас же расслабилась. Она присела на задние лапы и принялась лизать серую шерсть на груди. Потом стала скрести свою морду передними лапами. Похоже, ей не было никакого дела до стоявших рядом троих мужчин.

– Может, поспорим? – спросил крысолов.

– Мы не спорим, – сказал я.

– Да просто так. Интереснее ведь, когда споришь.

– А на что вы хотите поспорить?

– Спорим, что я убью эту крысу без рук. Я засуну руки в карманы и не выну их.

– Значит, убьете ее ногами, – сказал Клод.

Было ясно, что крысолов собрался немного заработать. Я посмотрел на крысу, которую собирались убить, и мне стало немного нехорошо, и вовсе не потому, что ее собирались убить, а потому, что ее должны были убить каким-то особым способом, с каким-то удовольствием.

– Нет, – сказал крысолов. – Не ногами.

– Руками ничего не будете делать? – спросил Клод.

– Никаких рук. Ни ногами, ни руками ничего делать не буду.

– Тогда сядете на нее.

– Нет. Давить ее тоже не буду.

– Тогда посмотрим, как вы это сделаете.

– Сначала поспорим. Ставьте фунт.

– Вы что, рехнулись? – сказал Клод. – С какой стати мы должны ставить фунт?

– А что вы поставите?

– Ничего.

– Хорошо. Тогда ничего не будет.

Он сделал движение, будто собрался отвязать веревку от стеклоочистителя.

– Ставлю шиллинг, – сказал ему Клод.

Тошнота подступила к моему горлу, но что-то во всем этом было такое притягательное, и я поймал себя на том, что не в силах ни отойти, ни даже пошевелиться.

– Вы тоже?

– Нет, – сказал я.

– А что это с вами? – спросил крысолов.

– Просто не хочу с вами спорить, вот и все.

– Значит, вы хотите, чтобы я это сделал за какой-то паршивый шиллинг?

– Я вообще не хочу, чтобы вы это делали.

– Где деньги? – спросил он у Клода.

Клод положил шиллинг на капот, ближе к радиатору. Крысолов достал две монеты по шесть пенсов и положил их рядом с монетой Клода. Когда он протягивал руку, чтобы положить монету, крыса съежилась, втянула голову и распласталась на капоте.

– Ставки сделаны, – сказал крысолов.

Мы с Клодом отступили на несколько шагов. Крысолов сделал шаг вперед. Он засунул руки в карманы и отклонился всем телом, так что его лицо теперь находилось на одном уровне с крысой, футах в трех от нее.

Он встретился взглядом с глазами крысы и принялся неотрывно смотреть на нее. Крыса вся сжалась, предчувствуя крайнюю опасность, но страха еще не обнаруживала. По тому, как она сжалась, мне показалось, что она изготовилась прыгнуть ему в лицо, но в глазах крысолова, должно быть, была какая-то сила, которая не давала ей сделать это. Подчинившись этой силе и испытывая все больший страх, крыса начала пятиться, медленно отступая на полусогнутых лапах, пока веревка туго не натянулась. Крыса попыталась отступить еще дальше и принялась дергать задней лапой, чтобы высвободить ее. Крысолов потянулся за ней, приближая к ней свое лицо, не спуская с нее глаз, и неожиданно крыса, запаниковав, отпрыгнула в сторону. Веревка дернулась, едва не вывихнув ей лапу.

Она снова распласталась на капоте как можно дальше от крысолова, насколько позволяла длина веревки, и теперь была напугана основательно – усы ее дергались, длинное серое тело дрожало от страха.

В этот момент крысолов снова начал приближать к ней свое лицо. Он делал это очень медленно, так медленно, что вообще не видно было никакого движения, однако всякий раз, когда я смотрел на его лицо, оно оказывалось чуточку ближе. Он ни разу не оторвал взгляда от крысы. Напряжение было огромное, и неожиданно мне захотелось крикнуть ему, чтобы он остановился. Я хотел, чтобы он остановился, поскольку то, что он делал, вызывало у меня тошноту. Но я не мог себя заставить произнести хотя бы слово. Что-то чрезвычайно неприятное должно было произойти – в этом я был уверен. Что-то зловещее, жестокое и крысиное, и, наверное, меня и в самом деле стошнит. Но я должен был видеть, что будет дальше.