ным кандидатом могла бы быть не только крохотная кубинская лягушка, величиной с ноготь мизинца, и не камерунская лягушка Голиаф весом в добрых шесть кило, чьи бедрышки — мечта гурмана, и не древесная африканская лягушка, способная прыгать на пять метров, и не летающая лягушка с Борнео, между лапками у которой натянуты чуткие мембраны, и не «католическая» лягушка с черным крестом на спине, и не волосатая бразильская квакша, которая, упав с сорокаметровой вышины, даже не набивает себе при этом шишку, и не «парадоксальная» лягушка, головастик которой в четыре раза больше взрослой особи, — нет, на этом конкурсе достойно представила бы свой род и простая лягушка. С какой стороны ни возьми, тут же наталкиваешься на странность — с нашей, человеческой точки зрения.

В один прекрасный день 1785 года знаменитый итальянский биолог Спалланцани вынул у лягушки пару легких — посмотреть, что произойдет. Но ничего не произошло. Лягушка, лишенная легких, продолжала скакать и ловить мух как ни в чем не бывало. Заинтригованный Спалланцани повторил опыт с другими лягушками — тот же эффект. И многомудрый экспериментатор сделал сенсационный вывод: «У лягушек поглощение кислорода происходит через кожу!»

Однако лягушачья кожа раскрыла далеко еще не все свои секреты. Британский натуралист Эдварде поместил лягушку на дно протока в специальной сетке, не позволявшей ей подниматься на поверхность. Но бесхвостая, опять-таки как ни в чем не бывало, провела несколько месяцев без воздуха. Теперь уже не оставалось сомнений, что лягушачья кожа — универсальный прибор, который может заставить почернеть от зависти самых заправских ныряльщиков. Еще бы, уметь добывать кислород непосредственно из воды!

Но занавес был поднят далеко не над всеми секретами лягушачьей кожи. Ее гладкая, шелковистая поверхность зовет погладить, но делать этого, пожалуй, не стоит. Дело в том, что она покрыта ядовитой защитной слизью — ибо чем же еще защищаться бедной лягушке! Если ввести эту слизь птицам, те умирают от паралича дыхания. Азиатская квакша выделяет яд, способный вызвать паралич у мелких животных, а крохотный лягушонок тропической Америки поставляет местным индейцам яд, одинаково смертельный для человека, обезьяны и ягуара.

Думается, никого уже не соблазнит погладить лягушку. Да и почувствует ли она прикосновение? Легкость, с которой лягушка переносит лишение шкуры, долго наводила исследователей на мысль, что ее кожа лишь мешок, не связанный с окружающими тканями. Ошибка: связки существуют в виде перегородочек, разделяющих лимфатические мешки. Эти мешки могут заполняться водой, и тогда лягва, как в басне, раздувается до таких размеров, что рискует лопнуть.

Владелица кожи периодически освобождается от нее и тут же закусывает ею, если только не опередят соплеменники.

Линька позволяет лягушке обновлять свой природный цвет. Ее скромная зеленая душегрейка принимает по очереди чуть ли не все оттенки радуги — от ярко-зеленого до бирюзово-голубого или черного, от желтого — до белого и коричневого. Все это работа особых клеток, которые создают определенные цветовые сочетания в зависимости от температуры, освещения, влажности и эмоций. Изменение окраски — спасительная мимикрия — позволяет ей полностью раствориться в окружающей среде.

Натуралист Альберт Гюнтер вспоминает, как, карабкаясь на дерево на Соломоновых островах в погоне за особенной разновидностью рогатой лягушки, он потерял ее из виду. Нашел он лягушку, лишь случайно коснувшись ее! Его коллега Томас Андерсон в один прекрасный день увидел, что две камерунские лягушки таинственно исчезли из выложенной зелеными листьями коробки, в которую он их поместил. Лишь рассмотрев по очереди каждый листочек, он не без помощи ассистента обнаружил их.

Понятно, что кожа, способная творить такие чудеса, необыкновенно чувствительна к изменениям освещения. Свет словно бы щекочет ее. Более того, лягушка, у которой удалили глаза и даже полушария мозга, всегда поворачивается «лицом» к свету!

Когда Спалланцани убедился, что лягушка легко обходится без легких, он, естественно, задумался: зачем все-таки они у нее существуют? Оказалось, чтобы петь! Лягушачий народ — едва ли не самый шумный в мире. Разве что стрекозы могут соперничать с ними по части оглушения соседей. Достаточно послушать по весне лягушачий хор, чтобы ощутить в себе ненависть к этой породе. Однако здесь надо разделить вину и воздать справедливость самкам. Ведь надрывается в основном самец. На сей предмет он снабжен совершенной системой хрящей и голосовых связок, дающей оглушительный эффект. Не видя их, можно подумать, что бесхвостые квакают, широко раскрыв рот вроде петуха, горланящего свое «кукареку». Вовсе нет! Самец-лягушка голосит, захлопнув рот и ноздри. Результат: он чревовещает так, что его сразу и не обнаружишь. Еще более удивительно: он может петь под водой.

Правда и то, что в своем желании во что бы то ни стало нарушить тишину, лягушка-самец обзавелся любопытными «звуковыми мешками», расположенными под кожей или даже снаружи. Когда маленькое зеленое существо начинает вопить, под горлом вздувается резонатор величиной с него самого. А один из представителей лягушачьего рода в Парагвае, прекратив вопли, сокращается на четыре пятых. Он буквально исчезает на глазах! Разнообразие средств дает возможность лягушкам издавать самые причудливые звуки. Лягушка лает, смеется, ворчит, свистит, рокочет, играет на флейте, звенит колокольчиком, ревет быком, а упоминавшаяся выше парагвайская лягушка, например, мяукает, как котенок.

Но если поет лягушка с закрытым ртом, то при других обстоятельствах она может раскрыть зев, да еще как! Если жертва находится в пределах видимости, операция разворачивается в два тайма. Первый: жертва перед лягушкой. Второй: жертва внутри лягушки. Причем без перерыва, разве что, если жертва уж слишком велика, лягушка подтолкнет ее передними лапками. Но вот вопрос: какая жертва слишком велика для нее? В принципе лягва может заглотать кусок такой же величины, как она сама: наблюдался случай, когда одна африканская лягушка проглотила менее проворную сестру таких же размеров. Однако охотницу заставили выпустить свою добычу, и последняя непринужденно двинулась по своим делам, как библейский Иона по выходе из чрева кита.

В другой раз южноамериканская «рогатка» в парижском Музее естественной истории на глазах у наблюдателей проглотила редчайший экземпляр австралийской попрыгуньи, которую с таким трепетом рассматривали ученые мужи.

Но вернемся к лягушачьим концертам. Конечно, самцы дают их отнюдь не в благотворительных целях и не из любви к полифонии. Этим способом они призывают самок к союзу. Правда, их «брак» крайне непродолжителен. Тем не менее последствия весьма внушительны. Эти беззащитные существа могут противопоставить жизненным невзгодам лишь свою многочисленность: зеленая лягушка откладывает более тысячи яиц, рыжая лягушка выдает около четырех тысяч, а североамериканский «бык» держит рекорд — двадцать тысяч яиц.

Несмотря на кажущуюся легкомысленность, многие самцы, став отцами, проявляют качества, делающие им честь. Они нежно лелеют деток, а иногда даже перетаскивают головастиков с места на место на собственной спине.