- И как там?
- Я был рад снова увидеть папу. Мы больше не ругались, я помогаю ему во всем. И… мама… Она так похудела, но счастлива. И брат… - я не мог больше.
Я глотал комок в горле от собственной лжи или несбыточной мечты. Так никогда не будет. Красивая сказка. Такие рассказывал нам перед сном Зиг.
- Не бросай их никогда, Билл. Никогда. Они не смогут без тебя. Все, что у них есть - это ты.
Не в силах ничего ответить на его чистые, светлые слова, я кивнул. Этот свет, как кислота, разъедал мою душу.
Я не мог жить с этим светом бок о бок.
***
Еще полчаса прошли в этом теплом месте. Но у дверей, провожая меня, герр Мюллер сказал:
- Билл, ты не мог бы выполнить одну мою небольшую просьбу?
- Конечно, - я улыбнулся.
- Никогда больше не говори того, что ты сказал тем грабителям.
А что я сказал? Эти фразы ровно ничего не значили. Если только не… Но ведь я не слышал этих слов.
- Не буду. До свидания, - я сделал шаг от дверей.
- До встречи, мальчик!
Я шел, не оборачиваясь. Но почему-то знал, что он провожал меня взглядом. По дряблой старческой щеке бежала слеза.
***
Я шел спокойно, словно бы чувствуя внутри свет. Я знал, что делать.
«Как ты мог, Билл?»
«Я всего лишь помог человеку».
«Ты доверил ему себя. Ты душу ему открыл! Ты причинил себе боль сознательно – как какой-то слабый человек!»
«Нет, мне тепло».
«Глупый, это всего лишь пара мгновений! Тебе известно, что бывает потом!»
«Потом. Вот что».
«Ты сам себе веришь? Я - это ты. Твой внутренний голос. И знаешь, что ты сказал тем людям?»
Я встал как вкопанный.
«Кто ты?! Я ничего им не говорил! Это был ты!»
«Билл, прекрати быть человеком… Я - это ты. Твоя защита, твой разум, твой друг. Поэтому это был ты, больше некому».
«Что ты сказал?»
«Всего лишь то, что они заслуживали».
«Что?!»
«Я сказал: Есть жизнь. Ее отбирает сталь. Сталью движет приговор. Но за всем этим стоит Судья. Это я».
«Ты - Судья?»
«Нет, Билл… Ты - Судья».
***
Одиннадцать часов. Я зашел в комнату. Странно, но ты не спал. Читал какую-то книгу. Я посмотрел на обложку: «Портрет Дориана Грея» Оскара Уайльда.
- Здравствуй, - тихо сказал я, скидывая плащ.
Ты оторвался от книги и удивленно посмотрел на меня.
- Ты так неслышно вошел… Привет.
- Нравится книга?
- Очень. Мне фрау Нойманн дала. Она очень хорошая.
- Познакомились? - совершенно безразлично поинтересовался я.
- Да. Она мне рассказала кое-что. Еще я позвонил маме, просил не беспокоиться.
- И?
- Ну, она все поняла.
- Так просто?
- Она же мама.
- Прости, я не знаю, что это такое.
- Как? - в твоих глазах появились искреннее удивление и жалость.
Черт бы побрал все это!
- Так. Мои родители развелись в раннем детстве, и я уехал с папой в Гамбург.
- А у меня нет отца. Хотя есть отчим. Ты не спрашивал о ней у папы?
- Спрашивал. Говорил, что не хочет ничего рассказывать. А что твой отчим?
Судьба помечала нас одинаково. Я говорил это. Но все-таки - по-разному.
- Гордон очень хороший человек. Он помог нам, обеспечил. Всегда поддерживал меня. А ты жил только с отцом?
- Нет. Сначала да, но потом он женился на Элене и усыновил Джека.
- И как они? Мачеха, наверное, не очень хорошая?
- Элена неплохая женщина.
- Значит, Джек. А где он?
Я усмехнулся. Все же иногда…
- В вашем морге. Последний труп из этой пятерки.
Ты побледнел. Я неожиданно подметил собственное удовлетворение.
- Так он был…
- Да, одним из тех, кто сделал меня киллером.
Ты молча пододвинулся ко мне.
- Билл… А… расскажи о своих пистолетах.
Такого вопроса я не ожидал. Что-то определенно случилось. Но видимо, пришла пора.
- Ты знаешь, как я их приобрел?
- Да, видел.
- Сначала они были просто кусками пугающего железа в моих руках. Чего я только не делал, чтобы понять их природу. Я рассматривал их часами, разговаривал с ними.
А однажды на меня навалилась куча пьяных парней. Тогда я достал пистолеты и замахал ими направо и налево. Я был напуган. Ясное дело, они испугались сначала. Но, увидев, в какой я истерике, поняли, что стрелять я не смогу. Я пальнул вверх. Это не возымело впечатления. Показуха, ясно. Мне опять пришлось испытать ужасный страх, прежде чем я решился пальнуть в первого, который был буквально в метре от меня и руки тянул. Тогда я попал в ногу. Когда шок прошел, я понял, что улица пуста.
После этого случая я полюбил их, ведь они защищали меня. Тот, которым я пальнул вверх, назвал Ложью, а второй - Правдой. Они помогают. Жаль, что не живые…
- Нет, не жаль.
Я внимательнее посмотрел на тебя. Ты стал еще бледнее, чем раньше. Что вызвало в тебе эту бледность?
- Что-что?
Ты встряхнулся, смотря на меня.
- Да нет, ничего. Что-то спать хочется… да и время позднее, - ты демонстративно зевнул, - Давай я на полу посплю? А то ты совсем…
- Нет, Том. Надо еще посмотреть твою рану. Если ты простынешь, будет только хуже. А я привык.
Ты укоризненно посмотрел на меня. Еще бы! Но покорно лег на спину и снял футболку.
Моему взгляду вновь предстал твой торс. Внутри пробежали легкие огоньки воспоминаний о странном утре.
Странно, но рана почти не кровоточила, лишь чуть-чуть. Ты пролежал весь день, но этого недостаточно для заживания. Словно магия какая-то…
- Все хорошо. И повязка чистая, - моя рука чуть-чуть сползла с бинта и коснулась твоей кожи. Но я тихонько убрал ее.
- Не надо, - ты сжал ее и поднес к губам. Пальцы вздрогнули от теплого прикосновения. Горячий влажный язык коснулся кожи.
- Зачем? Не будь тем, кто ты не есть, - прошептал я.
- Я такой, каким сделал меня ты. И пусть потребовалось время, чтобы это понять.
- Я хочу сделать тебе подарок, - прошептал я тебе на ушко, чуть закусывая мочку и лаская шею.
- Какой? - ты тихонько стянул одежду и обжег дыханием мое плечо.
- У меня нет ничего, Том. Только я сам.
Снова поцелуй. Только на этот раз он был сознательным, нежным, сводящим с ума. Я готов был жить только одним поцелуем, только одним сплетением языков, мыслей и тел. Когда еще повторится этот момент?
Мы менялись местами, ролями. Ты ласкал меня, как этого не делал никто. Время остановилось, даря нам мгновение сумасшествия.
И когда я горел, когда уже не в состоянии был жить иначе, чем так, когда стало все равно, что будет потом, я прошептал одну фразу.
- Я дарю тебе себя, бери.
Я уже давно был весь твой, в твоей власти. Ты входил медленно, проникая глубоко, боясь сделать больно.
- Сильнее…
И ритм нарастал, я выгибался как горящая в огне гибкая молодая ветка. Перед моими глазами был только ты, только твое лицо, и я… я не смел быть рядом.
Секунда – движение – вскрик – мгновение – вечность.
***
- Зачем тебе это, Билл?
- Кто ты? – я безуспешно всмотрелся в темноту. Никого не было.
- Ты.
Я увидел себя и отшатнулся. Словно мой двойник – крошечные детали на лице, в одежде. Отражение, переставшее следовать оригиналу.
- Зачем ты пришел?
- Как зачем? Ты сам позвал меня.
- Я не звал.
- Неужели?
- Нет.
- Ошибаешься. Ты даже не осознаешь, насколько я тебе нужен.
- Ты? Мне не нужен никто, кроме меня самого.
- Как благородно! Посмотри на это!
Передо мной оказался спящий Том. Он был красив – нет, прекрасен.
- Не правда ли, он тебе нужен, Билл? Кого ты обманываешь? Из обломков души не могло возродиться ребенка, как не могла в пустыне вырасти лилия. И вырос я. Ты сам меня вырастил. И сейчас ты пытаешься предать нашу дружбу.
- Я не предавал тебя, никогда.
- Ты предаешь. Уже сейчас. Я ведь не хочу тебе зла. Я только хочу, чтобы не было боли. А ведь она будет, неизбежно.
- Уйди, - попросил я.
- От кого ты бежишь? От истины? От дружбы?
