Только вот не было такого, чтоб он искренне любил тех, кого убивал.

Что ж, начал спуск в пропасть - продолжай и не проси пощады.

- Опустите вашу палочку, - приказал Снейп зло, - и поясните, что здесь происходит.

- Не прерывай его, Северус, - выдохнул, поморщившись, Дамблдор. - Мальчик делает свое дело. Жаль, что ты оказался здесь сейчас.

- Что еще за дело? - прорычал Снейп, делая шаг к ним. - Пытается вас убить?

- Ты прекрасно знаешь, что я умираю, - отозвался директор. - Кто-то должен это сделать.

- Вы должны были приказать мне! - внезапно рявкнул Снейп, и его всегда бледное лицо пошло некрасивыми красными пятнами. - Я должен это сделать!

Дамблдор открыл глаза и прищурился; Снейп дернулся.

- Не лезьте ко мне в голову!

- А как я еще должен понять, почему ты так хочешь меня убить? - старик с трудом приподнялся в кресле. - Извини за отсутствие обычной деликатности, но мое самочувствие оставляет желать лучшего.

- Потому что вы виноваты в ее смерти! - отчаянно взвыл тот, но шага вперед так и не сделал.

- Лили или Леонарда? - уточнил Дамблдор; Снейпа от этих слов аж подбросило.

- Вы прекрасно знаете, что она была беременна! Вы уже сказали этому заносчивому ребенку, что у него мог бы быть брат?!

Гарри никогда не видел декана Слизерина в таком гневе. Гнев этот выглядел тем более жалко, что был старым, давним и много лет бессильным.

Его уже ничто не удивляло.

- Прекрасно. Мало того, что я внук Волдеморта, так у меня еще должен был быть брат, - он тоскливо рассмеялся; Снейп с ненавистью взглянул на него.

- Это не вся правда, Северус, - вздохнул директор. - Что же мешает тебе сказать вторую ее часть? Страх? Мальчику и так нелегко, а это знание ничего не изменит, но раз уж ты начал…

Декан Слизерина снова уставился на Поттера, и это был пронзительный ненавидящий взгляд раненого животного.

И молчал. Казалось, Дамблдора это развлекло - он слабо улыбнулся, не открывая глаз.

- Неужели ты всю жизнь ждал только этого момента, мальчик мой? Почему же не смог раньше? Чтобы гарантировать смерть Тома? Ты мог это сделать столько раз… Неужели не хватало смелости? Или жалости? Или ты руководствовался только благоразумием, как всегда?

Снейп молчал, тяжело дыша.

- Не сможешь, - констатировал директор. - Что ж, я сам. Вскоре после твоего рождения, Гарри, профессор Снейп сварил лучшее зелье Амортенции, какое смог, а потом встретился с Лили Поттер. Ее не могли найти несколько месяцев, пока она сама не появилась на пороге дома, не помня ничего с того дня, как пропала. Позже стало ясно, что она беременна. Джеймс решил ребенка оставить. Почему ты не пошел до конца, Северус?

Молчание можно было резать ножом.

Гарри казалось, он должен был ненавидеть Снейпа за то, что случилось тогда. Что горячая волна сейчас образуется в горле и опустится в живот, а палочка сама собой вскочит вверх, ведь это низко, это подло… Он ошибся.

На Снейпа было жалко смотреть. Он несколько раз пытался открыть рот, но все что у него вышло, это…

- Я не мог позволить себе.

- А похитить, опоить зельем - могли? - спросил Гарри, чувствуя только презрение. - Струсить - могли? А виноваты все вокруг, кроме вас, правда? У вас же все время так получается.

Он говорил медленно, словно во сне, а слова резали Снейпа будто ножом. Вот он стоит, грозный когда-то декан Слизерина… Жалкий трус, не доведший в жизни до конца ни одного поступка - ни злого, ни доброго. Не принявший ничьей стороны, не верящий ни во что.

Гарри отвернулся, встретившись взглядом с Дамблдором.

«Не осуждай его, мальчик мой, - подумал тот. - Иногда люди достаточно осуждают себя сами».

«Он ведь искренне считает, что должен вас убить, ведь вы не защитили их».

«Пусть сделает. Может быть, что-нибудь поймет, - глаза Дамблдора прикрылись. - Пусть моя смерть послужит ему утешением. Я снимаю Обет с тебя, Гарри Джеймс Поттер».

- Принимаю, - кивнул Гарри, подошел к старику и обнял, ощутив снова хрупкость и худобу. - Прощайте, профессор Дамблдор. Я прощаю вас и благодарю за все, что вы сделали. Идите с миром.

- Спасибо, мой мальчик. Выживи, построй этот мир заново, - слабо улыбнулся директор.

Сил на боль не осталось - слишком много смертей. Ничего, кроме пустоты.

Гарри, не оборачиваясь, вышел из кабинета и услышал вдогонку:

«Держите мою смерть в тайне до конца осады».

Это было мудро. У Дамблдора всегда были в запасе портключ до Хогвартса и лишний план.

***

Отзвуки неслись со всех сторон. Что такое? Он проверил весь дом от подвала до чердака, выгнал отсюда всех; кроме него, здесь никого не было.

Опять они не дают ему думать.

Сначала он думал, что знает их, по крайней мере, иногда ему так казалось, но потом хор стал слишком… насыщенным. Лучше не прислушиваться, они обретают плоть.

Почему именно ЭТО? Они знают? Смерть дает им ответы на все вопросы? Они мертвы, он не оставлял таких в живых. Только после смерти они становятся такими смелыми.

Одно слово.

«Грязнокровка!»

Они могли бы назвать его убийцей - это все равно, он носил проклятья как титулы с детства. Могли бы назвать тираном, деспотом, кровавым преступником, властолюбцем, бессердечным - не ошиблись бы, не обидели. Но нет.

«Грязнокровка!»

Слово кашляют стены дома, скрипят двери, пищат ставни, гудит кран с водой.

Нельзя прислушиваться. Иначе… Не успел.

«Грязнокровка!»

Это ты, Максимилиан? Конечно, ты, каким ты был в расцвете лет перед самой гибелью. Вы, Нортоны, все щеголяли фамильными клювами и глазами цвета вишнево-шоколадного пирога, который готовили каждое воскресенье, ему ли не знать, он обожал его. Ты пришел пожелать удачи?

«Грязнокровка!»

Зря надеялся. Все вы приходите к нему, только чтобы сказать это. Как будто и не было ничего другого. Уж ты-то должен помнить больше: как вы стащили самокрутки у твоего отца и курили, закашливаясь от едкого дыма, как он читал тебе отрывки из Макиавелли в вашем вишневом саду. Помнишь? Нет, не помнишь. Тебя давно здесь нет, ты призрак, пришедший напоминать ему, кто он есть. Но ты не прав.

Он Лорд Волдеморт, Наследник Слизерина.

«Грязнокровка!»

Опять то же. Уйди, ты давно умер, и он лишь смутно помнил, как. Куда все делось? Ты умер в бою, правда? Почему он не помнит? Он оставил свою боль в хокруксе, да? Он не мог с ней жить?

«Грязнокровка!»

Нет, только не ты. Ты этого никогда не знала, не могла знать. Для тебя он всегда был непогрешимым наставником, духовным отцом. Ты исповедовалась ему и мечтала дать в руки своего сына. Почему ты говоришь ему это? Ты не веришь в его победу?