Светлана Филипповна развлекала гостя московскими сплетнями, называя неизвестные фамилии и места. Олег невозмутимо грыз сушки и попивал из фарфоровой чашки по-настоящему вкусный чай. Валя появилась в шикарном крепдешиновом платье, перстнях и ожерелье из красных кораллов. Еще больше впечатлил ее отец, не бриджами на подтяжках с генеральскими лампасами, а невнятной речью. Он пробормотал нечто похожее на: «передаю дочь из рук в руки с надеждой на достойное обращение».

Театр поразил помпезной старорежимностью: бархат, хрусталь, женщины в шелках и золоте, мужчины в строгих костюмах. Олег мысленно похвалил себя за предусмотрительность. Он сразу отверг предложение домработницы пойти в форме и надел бостоновый костюм с шелковой рубашкой и строгим галстуком. В результате он с девушкой вписались в общий стиль и ничуть не выделялись среди публики.

Олег впервые в жизни пришел в театр и сразу с интересом уставился на сцену. Сюжет спектакля оказался незатейливым, как и музыка Дунаевского, а голоса исполнителей можно слушать не глядя. Он переключился на публику и невольно оглянулся, почти четверть зала смотрела на их ложу, некоторые даже бесстыдно таращились в бинокли.

В чем причина? Двое в центральной ложе? В соседних вообще по одному сидят. У него на руке дорогие золотые часы? Чушь, их не видно под манжетом рубашки. Валя тоже не могла привлечь внимания, сама по дороге сказала, что частенько бывает в театре оперетты. Он осторожно глянул на девушку и перехватил изучающий взгляд.

– Ты первый раз в театре? – невинно поинтересовалась она.

– У нас это считалось не модным. Предпочитал танцы или молодежные кафе.

– Где это «у вас»?

– В Питере, до войны жил в Кировском районе. Слышала про проспект Стачек?

– Папа три месяца стажировался у Жданова, а мы с мамой оставались в Москве. Я вообще, кроме Ялты и дачи, ничего не видела.

Спектакль с четырьмя антрактами затянулся до позднего вечера, тем не менее Олег пригласил девушку отужинать в ресторане. Заехали в «Метрополь», немного поели без капли спиртного, зато натанцевались всласть. Вернулись к полуночи, поджидавший у калитки дворник молча пропустил девушку и перед носом Олега демонстративно лязгнул замком.

Мария Васильевна с утра поставила на прикроватный столик кофейник и тосты с сыром. Затем поочередно изображала то ласковую нянечку, то любящую бабушку. В довершение дел села за руль и довезла до корпуса Боевого подразделения Оперативного отдела. У дверей стряхнула с кителя невидимую соринку, перекрестила и отдала ключи от машины. Олег изо всех сил старался сохранять невозмутимость – ясное дело, девушку дома допросили, а резюме сообщили по телефону.

– Переписывайте автобиографию, немедленно! – потребовали в парткоме.

– Зачем? – удивился Олег. – Написано аккуратно, без помарок.

– При чем здесь помарки?! Вы из рабочих, а написали из служащих! Переписывайте!

– Отец был военным летчиком, а мать военврачом, значит, из служащих.

– На момент вашего рождения отец работал на заводе, а мать – на прядильной фабрике. Быстро переписывайте!

По коммунистической догматике, партия должна состоять из рабочих, а служащие всего лишь прослойка. Функционеры строго следили за правильным соотношением передовой части общества к примкнувшим под знамена пролетариата. Маразм понятен всем, но таковы установленные властью правила. Олег поблагодарил за разъяснение и изобразил на лице раскаяние.

Партсобрание назначили на обеденный перерыв. Олег с непривычной робостью вошел в Ленинскую комнату и послушно сел на указанное место в первом ряду. Коммунисты собрались словно по тревоге, парторг скороговоркой зачитал повестку из двух пунктов и осекся. Судя по пробежавшему по рядам напряженному шушуканью, в комнату вошел некто важный. Выдержав почтительную паузу, парторг зачитал подписанное Олегом заявление, затем приложенную «автобиографию» и спросил:

– У кого будут вопросы к кандидату?

В задних рядах кто-то громко кашлянул и спросил:

– Что значит «незаконченное высшее образование»? Где учился и почему не закончил?

Олег встал спиной к столу президиума и бодро ответил:

– Учился в Автодорожном институте НКВД, с последнего курса направили в освобожденные районы Белоруссии для укрепления комсомольского актива.

– А конкретнее, чем занимались?

– Был третьим секретарем Пинского обкома комсомола.

Он ничего не приврал. В личном деле стаж комсомольского руководителя записан от даты вручения направления в Нарвском райкоме до начала службы в армии. В задних рядах встал генерал, одернул китель и направился к председательскому столу. Отец Вали! Олег застыл ледяной статуей и неожиданно оказался в товарищеских объятиях с громогласным резюме:

– Наш человек! Партии нужны отважные, проверенные в боях коммунисты!

Парторг с отвисшей челюстью проводил взглядом удаляющуюся спину, а когда закрылась дверь, сглотнул слюну и сипло сказал:

– Поступило предложение принять. Другие предложения есть? Ставим на голосование.

Вторым вопросом повестки стоял самоотчет одного из старших кураторов. Он скороговоркой доложил о достигнутых успехах и посетовал на трудности с выполнением задания по секретному прибору для кораблей Кригсмарине. Завод, где изготовляли приборы, оказался под строжайшим режимом, с кораблестроительных верфей тоже не вынести. Олегу сидеть бы да молчать, но он не сдержался от замечания:

– Можно перехватить во время транспортировки.

– Думали, но нужное нам устройство перевозят железной дорогой.

– Узнать номер вагона и вытащить на маневровой станции.

– Получил? Учись у подрастающей смены! – со смешком заявил парторг. – Так и запишем. Собрание закрыто.

Почти все из присутствующих сочли своим долгом поздравить и пожать Олегу руку. Когда подошел Петр Николаевич, Олег тихо спросил:

– Что за генерал меня обнимал?

– Большой человек, начальник Главного политического управления и член Политбюро.

Валя, конечно же, милая девушка, но от такого папани лучше держаться подальше. Семейная жизнь под диктовку всесильного тестя хороша в мечтах, в реальности это хуже пожизненной каторги.

– Я начальник Первого отдела, – представился незаметно подошедший майор пенсионного возраста, – пошли учиться!

Олег нисколько не сомневался, что занятия займут несколько дней. Каким бы ни был принцип шифрования, освоить его в несколько минут априори не получится. Реальность поразила невероятной простотой и невозможностью расшифровать даже с помощью сверхмощного компьютера. Группа цифр могла заключать в себе один-единственный знак или законченную фразу. При этом передаваемое сообщение было не текстом, а его адресом.

Суть задания оказалась предельно простой: Белый был связником, а Олег – телохранителем. Как командир маленькой группы, он обязан сопроводить напарника к месту встречи и обеспечить безопасность во время передачи документов. Затем целым и невредимым доставить обратно. Олег уже получил небольшой опыт в данной сфере и понимал сложность и ответственность возложенных на него обязанностей.

Регулярные пуски ракет с морского пляжа острова Узедом не могли остаться незамеченными. Самолет-разведчик англичан сфотографировал ракету на стартовом столе, и авиация союзников приступила к регулярным налетам. Бомбы перепахали двухкилометровый клочок земли, руины жилых и служебных строений занесло песком. Тем не менее немцы с маниакальным упорством продолжали испытательные пуски.

На самом деле научно-исследовательский центр с испытательным полигоном находились на острове Рюген, куда якобы летели запущенные с Узедома ракеты. Раз в месяц персонал получал суточный отдых и организованно выезжал в близлежащий город. Именно там и происходил обмен информацией агента со связниками.

На первый взгляд вроде бы просто, но для знающего человека операция выглядела почти невыполнимой. Беда в том, что Штральзунд был центром военной промышленности Рейха. На верфях строились подводные лодки, на заводах изготавливали двигатели, турбины и прочую аппаратуру.