Запустить руку между плотно сомкнутых бедер и дотронуться до самого чувствительного местечка прикрытого почти невесомой тканью трусиков, вызывая ответный всхлип или прерывистый вздох. Провести несколько раз пальцами вверх-вниз, по этой эфемерной преграде несильно надавливая и испытать собственное превосходство и значимость, чувствуя, как от нежных, но требовательных касаний набухают спрятанные от посторонних глаз мягкие складочки, пропитывается влагой легкий шелк или кружево. Как напрягается женское тело, прогибаясь в пояснице, устремляясь навстречу, требуя более тесного контакта.

Любоваться раскрасневшимся лицом, видеть, как нервно подрагивают ноздри, закушенную нижнюю губу. О! Такое наивное стремление подавить рвущийся из самого существа жадный требовательный стон. Влажную полоску зубов, капельки испарины, выступившие на висках и растрепанные пушистые волосы в которые захочется запустить пальцы и, поддерживая запрокинутую голову почти потерявшей терпение женщины, целовать ее сладкий рот. Ощущая вкус шоколада и сливок. Дотронуться языком до ее приоткрытых губ… Услышать требовательное и нетерпеливое, сказанное жарким шепотом в ухо: «Господи, ну чего ты возишься. Давай же быстрее».

Завести ее согнутую в колене ногу себе за спину, сдвинуть в бок, промокшую насквозь полоску трусиков, открывая доступ к горячей, истекающей смазкой промежности. Сжав зубы, выпустить член из спешно расстегнутой ширинки, бьющийся в ладони, налитый до предела пульсирующей кровью. Сглотнуть, перед последним рывком и вжимая ее в стену скользнуть в распаленное влагалище, сдерживая вопль радости, как можно скорее найти более удобное положение, помочь ей подстроиться под его ритм и затыкая друг другу рты то ладонями, то поцелуями вбиваться в женское тело, пока не наступит блаженное освобождение.

Почему, думая о близости с Фостер, он всегда представлял их где-то в абсолютно недопустимых местах. Лифте, на парковке или в машине, у себя в офисе на рабочем столе, в узкой кабинке туалета в кинотеатре, или в темном закутке у стены. Словно предопределяя невозможность происходящего. Словно придумывая то, что вряд ли когда-то может случиться. Заведомо считая, секс он и Джиллиан не совместимыми понятиями.

Он не был безмозглым болваном и прекрасно читал язык тела, да и опыт общения с прекрасным полом был достаточно богат, чтобы сразу разгадать загадку – в поведении Джиллиан не было ничего вызывающего и сверхъестественного. Она вела себя так, как любая другая женщина в присутствии мужчины, который ей нравится и очень хочет нравиться ему. Он не прореагировал на ее особые знаки внимания, сделав вид, что не понял, изображая весь вечер доброго друга, иначе ему бы пришлось что-то предпринимать в ответ. А он снова струсил, дистанцировался, спрятался под маску добродушия и усталости.

К концу вечера Джиллиан немного погрустнела и стала значительно сдержанней в проявлении своих эмоций, видимо поняв, что попытка расшевелить Кэла, не удалась, но ни чем не выдала своего разочарования. Разве что чертики в глазах присмирели.

Сколько раз после подобных встреч в ресторане, они продолжали посиделки у Фостер дома. Открывали бутылочку вина, заваливались на диван, особо не раздумывая о приличиях, спорили до хрипоты, какой поставить ДВД романтику или боевик, смеялись, обсуждали сюжет, касались друг друга, игриво толкались и обнимались. Им было хорошо и приятно вдвоем. Легко и свободно. Все происходящее было естественно, без напрягов и дурных мыслей.

А сейчас? В ожидании такси, Кэл стоял на кромке тротуара, вжав голову в плечи, рассматривал свое искаженное отражение в луже, взгляд Фостер он ощущал спиной, пронзительный и однозначно вопрошающий. Горели и зудели лопатки, хотелось заорать что-то грубое, выдав длинную матерную тираду… и броситься к Джилл обнимая и говоря безумные слова.

Он ежился от прохладного ветра, и холодных дождевых капель затекающих за воротник. Дождь усилился, он слышал щелчок раскрывшегося зонта и тихое «Кэл», но отрицательно дернул плечом.

Как хочешь, Джиллиан остановилась рядом, повернувшись к нему спиной.

Он злился на самого себя. Понимал, что должен сделать выбор, и последствия его могли оказаться непредсказуемыми. Если бы он поехал с ней у них был бы секс, судя по тому, как они смотрели друг на друга, им хватило одного раза встретиться взглядами, чтобы это понять. Или же он все придумал, нафантазировал. Нет? Он не мог ошибиться, Джиллиан все ему рассказала своей мимикой, жестами – ему нужно было сделать всего лишь шаг навстречу.

Ну, а что потом? Он не представляя, что будет делать утром, и какие умные слова говорить. Фостер знала о его связи с Валловски. И пока между ними оставались непересеченные границы, у него была возможность отступить. Он не мог рисковать их и без того пошатнувшейся дружбой. У него еще была хоть и хлипкая, но возможность все исправить, покаяться и вымолить прощение. И завоевать сердце Джиллиан не нырком в ее постель, а нежностью и преданностью.

Они не были готовы вот к такому спонтанному сексу, без предварительного выяснения отношений.

…посадил ее в вызванное такси, «клюнув» на прощание в щеку. Возможно, это было продолжением его фантазии, а может, прошелестели шины, промчавшейся мимо машины, но он расслышал одно единственное слово произнесенной Фостер или прочитал по ее губам, когда она, бросив на него прощальный взгляд махнула рукой, сдержанно улыбаясь.

- Жаль….

Остаток вечера он провел в постели Валловски. Он трахал ее с каким-то остервенением, безжалостно и безэмоционально, с огромным трудом все же получив разрядку, но, не испытав удовлетворения. Ничего не объясняя, ушел. Ночь просидел в баре, цедя через зубы одну порцию виски, у него даже не было желания напиться.

А утром они разругались с Джиллиан из-за какой-то ерунды, не понимая, почему орут друг на друга, обвиняя и оскорбляя, вспоминая давно забытые грехи и проступки.

Кэл потер ладонями лицо, пытаясь прогнать ненужные, и не ведущие ни к чему воспоминания.

Но если бы он в тот вечер рискнул, но не сидел бы сейчас, гадая, нужна ли Фостер защита и она ли та женщина, на которую охотится безжалостный монстр в человеческом обличии. На свадьбе Бекки он был бы ее кавалером, а не Реймонд Кендалл. Снова нестыковка, по словам Фостер этот Реймонд был женихом Карины, то почему ее не было на торжестве? И какого черта он ухлестывал за Джиллиан?

Интересно, где он сейчас? И вообще он ли этот маньяк?

Может «зверь» и сейчас рыскает по городу, выискивая жертву, которой свернет шею в укромном уголке, утолив свою жажду и никто никогда не найдет хорошо спрятанный труп. А среди людей, пропавших без вести, появится еще одно женское имя. Дилан очень доходчиво пояснил, что вероятнее всего «невесты»- это верхушка айсберга, насмешка изощренного убийцы, пожелавшего громко заявить о своем существовании.

В висках гулко и болезненно пульсировала кровь, Кэл сжал их пальцами, помассировал круговыми движениями.

За те полчаса, что он провел в кабинете, трижды позвонили, спрашивая о какой-то ерунде, заглянули по очереди все находящиеся в офисе сотрудники, Саша предложила выпить кофе, а кто-то из новеньких отрапортовал, что прошел тест до конца. Какой тест? И какое дело ему до этого теста? Лайтмана бесило все, особенно надоедливые и любопытные людишки. Сгреб папку со стола и уже направился к выходу, сообразив, что оставил свое любимое пальто. Прижимая к груди руку тяжелую папку на ходу, изгибаясь и путаясь в рукавах, норовя уронить или документы, или непослушную одежду все же кое-как всунул руки в рукава, пнул ногой дверь, выпадая в коридор.

-Торрес, Локер! – получилось не очень громко, но зло и требовательно.

Да, шеф, кудрявая взлохмаченная голова высунулась из кухни, а следом за ней нарисовался жующий Илай.

- Доктор Лайтман,- из дверей лаборатории выглянула Рия.

Кэл поманил их указательным пальцем, затем ткнул им в пол рядом собой.

- Есть работа?- удивился Локер, прикидывая, что время почти пять вечера.