— Сам соси свой вонючий член!

— Джиллиан, фу как грубо, — гримаса, заменяющая улыбку, прыгала у него на губах, обнажая стиснутые зубы, щеки дрожали, глаза наполненные бешенством застыли, — Милая, Ли, — тебе нравится эта игра, — голос Майкл обрел гипнотические интонации, смягчился, стал тише, он поднял, и помимо торчащего дубинкой между ног члена, выставил вперед руки, совершая плавные пассы, — Тебе нравится ползать на карачках по полу, тебе нравится валяться у меня в ногах… Тебе нравиться сосать мой член…

Джиллиан не моргая, смотрела на его ладони, исполняющие завораживающий танец у нее перед лицом, длинные музыкальные пальцы то сжимались, то разгибались, она начала слышать тихий перезвон далекого колокола, веки потяжелели, голова клонилась вперед.

— Тебе нравится, когда я трахаю тебя беспомощную, когда стискиваю твое горло, и ты трепыхаешься в моих руках, задыхаясь. Нравится!

Последнее слово он почти выкрикнул, Джиллиан вздрогнула и отпрянула назад, судорожно глотая сухим ртом. Ей уже не первый раз после пленения удалось испытать на себе гипнотические способности Майкла. Если бы его таланты да направить в другое русло из него получился отличный психотерапевт. Она саркастически усмехнулась своим мыслям.

— Тебе нравится когда… — свистяще прошипел он, — Тебе нравится, что я…я в любой миг могу убить, но не убиваю…и ты подчиняешься мне…своему хозяину. Ползи сучка! — шипел он улыбаясь, — Ползи, ну ползи же, сука, ползи… это очень важно, ты обязана, слышишь…ползи!

— Нет! — Джиллиан выпрямила спину и перекрестила руки на груди, невероятно сложно сохранять гордый и невозмутимый вид, когда кандалы врезаются в натертую и кровоточащую кожу лодыжек, стоя на коленях перед измывающимся над тобой психопатом, но у нее получилось, что еще сильнее взбесило Майкла.

— Тебе нравится эта игра! — он вскочил на ноги.

— Я ненавижу эту игру, — спокойно отвергла его предложение Джиллиан, собрав остатки сил и храбрости, она замерла с гордо поднятой головой и, сузив глаза, смотрела в бледное, блестящее от пота и нервно подергивающееся лицо Майкла.

— Нравитсяяяя… — захлебнулся он восторгом, совершенно неожиданно для себя и Джиллиан выпуская тугую струю спермы, оросив ею сухие лепестки роз. Блаженно содрогнувшись, смахнул с лица пот, — Подлижи!

— Разбежался!

Джиллиан сгребла несколько лепестков и, стиснув их в пальцах смяла и швырнула липкие ошметки в оскаленную морду своего мучителя.

Майкл хохотнул, его зловещий смех эхом отозвался от высокого потолка и пустых стен.

— Моя храбрая и гордая Ли, — тихо, почти нежно проговорил он, и двинулся к Джиллиан, на ходу расстегивая пряжку ремня.

— Тебе нра—вится, — гнусаво тянул он, — Ты это любишь, — наклонился над ней, пропуская ремень между пальцев, — Это же так приятно, когда я… — он змеиным движением нырнул вперед и захлестнул ремень на шее Джиллиан. Перекрестив руки у нее перед грудью, скрипя зубами и отдуваясь, он все сильнее затягивал удавку, наблюдая, как медленно уходит жизнь из широко раскрытых глаз женщины. Джиллиан не сопротивлялась, понимая, что лишь продолжит время очередной пытки. Но ей не удалось совладать с руками, они сами собой вцепились в ремень, отчаянно царапая телячью кожу, и раздирая себе шею в кровь, она извивалась всем телом, пока свет не померк перед ее глазами и, обмякнув, она не упала под ноги Майкла.

В половине двенадцатого ночи, чувствуя себя совершенно разбитым, Кэл вернулся домой и обессилено рухнул на диван. Он откинулся на подушки и закрыл, зудящие от перенапряжения, глаза. Тоска и безысходность не оставляли его с того самого момента, как он вошел в пустой кабинет Фостер. Зло и досада не давали покоя, хоть и казалось, что объятия сна уже готовы дать ему забвение, но увы. Разочарование, почти равносильное страху терзало его. Но, черт побери, если не удастся хоть немного поспать, он вовсе утратит самообладание.

Он сидел в гостиной, и стоило только открыть глаза, его взгляд сразу же натыкался на вещи Джиллиан. Удивительно как быстро его, их дом, наполнился милым женскими штучками. Один лишь глубокий вздох и Кэл чувствовал её запах, ощущал её присутствие так сильно, что почти слышал ее мелодичный теплый смех. Хотелось позвать её и увидеть, как она спускается по лестнице, сонная, такая очаровательно-домашняя с растрепанными волосами… Ощутить вкус её теплых губ и зарыться носом в грудь, впитывая цветочный аромат кожи.

Вдруг тишину разрезал звонок телефона. Кэл дернулся ответить.

Звонил агент Дилан.

— Никаких новостей? — тусклым голосом проговорил Кэл, одновременно спрашивая и отвечая.

Помолчав несколько секунд, ФБРовец сделал глубокий вздох и признался:

— Плохо. Лайтман ты накаркал. Агент Таннер не отвечает на вызовы. Определить нахождение его телефона не удалось. Его внедорожника нет в служебном гараже. Никто из его группы не видел его со вчерашнего утра.

На миг Кэл почувствовал такую непреодолимую ярость, что лишь сверхчеловеческим усилием сдержался и не швырнул «трубку» в другой конец комнаты. Именно он, этот ублюдок Таннер организовал похищение Фостер, никто и никогда не переубедит Кэла в обратном. Что он вытворяет с Джиллиан? Где её держит? Вот тебе и круглосуточная охрана ФБР, увели объект из—под носа и кто, один из своих. Хотя Кэлу всегда было сложно причислить Таннера к своим, как бы тот не примазывался.

— И что дальше?

— Наши оперативники два часа назад вскрыли квартиру Таннера, но там пусто. Правда, он оставил включенным телевизор, воду в душе.

— Как в дерьмовом шпионском боевике, — не скрывая злости, ответил Кэл.

— Сожалею.

В трубке щелкнуло и Кэл еще долго слушал короткие гудки отбоя, пока механический голос робота не проговорил какую-то заезженную фразу. И наступила тишина.

Поиски Дина продолжались всю ночь и следующий день, но не увенчались успехом. Целая бригада криминалистов провела несколько часов в его квартире, в попытках найти хоть какую-нибудь зацепку, но тщетно. Ничего, чтобы могло натолкнуть на мысль, где он сейчас прячется и куда отвез Джиллиан. Его фотографию и фотографию Фостер поместили на первой полосе все газеты, их показывали все новостные программы телевидения. И тоже безрезультатно. Как обычно море бессмысленных звонков и сотни людей, пожелавших за вознаграждение сообщить, что они видели похитителя и его жертву.

Людская глупость и жажда наживы выбешивали Кэла, но он внимательно выслушивал любую более-менее правдоподобную историю, очередного соискателя награды. Говорят же, что надежда умирает последней. Но время шло слишком быстро, и с каждым днем она все слабела и слабела. А Кэл ощущал, что все глубже и глубже погружается в пустоту.

Он уселся у противоположной стены на старое разваленное кресло, оно сменило разломанную им же в порыве гнева, кресло-качалку. Скрестил ноги, упираясь локтями в колени, и невидящим взглядом смотрел в разделяющее их пространство.

Джиллиан не позволяла себе думать о накале ярости бушевавшей в нем, иначе бы ее собственный разум помутился бы полностью.

Она неоднократно, вступала в борьбу с ним и пыталась кричать, прося о помощи.

— Кричать бессмысленно, — лениво посоветовал он, в один из таких моментов драки. — Здесь все равно никто не услышит.

— Дин, — Джиллиан едва слышала сама себя, — Пойми, нас так или иначе найдут.

— Возможно, — проговорил он вяло, — Все газеты, и телевидение постоянно твердят о твоем похищении.

Слезы облегчения появились на глазах Джиллиан. Теперь дело времени, когда…

Он снова заговорил, но его речь была невнятной и бессвязной, или же она от страха ничего не понимала. С трудом пыталась собраться с мыслями, переводила дыхание и, пытаясь вникнуть в смысл тихого бормотания Дина. Она боялась глубоко вздохнуть,морщилась и мотала головой, не зная, куда деваться от зловония. Ей любимые цветы, их запах теперь вызывал омерзение. Воздух в просторной комнате казался густым и вязким от насыщающего его сладкого искусственного аромата фиалок.