— Фостер, ты снова пытаешься её оправдать, ищешь светлые стороны. А она недалеко ушла от своего женишка. Если знала о его мерзкий проделках.
— Не надо, Кэл. Нельзя осуждать её заочно, мы же не знаем, что произошло между ними и, на каких условиях, она разорвала помолвку, и вот уже скоро год живет в Колорадо, не высовывая носа. Может Кэндал ей угрожал?
— И какого черта тогда ты надеешься, что она тебе в чем-то признается.
— Мне признается, — понизив голос, ответила Фостер, — Может Карина и никудышный психолог, но держать язык за зубами она умеет.
— И это, — Кэл уставился на Джиллиан, — Можешь даже не пытаться отрицать, имеет отношение к тебе.
Теперь, когда вопрос так или иначе, был озвучен, Кэл, хмыкнул и выполз из кресла, характерно засунув руки в карманы, без лишних объяснений решительно обогнул помеху в виде журнального столика, и преградив Джиллиан путь к побегу, как бы между прочим произнес:
— И ты не желаешь поделиться этой тайной со мной.
Прерывистый и резкий вздох Джиллиан обозначил, что, хотя он и попал в точку, она не имела намерений посвящать его в свои прошлые дела. И её задело его непомерное любопытство.
— Мы кажется говорили о Карине и Кэндалле, — сбивчиво и возмущенно запротестовала Джиллиан, отводя взгляд.
— Вот уж чья жизнь меня волнует меньше всего.
Он, нахмурившись, уставился на Фостер начал просчитывать возможные варианты. В типичной лайтмановской манере, одна часть его мозга советовала не давить и оставить в покое Джиллиан, вместо того, чтобы дотошно продолжать копаться в её отношениях с неизвестной ему Кариной. А вот вторая часть мозга нашептывала, что тайна имеет отношение восставшему из пепла Майклу.
— Это Карина отвела меня за руку к психологу, встревоженная моими ночными кошмарами.
Все же пошла у него на поводу Джиллиан решив приоткрыть завесу, скрывающую несколько месяцев её жизни в первый год учебы в университете.
Фостер опустила взгляд, в замешательстве рассматривая носки своих туфель, помолчав пару секунд, а затем, наконец, подняв на него глаза, произнеся смущенно и растерянно:
— Не думаю, что тебе стоит копаться в моем прошлом. Ты и так многое узнал, что не делает мне чести. И не такая уж я идеальная, как ты думал.
— Чушь, если бы ты была безупречно-правильная, хоть это так выглядело со стороны, я бы ни за что не связался с тобой. Надежная и правдивая, то что мне было нужно, как противовес к моим порокам...
— Но тебе не терпится, даже если знаешь что делаешь мне больно?
Он посмотрел в сторону, отведя взгляд, потому что своим вопросом она попала ему точно в сердце, которое, гулко ухнув, куда-то опустилось. По тому, как дернулась у Джиллиан щека, по прикушенной губе, Кэл уже был уверен, что в прошлом случилось нечто, что оставило глубокий шрам на её душе. И когда, наконец, Кэл вновь почувствовал пусть учащенное, но ровное сердцебиение в привычном месте, он просто спросил:
— Я хуже Карины?
— Как ты можешь так думать? — укорила она его мягко, но черт бы её побрал, затаилась, не желая обсуждать столь любопытную для него тему.
— Тогда в чем дело?
Фостер прекрасно знала, каким упрямым ослом он может быть. Она так же знала обо всех его неконтролируемых привычках, которые не обсуждались, и которым было невозможно противиться.
— Просто мне бы не хотелось…Это неприятно,— она кратко вздохнула и соединила ладони вместе.
Она уже была готова признаться. Он видел это по тем эмоциям, которые отражались на ее лице задолго до того, как она смогла облечь мысли в слова.
— Майкл,он уже попытался тогда... Как с убитыми женщинами.
Она огладила себя по бокам, расправляя платье, Кэл увидел, как дрожат её пальцы и на мгновение пожалел, что затеял это дознавание, и едва не ругнулся заметив, что она снова закрылась, но отступать не в его правилах.
Джиллиан всегда оказывалась рядом с ним и поддерживала в трудную минуту, но он бесился и упрекал, если она хотя бы чуть переступала за проведенную им черту, до которой он принимал эту поддержку. Было глупо с его стороны упрекать ее в заботе, но Кэл ненавидел чувство, когда в его жизни что-нибудь контролировали. Но сам всегда хотел все знать и быть в курсе всего. Как сейчас.
Честно говоря, он отлично понимал ее стремление избегать полной откровенности. И да, он знал, что было нагло с его стороны обвинять ее в желании отмолчаться, не посвящая его в свое прошлое. Но не переставал давить на неё, мучимый жаждой неуемного контроля, делая всё как раньше, когда тщательно отслеживал всех знакомых Фостер, мужчин, мужей и тех, кто просто появлялся в её жизни.
Но ведь Фостер – это Фостер. И когда он совершал все эти на первый взгляд недопустимые вещи, которые, да, были навязчивы и, при обнаружении Фостер его особого интереса, заканчивались мелкими ссорами или приводили к серьезным конфликтам. Но делал то он все эти вещи не из праздного любопытства, он просто… просто защищал ее.
А сейчас она в еще большей степени нуждалась в защите.
Чаще всего победу завоевывает знание. Узнав о противнике что-то важное, определив его слабые стороны и он уже не так страшен. Может то, что Фостер считает не имеющим отношения к делу, окажется важной зацепкой и хоть на дюйм приблизит к противнику.
Июль близился к середине, стояла какая-то убийственная, невероятная даже для их местности жара. В тот вечер, по просьбе Мэлоди Джиллиан осталась в особняке на ночь вдвоем с Майклом. Была середина недели, слуг в этот день почему-то отпустили на выходной, а Мэлоди пришлось спешно поехать в соседний штат навестить заболевшую мать. В особняке, построенном в начале века, не было кондиционеров, чтобы не умереть от духоты, и плавящей мозг жары они распахнули все двери и окна. Погасили во всем доме свет, чтобы не привлекать всяких жужжащих и жалящих любителей покормиться человеческой кровью насекомых и, прихватив с собой по большому стакану с мороженым, они устроились в домашнем кинотеатре, смотреть мультики. Любой другой выбор оказался бы бессмысленным, от давящей жары мысли путались и хотелось чего-то легкого необременительного для разума. Они ели мороженое, хохотали как сумасшедшие над забавными приключениями Тома и Джерри.
Внезапно Майкл отшвырнул свой стакан с мороженым, схватил пульт дистанционного управления и выключил телевизор. Комната, освещаемая экраном телевизора, резко погрузилась во мрак и тишину. За распахнутым окном едва слышно шелестела листва деревьев, и раздавались странные, необъяснимые звуки. Огромный пустой дом, наполненный шорохами и скрипами, погруженный в темноту стал похож на зловещее место, как в глупых ужастиках. Откуда-то издалека раздавался приглушенных рев, автомобильных моторов, что делало ощущение оторванности от цивилизованного мира еще более острыми.
— Майкл, — позвала Джиллиан, ощущая безотчетный страх, в то мгновение ей показалось, что мальчишка ускользнул из комнаты, оставив её в одиночестве. Трусихой она себя не считала, но, выползающая из-за макушек тополей луна, залила комнату призрачным мертвенно голубым светом. Внизу в парке, громко хрустнула сломанная ветка, Джиллиан подскочила на месте, и едва не скончалась от ужаса, услышав за спиной тяжелое дыхание.
— Я хочу тебе показать одну замечательную вещь, — прошептал Майкл Джиллиан на ухо, стиснул в пальцах её запястье и, увлекая за собой, потащил к выходу.
В дальнем конце коридора, на повороте к лестнице горело одинокое бра под красным абажуром, его рассеянный свет был слишком слаб, и в помещении царил розовый полумрак. Длинные тени тянулись от стоящего около двери кресла и сгущались под на редкость неудобной на вид низкой кушеткой, приставленной к стене на пересечении двух коридоров. В доме стояла могильная тишина, шаги гулко отдавались в ушах, не смотря на то, что пол был устелен мягким ковром, а они с Майклом шлепали босыми ногами по пушистому ворсу.
— Майкл, прекрати, — она пыталась освободиться, — Майкл я не хочу, — противилась Джиллиан его напору, тормозя босыми пятками по ковру, а когда сообразила, что он её тащит к себе в комнату, помимо не отпускающего страха, ощутила и беспокойство. Мэлоди запретила сыну и предупредила Джиллиан, чтобы они не уединялись в спальне Майкла. Джиллиан мало волновало, по какой причине наложен этот запрет, но она безропотно подчинилась. И строго соблюдала распоряжения хозяйки дома.
