Северус Снейп, отправившись вслед за Волан-де-Мортом на защиту оставшихся крестражей (официальная версия: поехал по путевке в Геленджик, с целью поправить здоровье), назначил исполняющим обязанности пахана техничку Филча, считая, что этот брюзжащий старикан как никто другой подходит на роль запасного диктатора. Однако не предусмотрел возможных проколов в своем плане: Филч был простым мужиком из народа, не шибко умным, не шибко смелым, но горластым и неравнодушным к горячительным напиткам, а потому Аларик Зальцман, которого после очень успешной разведмиссии в Панеме главный няшка назначил министром иностранных дел магического мира, частенько презентовал Филчу магарычи в виде бутылок с бормотухой. Филч, в силу своей простоты душевной и извечного дефицита личных запасов алкоголя (иногда, когда трезвенность душила нещадно, бедному мужику приходилось пить хлорные отбеливатели, а по праздникам элитную «Ласку Магию Черного»), с радостью принимал скромные душистые презенты. Когда же Аларик подарил и лично распил с техничкой бутылочку «Столичной», Филч был рад настолько, что готов был положить на свою должность пахана самый что ни на есть натуральный хуй, и ушлый Зальцман, фактически оттяпал эту почетную должность, став эдаким серым (а если судить по количеству выпитого — синим) кардиналом Хогвартса.

Пользуясь отсутствием тоталитарной верхушки власти в лице сальноволосого зельевара, замок потихоньку оживал: Невилл Долгопупс, слезно прижимая к груди «Устав», взял на себя обязанности преемника Деймона Сальваторе, и дни напролет гонял студентов младших курсов по полю для квиддича, уча тех ползать в грязи, собирать и разбирать автоматы на время, рыть окопы и, главное, изыскано вставлять в каждое предложение обязательный атрибут разговорной речи генералиссимуса (оно же «етить-колотить»). В бывшей гримерке Клауса Майклсона проходили уроки хорового пения, организованные братьями народного артиста. В закутках кухни то и дело переругивались Сэм и Ребекка, не в силах мирным путем поделить казан повара. Джереми Гилберт старался усерднее всех, обклеивая сарай Снейпа новыми обоями. Шерлок и Гриндевальд просиживали часы в Тайной комнате, следя за новым Глистом ГМО, который пока не хотел вылупляться.

А Стефан Сальваторе вел куда более сложную диссидентскую деятельность. Подписавшись на все газеты (надо ж знать, что пишет захваченная темными силами пресса), библиотекарь, убедившись, что ничего кроме херни на смятых страницах нет, достал допотопную пишущую машинку, шляпу с пером и бутылку хорошего портвейна, начал выпускать собственную «Комсомольскую правду», с помощью Елены, ответственной за чудом работающий ксерокс, на котором создавался тираж, и Эдика, снабжающего каждый выпуск фотографиями.

Жизнь потихонечку приходила в норму, словно отдышавшись после диктатуры Темного Лорда, но немного омрачилась, когда на пороге Хогвартса возник странный мужик в тюремных татуировках и с букетом подсолнухов.

Сириус Блэк (а это был именно он) был одет в костюм, оставшийся у него, по-видимому, с выпускного, щеголял по коридорам Хогвартса в носках и сандалиях, довел Джереми Гилберта до нервного срыва и, беспрепятственно шагнув в Большой зал, осмотрелся.

В Большом зале в это время проходил «фестиваль пельменей», в рамках которого все сидели за столами и лепили пельмени, и Сириус, завидев за слизеринским столом мадемуазель, накладывающую ложкой фарш в кружочки из теста, набрал полные легкие воздуха, сжал букет, как самурайскую саблю и отправился к даме своего сердца.

— Катерина! — выдохнул Блэк. — Я пришел!

— Я Елена, — пискнула девушка.

— Отойди от моей жены! — пророкотал библиотекарь, макнув незадачливого ухажера мордой в миску с фаршем.

Сириус, утерев фарш рукавом, извинился и снова осмотрелся. Увидев свою ненаглядную в другом конце зала, месившую тесто на огромной доске, он побежал ней.

— Катерина! — снова крякнул Блэк, вручив ей букет подсолнухов. — Вот он я!

Кэтрин, вскинув брови, минутку вспоминала, кто этот мужик, и, вспомнив, нахмурилась.

— Я все обдумал, любовь моя! — надрывался Сириус, схватив ее руку и прижав к своей груди. — Твои очи пленили мое сердце, а твой голос, тогда нежно посылающий меня нахуй, соловьиным щебетом до сих пор звучит в моей голове.

Не дав ей и слов сказать, Сириус рухнул на одно колено, при этом по залу прокатился эхом треск рвущихся на жопе штанцов и, пошарив по карманам, выудил на свет Божий бархатную коробочку.

— Будь моей женой, Катерина! Прими это кольцо из лучшего костромского ломбарда как знак моей вечной любви!

Быстро нацепив кольцо на палец обалдевшей Кэтрин, Блэк, рухнув уже на оба колена, прижался лбом к ее животу и взвыл какую-то душещипательную песню про «Свет озарил мою больную душу», как вдруг…

— Отойди от моей невестки! — рявкнул Стефан, треснув влюбленного идиота черпаком повара по голове.

Кэтрин, от громкого голоса протрезвела от этих амурных хренюшек, побледнела и, гордо сняв с пальца кольцо, с вертухи треснула бедного Блэка под дых.

— Не бывать такому! — крикнула она и, отпинав от себя потенциального жениха, гордо вздернула нос.

— У нас же любовь, детка!

— Такую я любовь ебала в рот и в ноздри!

Сириус, под ритм дергающегося глаза, осоловело осмотрел зал, увернулся от пендаля и снова начал тыкать в лицо своей любимой колечко из костромского ломбарда.

Впрочем, это не удалось, потому как отчаянного романтика оттащили за дверь и пинками выгнали из замка.

Как порой жестока бывает любовь.

«Все бабы стервы» — злобно подумал Сириус, потирая синяки. — «Да, я не Деймон Сальваторе, но тоже не хуй с горы».

На том и порешив, грустный Блэк, намереваясь пропить обручальное колечко в местной пивнушке, покинул замок.

Безумный пенсионер Бобби Сингер, снарядив банду Гарри Поттера своим фирменным салом, перекрестил их на дорожку и отправил в добрый путь, несмотря на то, что на поселок уже опускалась ночь.

Деймон Сальваторе, поняв, что тот самый момент настал, заварил в термосе чай Улун, презентованный ему Гриндевальдом и силком вылил горячую прущую жижу в рот своего любимого ученика, надеясь, что Поттер узнает, где искать крестражи. Но Гарри лишь хихикал всю дорогу и иногда что-то пел, а про крестражи помалкивал, видимо прущий чай не смог добиться нужного результата. Поэтому приходилось действовать посредством невиданного оружия — логики.

Стерва, которой все не давали покоя слова Темного Лорда про сбербанк, все-таки добилась своего и была очень довольна, когда идею поддержал новый союзник в грязном плаще.

Этой ночью родился план ограбления сбербанка, в поисках настоящей рюмки Пенелопы Пуффендуй (как думала Гермиона).

Надо сказать, что абсолютно каждый взрослый член банды воровать умел. Деймон Сальваторе как-то в 44-ом году своровал с немецкой военной базы танк, который продал на металлолом. Дин Винчестер часто грабил привокзальные чебуречные, и прослыл в некоторых регионах «Чебуречным маньяком». Клаус вообще промышлял киднеппингом: похищал людей и возвращал их родне только при условии, что они придут в местный ДК на концерт «Кровавых Песняров» (это были девяностые, каждый пиарился как мог). Виктория вообще была профи в этом деле: эту бестию можно было не поить и не кормить, только дать ей возможность что-нибудь спиздить. Самогонщица тырила все подряд: тонны цветмета со складов, подъемные краны со строек, пенсии у бабушек на почте, лошадей у цыган, стеклотару, одежду, дорожные знаки… Как-то в процессе особо страстного поцелуя она умудрилась выкрасть у Снейпа его золотые коронки. Как говорится, мастерство не пропьешь, хотя попытки были.

Пока друзья, остановившись на перекур в задрыпанном коровнике, малевали на ватмане план действий, только Дин Винчестер думал над Теорией Большого Пиздеца.

— Но какое отношение к ней имеет Анатолич? — не унимался он, вспоминая «масонский символ»-значок на груди у старого ученого.

— Анатолич — темная лошадка, — заметил Деймон. — Мутный он какой-то.