Он думал о Дине. Сидел у стены, зажмурившись, и видел брата перед собой.

Дин и его наглая ухмылка. Дин и его шуточки, одинаково идиотские и во время вечеринки, и когда его убивают в очередной раз. Дин и его руки, и Кольт – слишком тяжелый и реальный для всего, что их тут окружало. Дин, который отодвигает непредставимое ничто, как пыльную занавеску. Дин, который может все, потому что у него все просто.

Праведник. Сэм едва не рассмеялся – господи, ангелы – такие придурки. Ведь все действительно просто: есть те, кто знает, и те, кто верит. Или не верит, особенно во всякую потустороннюю заумь, вроде клеток из ничего или непобедимых пророчеств. Вергилий никогда не сможет выйти отсюда – он даже в брата верить не умеет. А Сэм…

Как же его бесило порой это Диновское: “Будь проще!” Сэм никогда так не умел, его мир никогда не был таким, каким его хотелось видеть, и едва ли будет. Но он все еще может верить в Дина, как и положено, вопреки. Пусть это и единственное, во что он верит по-настоящему.

И конечно же, это дурацкая идея – развалить ловушку головой. Но у Дина именно такие всегда и срабатывали.

Раздался выстрел, и в голове Сэма вспыхнул огненный шар. А потом он услышал голос брата и открыл глаза.

Дин был маленьким и перевернутым – будто Сэм смотрел через древнюю подзорную трубу. Слева зашевелились Данте с Вергилием, Сэм успел задуматься, что видят они, но тут Дин снова крикнул, и пространство раскололось.

Темнота рушилось им на головы, обломки очередной иллюзии таяли, как сахар в кипятке.

– Эй вы, сладкая парочка твикс! – Дин тыкал пальцем себе за спину. – Это ваше?

Данте и Вергилий даже не ответили, просто обошли Дина с двух сторон, как столб, и направились вперед, туда, где висела в воздухе трехглазая тварь.

– Вам помочь? – вежливо спросил Дин, но его проигнорировали.

– Му-ундус! – громко радовался Данте. – Как дела, как здоровье? Вижу, не очень. Это потому что Вергилий плохо себя вел, или ты такой урод от рождения?

– Тебе не стоило звать Данте. Тем более, не стоило давать мне шанс, – добавил Вергилий, и Сэм отчетливо услышал в его голосе свое, памятное по монастырю святой Марии(i): “Я так долго ждал этого дня!”

Мундус проревел что-то, но слова слились в неразборчивый гул. Силуэты Данте и Вергилия поплыли, теряя сходство с человеческими, тварь между ними оделась сполохами, и только Дин остался прежним.

Будто его душа так и выглядела – ухмыляющимся придурком тридцати лет. И никакого блеска и сияющих структур.

Сэму показалось, что он просто моргнул, но Дин уже стоял рядом и протягивал ему два марлевых шарика – и откуда только выудил? Сэм улыбнулся, запихивая их в нос. А за спиной у Дина разворачивалось батальное полотно.

Больше всего это было похоже на грозовую тучу, которую рвало в клочья огнями трассеров. Туча разражалась громом и вспышками всех цветов радуги, а в ответ ее прошивало строчками – частыми, оранжево-алыми или редкими, кобальтовыми. От грохота и криков голова раскалывалась еще сильней, но Сэм заставил себя встать.

– Надо помочь ребятам, – проворчал Дин.

– Ага, – сказал Сэм. – Ты можешь прицелиться?

Дин оглянулся.

– Так. Я вижу молнии... а они вообще где?

Сэм кивнул:

– Я так и думал.

Камни под ними задрожали. Такой бой недоступен людям – слишком высокие скорости, слишком мощные энергии, и неважно, что красный демон в лапах держал обычные на первый взгляд пистолеты. Но Сэм все видел – и незнакомую конструкцию оружия Данте, и катану Вергилия, и потоки раскаленного света, от которых полукровки успевали увернуться в последний момент. И только Мундус так и оставался размытым, плюющимся смертью облаком. Выстрелы и заклятья – или как назвать то, чем бил Вергилий, – сплетались в сеть, за которую оно не могло прорваться.

Не могло, но прорвалось.

В какой-то момент Данте и Вергилий отлетели в разные стороны, и тошнотворная волна покатилась на Сэма и Дина. Пахнуло серой, перед глазами зависли три огненных провала, и один из них наливался светом, словно прожектор. Сэм, ни о чем не думая, шагнул вперед.

Что такое свет? Возможность видеть? Источник радости? Фотоны из школьного курса физики?

Нечто, что наполняет тебя, а потом выжигает изнутри?

Сияние ударило в солнечное сплетение, прокатилось огнем, лишая способности думать и осознавать, но Сэм даже не покачнулся. Бывало и хуже.

Что такое свет? Та же сила. Вопрос заключается только в ее количестве.

Сэм сделал еще шаг, уже не ощущая ничего, кроме знакомого жара, и, может быть, противной корки на подбородке. Но тут над ухом раздался выстрел, и свет погас.

От последовавшего рева земля содрогнулась. Сэм подумал было, что оглох, но нет – он сидел на земле, а Дин пытался его поднять и орал:

– Расползешься в слизняка на ножках – пристрелю!

– Я сам, – Сэм не был уверен в том, что хочет этим сказать.

Встал он как раз вовремя – туманное облако снова оформилось в крылатую, предельно недовольную тварь. Мундус ревел, зажимая развороченный лоб. Дин снова выстрелил:

– Может ты и в великолепной пятерке(j), но тебе точно не понравится!

Сэм не успел понять, откуда в лапах у твари взялся кусок скалы, – только мелькнула мысль, что увернуться они не успеют, а ряд вспышек уже прочертил падающую плиту, и обломки рухнули по обеим сторонам от Винчестеров.

– Хэй, сладенький! – проревели за их спиной. Мундус поднял новый камень, но его грудь вдруг засветилась изнутри, вспыхнула и взорвалась. В разрыве мелькнула синяя чешуя.

И снова потребовалось усилие, чтобы удержаться на ногах. Грязно-серый ком дурной злости выл, метался из стороны в сторону, и безостановочно таял, рассыпался, как прогоревшая фигурка из бумаги. Сэм вспомнил крылья убитых ангелов. Данте – уже человек – встал рядом с ними.

– Приготовьтесь, ребятки. Сейчас нас тряхнет.

Вой Мундуса с трудом складывался в слова. Что-то о «неуничтожим», «вы не можете», «вернусь», и самое понятное:

– Я все равно получу его! Спарда вернется ко мне!

Дин открыл рот, а потом ухмыльнулся:

– А они часом не братья? Мундус и Спарда?

Данте изумленно на него посмотрел, но промолчал.

Справа, не торопясь, подошел Вергилий, тоже в человеческом облике, почему-то без арбалета, но с пистолетом Данте в руках. Встал рядом с братом, тоже поднял оружие и почти улыбнулся.

Данте улыбнулся в ответ:

– Ага!

Дин посмотрел на них, потом на Сэма. Сэм в общих чертах понимал, что происходит, но на объяснения не было ни сил, ни времени, так что он просто кивнул, мол, все правильно, делай, как они. Дин прицелился поточнее, и Сэм снова кивнул. Можно и выстрелить, хотя дело, конечно, не в пулях. У Сэма пистолета не было, и он просто сосредоточился, собирая все, что скопилось внутри.

Всю силу, всю мерзость. Тень от крыльев Люцифера и лицо мертвого Адама. Грешников, горящих на крестах. Ядовитую ухмылку Эвы, разбитый нос Джейка, оскал Руби. Холодные насмешки Велиала и пережитое в ловушке отчаяние, боль от устроенной Мундусом огненной купели и несмываемый призрак крови во рту. Собрал, спрессовал в тугой, разрывающий душу на части клубок.

А потом услышал дружное:

– Джек-пот!

И выпустил это наружу.

Может быть, очередная мерзость, пролезшая на роль детали мироздания, и не подохнет окончательно. Такого, как он, и в самом деле нелегко убить насовсем. Но есть надежда, что ему, как и Люциферу, не сразу удастся придумать новую пакость.

Прогоревший пепел разметало на четыре стороны света, и начался сущий кошмар. Пространство свернулось резиновым ковриком и загорелось, потекло вонючим сиропом, заставляющим все внутренности вывернуться наизнанку. Пространство плавилось, а Сэм думал только об одном – не потерять Дина. Это было бы так глупо, потерять Дина. После всего.

Мир вздрогнул, встряхнулся, как огромный бешеный пес, и встал на место. На новое место.

Исчезли обломки башни. Осталась только полная льда и света трещина в земле, тьма и черный раскаленный камень. Сэм лежал на самом краю, но все же не висел над обрывом, да и Дин не собирался его отпускать. Они начали осторожно, по миллиметру отодвигаться от пропасти. На шаг, на два, на четыре, не решаясь отпустить друг друга ни на миг.