Джара потом сказал, что это был несчастный случай – он хорошо рассчитал силу удара, но если ребро раньше было сломано и неправильно срослось, то оно легко сломалось вторично, он не мог об этом знать. Результат – поврежденное легкое, открытый пневмоторакс. Шеппард не успел. «Я не убил невинного, это был враг» - так сказал Саид. О, да, Джара очень сильно старался убедить в этом других, но особенно себя. А он сам, человек по имени Джон Локк стоял, опираясь на костыль, невидяще глядя внутрь каморки, на распростертую на полу неподвижную фигуру в разорванной оранжевой рубашке, с запрокинутой головой и заострившимися чертами лица. И думал о том, что если существует во Вселенной нечто похожее на Ад, то сейчас это место, определенно, находится у него внутри.

========== 3. ==========

- Лежи, не вставай, - широкая прохладная ладонь с бугорками мозолей ложится на его лоб, будто впитывая в себя пульсирующую в висках и над глазницами боль, - У тебя температура поднялась, зря ты не поехал в больницу.

Бен досадливо морщится, но тут же блаженно прикрывает глаза и расслабляет мимические мышцы, не желая нарушать гармонию момента. Сейчас даже жжение в пострадавших от огня участках кожи рук, спины и правой голени ощущается чем-то легким и не имеющим значение. Это странно, и он пока еще к этому не привык. К тому, что кто-то заботится о нем не из чувства долга, а ради него самого.

- Я сейчас.

Джон лезет в шкаф для одежды и, достав с верхней полки аптечку, вываливает ее содержимое на прикроватную тумбочку. Откладывает в сторону бинты и антисептики, перебирает упаковки с таблетками. Недоуменно хмурится, вертя в руках бутылочку с детским тайленолом в виде сиропа, пытаясь вспомнить, что же заставило его это купить. Не иначе, временное помутнение рассудка, Алекс ведь давно уже не ребенок. Тем не менее, это единственное жаропонижающее средство, имеющееся в его распоряжении на данный момент, поэтому он вливает в Бена тройную дозу и спускается на кухню, где Алекс уже вовсю хлопочет над завтраком.

- Как дела?

Она чуть приподнимает уголки рта, вид у нее сонный и какой-то отрешенный.

- Нормально. Занятия в школе на сегодня отменили.

Он вопросительно приподнимает бровь.

- Или мне кажется, или ты не особо этому рада?

На ее физиономии появляется жалобно-страдальческое выражение.

- Зато домашней работы задали как будто на неделю вперед. Такое ощущение, что учителя состязались между собой – кто больше задаст.

Джон лишь улыбается, демонстрируя полное отсутствие сочувствия ее горю; вооружившись вилкой, подхватывает прямо со сковороды кусок омлета с грибами и помидорами.

- Мммм, вкусно!

Алекс слегка пожимает плечами.

- У Бена все равно вкуснее. Что он туда добавляет – ума не приложу.

- Надеюсь, когда-нибудь он поведает нам все свои кулинарные секреты. Или книгу рецептов напишет.

Пока Джон концентрирует свое внимание на омлете, Алекс незаметно выскальзывает из кухни и появляется на пороге через пару минут, уже полностью одетая, с рюкзаком за плечами.

- Куда это ты? А завтрак?

- Позавтракаю у Анны. Её мама печет обалденные оладьи с черникой. А это я вам приготовила.

Тон у нее слишком невинный и даже местами заискивающий, чтобы это могло не вызвать подозрений.

- Куда-то собрались на весь день? – интересуется Джон, изогнув бровь и уперев руки в бока.

- На озеро. Не пропадать же лишнему выходному.

- А как же уроки?

- Я успею, - Алекс улыбается ему ослепительной и фальшивой улыбкой голливудской кинозвезды, нервно поправляет лямки рюкзака, переступает с ноги на ногу.

- Будет только Анна, или…?

- Ну… Уэсли и Колин вроде тоже собирались.

Ее физиономия стремительно начинает походить на мордочку Кота из «Шрэка», а Джон, пару секунд посверлив ее пристальным взглядом, хмыкает и произносит:

- Мобильный держи под рукой, и будь на связи.

Просияв, Алекс кивает и исчезает мгновенно и бесшумно, словно призрак.

Поднявшись в спальню, Джон почти насильно заставляет Бена проглотить завтрак; накинув куртку, сгребает со столика в прихожей ключи от машины, сует бумажник во внутренний карман. Сегодня надо непременно заехать в аптеку, а еще на лесопилку, глянуть что там, и как.

Снаружи тепло, осень отступила на время, отдав лету его законные права; из приемника доносится голос Бобби Макферрина, призывающий быть счастливым и не беспокоиться по пустякам, и Джон машинально подпевает, щурится от солнца, непроизвольно растягивая губы в улыбке. Сегодня у него внутри ощущение спокойствия и ясности, которого, непонятно, надолго ли хватит, но, как говорила Скарлетт О’Хара – «об этом я подумаю завтра».

Выйдя из аптеки с пакетом в руках, он слышит, как кто-то окликает его по имени. Напротив, через дорогу, маленькая церковь с колокольней, огороженная невысокой решетчатой оградой, за которой виднеется аккуратно подстриженный газон, чуть присыпанный опавшей листвой, и свежевыкрашенная скамейка под приземистым кленом с пышной кроной. Джон переходит дорогу, неторопливо и слегка настороженно; отец Картрайт, местный священник, которого в городке почти все зовут просто «Фрэнк», или «Большой Фрэнк» терпеливо его дожидается, продолжая держать в руке банку с краской. Ростом «Большой Фрэнк» совсем немного ниже Джона, зато в ширину превосходит его чуть ли не вдвое; у него широкие кустистые брови над светло-голубыми глазами навыкате, залысины надо лбом и тяжелый подбородок, а лицо сплошь усеяно веснушками. Он работает кладовщиком на лесопилке, но не гнушается и прочей работы, не боясь уронить достоинство священнослужителя. В городке его уважают, но с Джоном они за все это время и словом не перекинулись. Не то, чтобы нарочно друг друга сторонились, просто не представилось случая. У Джона имелись основания предполагать, что духовное лицо вряд ли отнесется с одобрением к их с Беном скромным персонам, и он вовсе не жаждал проверить свое предположение на практике. Он подходит ближе; взгляд у отца Картрайта не из легких, он явно многих вынуждал опустить перед ним глаза. Джон глядит прямо, прищурившись и чуть растянув губы в своей привычной полуулыбке.

- Ты меня избегаешь, Джон Локк, или мне показалось?

Такой вот очень неожиданный и прямой вопрос. Джон молчит, склонив голову набок, и не отводит глаз. Медленно произносит, пожевав губами.

- Избегают кого-то, когда испытывают смущение, или страх. Я похож на смущенного, или напуганного человека?

Прежде чем ответить, отец Картрайт тоже пару секунд молчит, и они словно бы ведут неслышный диалог, в котором куда больше слов, нежели в вербальном.

- Ты и твоя семья ни разу не появились на воскресной проповеди.

Джон улыбается чуть шире, выражение его глаз делается мягче, с затаившейся где-то в уголках едва заметной лукавинкой.

- Моя семья… Церковь ведь не признает нас семьей, верно? К тому же, я не особо религиозный человек, отец Картрайт.

Снова несколько секунд безмолвного диалога, потом отец Картрайт произносит, кашлянув.

- Когда я не в церкви и не читаю проповедь, я просто Фрэнк. Приходите послезавтра. Ты, Бен и Алекс. Будет богослужение в честь миновавшей нас напасти.

Джон молчит, чуть наклонив голову вперед, глядит исподлобья. Потом кивает.

- Хорошо.

Пристроив банку с краской на траву, Фрэнк обтирает ладони ветошью и протягивает Джону руку.

- Пути Господни неисповедимы. Не думаю, что вы случайно оказались в наших краях.

Джона последняя его фраза озадачивает, и он размышляет над ее смыслом всю дорогу до лесопилки.

Проснувшись окончательно, Бен некоторое время лежит, бездумно уставившись в потолок. Раньше домашние хлопоты съедали большую часть дня, помогали избавиться от дурных мыслей и будоражащих воспоминаний, теперь, пока не заживут ожоги на руках, придется думать, чем себя занять, чтобы не свихнуться. Для начала, надо бы встать и привести себя в порядок, а это не так-то просто при нынешних обстоятельствах.