========== 2. ==========

Бену снится средних размеров квадратное помещение с ослепительно белыми стенами, похожее на лабораторию. Мебель тут практически отсутствует – есть лишь столик на колесах с аккуратно разложенными на белоснежной салфетке блестящими хирургическими инструментами и некая металлическая конструкция посередине, напоминающая гимнастический снаряд. На этой конструкции распят в позе Христа абсолютно голый человек. Бен находится там, возле этого человека, одетый в белый халат, с латексными перчатками на руках. Он деловито берет со столика инструменты, один за другим и делает на теле человека надрезы в определенных местах, прокалывает суставы, вводит иглы в нервные окончания. Он не обращает никакого внимания на крики и судорожные рывки испытуемого, тщательно вытирает кровь с инструментов и кладет обратно, на то же место, делает какие-то пометки в блокноте, затем берет следующий инструмент. Бен ощущает себя куклой, или неким механизмом, который поставили на завод, и он будет выполнять определенные действия до тех пор, пока завод не закончится. Он сам, его личность, скорчилась где-то внутри этого механизма, наблюдая за происходящим как будто со стороны. Больше, чем кровь и изрезанная плоть прямо перед его глазами, его беспокоит ощущение пристального взгляда в спину – холодного, цепкого, оценивающего. А еще он знает, что ни в коем случае нельзя смотреть в лицо испытуемого. Просто нельзя. Ни при каком раскладе. Его рука тянется за большим скальпелем; Бен заворожено наблюдает за ней, не делая попыток хоть как-то повлиять на ее движения. Скальпель скользит к низу живота жертвы, чуть выше лобка с редкой порослью рыжеватых волос. Он делает круговой надрез очень аккуратно, не обращая внимания на судорожно сокращающиеся мышцы живота и возобновившиеся рывки всего тела испытуемого вперемешку с криками, в которых уже мало человеческого. Широкий лоскут кожи вместе с гениталиями легко отделяется от мышц и повисает между ног жертвы, наподобие кухонного передника. Кровь толчками выплескивается из поврежденных сосудов, струйками стекает по нему вниз, заливая натертый до блеска кафельный пол. Вздрогнув, Бен внутри медленно распрямляется. Его глазные яблоки шевелятся под веками с таким трудом, как будто он приводит в движение заржавевший механизм. Выше - туда, где широкая, лишенная растительности грудная клетка, покрытая порезами. Еще выше – крепкая шея, неподвижный кадык, плохо выбритый слегка выпяченный подбородок. А потом… потом лишь яркая вспышка. И больше ничего.

Его будит хлопок входной двери. Вздрогнув, он роняет на пол потертый томик рецептов блюд, который даже во сне не выпустил из рук. Нагибается, поднимает книжицу, кладет рядом, на столик. Мало того, что он умудрился заснуть средь бела дня, просто присев на кухонную тахту, так еще и увидел кошмар, который не скоро забудется. Впрочем, в данную минуту важнее узнать, кого к ним принесло в это время дня, и Бен спешит в прихожую, на ходу оправляя свитер.

Слегка растрепанная и отчего-то запыхавшаяся Алекс снимает куртку, пристроив сумку со школьными атрибутами на полу у вешалки.

- Ты чего так рано?

- На лесопилке пожар, - произносит она с едва заметным оттенком озабоченности, - Всех распустили по домам, сказали никуда из дома не выходить.

Бен секунду молчит, ощущая, как внутри расползается что-то тошнотворно-тревожно-гаденькое, что-то сотканное из отголосков жуткого сна и реального беспокойства за Джона. Потом он, решительно шагнув ближе к двери, начинает натягивать ботинки.

- Ты куда собрался? Если на лесопилку, то я с тобой!

Завязав шнурки, Бен решительно поднимается и тянется за курткой.

- Оставайся дома и держи под рукой телефон. И, ради Бога, не создавай мне лишних проблем!

Алекс машинально кивает; такого тона у отца она давненько не слышала, пожалуй, с самого Острова. На протяжении всего пребывания в Дарк Лейк он был непривычно мягок, позволяя ей практически все, включая затягивающиеся допоздна тусовки со школьными приятелями. Когда за Беном захлопывается дверь, она присаживается на шкафчик с обувью, хмурит брови и задумчиво покусывает нижнюю губу.

Шоссейная дорога тянется в гору; клубы дыма, что расползаются над верхушками сосен, Бен видит задолго до поворота к лесопилке. Где-то за километр до места происшествия его заворачивают двое парней из службы шерифа, и, полюбезничав с ними, с целью выяснить ситуацию, он отъезжает чуть назад и, незаметно свернув в лес, по ухабистой лесной тропинке объезжает патруль.

До нынешнего момента он так ни разу не посетил место, где Джон проводит большую часть дня; доставшаяся ему роль домохозяйки вызывала у него, по большей части, ощущение покорности судьбе, лишь изредка перемежающееся всплесками самоиронии. Но в данный момент он движется по территории лесопилки весьма уверенно, как будто знает куда идти. На самом деле, он методично обследует каждый квадрат, не обращая внимания на дымовую завесу и суетящихся вокруг людей. Нескольких он останавливает, пытаясь выяснить, где в данный момент находится бригада Оушена, но они лишь отмахиваются, или недоуменно пожимают плечами. Один из складов, объятый пламенем, который безуспешно пытаются залить из пожарного гидранта, Бен аккуратно обходит по широкой дуге, отстраненно понаблюдав за борьбой человека со стихией; обнаружив тут же за поворотом двух работяг, что неторопливо волокут куда-то тяжеленный мешок, явно имеющий для них ценность, он, неожиданно для себя самого, рявкает на них начальственным тоном, велев немедленно бросить заниматься ерундой и помочь в тушении пожара. Те тут же роняют свою ношу, почуяв в Лайнусе важную шишку и, спотыкаясь, кидаются к пылающему складу. В эту секунду ему кажется, что он вновь на Острове – руководит, отдает распоряжения, решает проблемы. Мотнув головой, он отгоняет наваждение, шагает дальше. На периферии огонь идет на убыль, но, судя по услышанным им тревожным новостям, передающимся из уст в уста, устойчивый низовой пожар распространился уже и на подлесок, и движется вглубь. До сих пор ни следа Локка, или кого-нибудь из его бригады. На окраине лесопилки из покосившейся подсобки вовсю валит дым, а вокруг ни души. Бен думает, что надо бы позвать на помощь, ибо дело может закончится скверно, но вдруг какие-то звуки достигают его ушей – что-то среднее между хрипами и кашлем. Дверь в подсобку распахнута, и человеческая фигура ворочается в дыму, силясь подняться на четвереньки и отползти подальше. Бен срывается с места; прикрыв рот и нос шарфом, ныряет прямиком в дымную завесу и, ухватив человека за шиворот, отволакивает подальше от источника опасности. Ему приходится приложить недюжинные усилия, ибо незнакомец, кажется, весит целую тонну. Согнувшись, Бен упирается ладонями в колени, силясь отдышаться. Встав, наконец, на четвереньки, человек судорожно кашляет, а Бену кажется знакомым его рыжеватый стриженый затылок и болотного цвета ветровка. Когда он, наконец, переворачивается на спину, то под слоем грязи и копоти обнаруживается физиономия Дага Оушена. Склонившись, Бен слегка встряхивает его за плечи.

- Где Джон?

Оушен пытается сфокусировать на нем взгляд, морщит лоб.

- Аааа, это ты. Бригада сегодня на вырубке, он за главного, - сглотнув, Даг облизывает потрескавшиеся губы, - Тебе надо… убираться отсюда. Слышишь? Прямо сейчас. Вали, живо!

- С чего бы это? – рот Бена превращается в тонкую полоску, - Я не в твоей бригаде, нечего командовать.

- Там…., - с трудом подняв руку, Оушен тычет пальцем по направлению к подсобке, - Целый ящик промышленного динамита. Я пытался… не получилось.

Голова Бена за секунду будто наполняется кубиками льда – мир видится резче и четче, мысли, лишенные эмоционального окраса, за доли секунды выстраиваются в четкие цепочки образов и вариантов развития событий. После взрыва огонь будет уже не остановить, до появления подмоги из округа в виде вертолетов и единиц противопожарной техники лесопилка сгорит подчистую, как и лес вокруг. Отголоски сна вновь всплывают в сознании, перемешиваются с воспоминаниями об Острове, рождая внутри едкую, будто кислота, тошнотворную горечь.