Планета, на который они высадились, называлась АВ-213. Она притаилась на рваных краях Ореолового Пограничья, ее экваториальный пояс представлял собой протяженность зловонных джунглей, что перерастали в безводные пустыни, тянувшиеся до разросшихся полярных шапок. Здесь могли обитать люди, могли возвести из грязи некое подобие жизни и цепляться за нее, но этого не произошло. Лишь несколько членов Инквизиции знали о планете, и небольшой круг из Ордо Маллеус отвечал за то, чтобы так продолжалось и впредь. Планета АВ-213 была одним из тихих и всеми забытых мест, что использовалось теми, кто боролся с врагами, о существовании которых человечество не могло узнать. Иобель знала об этом месте, но о том, что могло ее здесь поджидать, она не догадывалась.

Два десятилетия прошло с тех пор, как она ступала на Просперо, и за это время она ни на шаг не приблизилась к настоящим ответам. Конечно, она пыталась. Иобель шла на любые хитрости, чтобы лишь узнать, кто же оставил инквизиторскую эмблему в мертвом мире. Все, что ей удалось найти — только подозрительное отсутствие каких-либо данных. Это только убедило ее, что нужно копать еще глубже, ведь отсутствие информации было таким же говорящим, как и сама информация. Но два десятилетия поисков не принесли плодов, пока, когда она уже была готова сдаться, пришло послание. Курьер с очищенным разумом доставил ей небольшой тубус-головоломку, покрытый просперианскими рунами. Внутри оказался клочок пергамента, а также пластинка-взрывчатка, что детонировала бы, если кто-то попытался бы вскрыть тубус силой. На пергаменте было местоположение АВ-213, код доступа, и единственная написанная от руки строчка: «дверь к правде открыта».

Рампа лихтера начала закрываться, а двигатели подняли в воздух ледяную крошку. Пилот-сервитор пробормотал по воксу поток машинного кода, а затем взлетел. Когда он поднялся на десять метров над площадкой, двигатели включились на полную мощность. Иобель почувствовала, как в лицо дохнула волна жара, и порадовалась хоть такому теплу. Спустя какое-то время лихтер исчез, превратившись в бледную точку, что поднималась в холоднее синее небо. Инквизитор опустила глаза. Они остались одни, бескрайний простор неба и льда как будто сомкнулся вокруг них. По посадочной площадке завывал ветер.

— Мне это не нравится, — сказал Кавор, оглянувшись по сторонам. Она услышала тихий щелчок и поняла, что он отстегнул застежки с кобур под плащом. Она промолчала, но переключила каналы в вокс-бусине: каждый раз ей отвечало приглушенное шипение. Через какое-то время Иобель прекратила и стала ждать. Если бы не металл посадочной площадки и замаскированные орудия, она бы подумала, что ошиблась местом.

— Селандра Иобель, — голос прозвучал настолько близко, что она почувствовала, как напряглись мышцы. Кавор вихрем развернулся, поднимая оружие. — Спокойно, Кавор, — сказал голос, сильный, но спокойный.

Она повернулась медленнее, чем Кавор, стараясь не выдать спешки или удивления. В паре метров от них стоял высокий худощавый человек. На нем был стеганый нательник без каких-либо знаков или символики. Прямо у его ног в покрытой ледяной коркой земле зиял квадратный проем. Иобель неторопливо кивнула, не улыбнувшись. Она с радостью отметила, что Кавор не стал опускать оружие.

— Да, а кто ты? — спросила она. Худощавый человек улыбнулся.

— Я рад, что вы пришли, — мягко произнес он и повернулся к Кавору. — Ты такой же быстрый, как твоя репутация, Кавор. Сколько уже на твоем счету?

— Триста тридцать три, — сказал Кавор, продолжая целиться из оружия. Худощавый человек не изменил выражения своего лица, все так же доброжелательно улыбаясь.

— Еще восемьдесят девять, и ты станешь лучшим в своем клане, верно? — человек безрадостно хохотнул. — По крайней мере, стал бы, не нарушь ты первый и второй эдикты.

Кавор кивнул, но от Иобель не укрылось, как дернулись мышцы его челюсти. Он никогда не рассказывал, почему покинул свой стрелковый клан, и Иобель считала, что она одна знала о тех причинах. То, что он знал так много об ее собственных послушниках, более чем искушало ее приказать Кавору прострелить всезнающему ублюдку глаза.

— Отвечая на твой вопрос, Иобель — меня зовут инквизитор Кастус Издубар, и очень хорошо, что мы, наконец, встретились.

Иобель сумела сохранить лицо неподвижным, а взор холодным, но почувствовала, как участился ее пульс. Издубар, это имя было ей знакомо, имя, которое произносилось в Ордо Маллеус с почтением, хотя называли его не просто инквизитор Издубар, но лорд-инквизитор Издубар, конвенор Эфизианского конклава, Смотрящий Кадийских Пределов.

Издубар медленно кивнул, как будто соглашаясь с ее мыслями.

— Кажется, у вас есть кое-что мое? — сказал он и протянул обтянутую в перчатку руку. Иобель сжато кивнула и сняла с шеи инквизиторский символ, найденный ею на Просперо. Она ощутила, как напряглись в готовности мысли Кавора, когда положила знак в ладонь Издубара. Тот посмотрел на символ, медленно наклонив его, чтобы синий камень в центре поймал свет.

— Нам стоит пройти внутрь, — произнес он. — Когда солнце садится, становится еще холоднее, — он развернулся к открытому люку.

— Почему я здесь? — спросила она, прежде чем тот успел сделать шаг. Инквизитор обернулся, посмотрел на все еще поднятые пистолеты Кавора, и снова на Иобель.

— Ради ответов, Иобель. Разве не ради них ты отправилась на Просперо, выискивала все, что касается Тысячи Сынов, и пыталась выйти на нас последние два десятилетия? Что ж, теперь мы здесь, и ты можешь получить искомое.

— Кто это мы? — не шевельнувшись, спросила она.

— Круг немногих, видевших то же, что и ты, и кто прошел теми же путями в поиске единственного ответа, способного одолеть наших врагов — знаний.

— И что теперь? — сказала Иобель, окинув взглядом скованную льдом посадочную площадку.

— Увидишь, — Издубар повернулся и начал спускаться по ступеням под землю. Иобель бросила взгляд на Кавора. Нигилятор наблюдал за удалявшейся спиной Издубара, его лицо было совершенно неподвижным, аугментические глаза горели холодным светом. Иобель застыла, моргнула и мотнула головой. У нее внезапно возникло ощущение, будто она уже была здесь раньше. Она открыла рот.

— Мы идем? — спросил Кавор. Инквизитор медленно кивнула, все еще неуверенная. Кавор оглядел ее, так и не сдвинувшись с места.

— Да, — наконец сказала она. — Мы идем.

Она встряхнулась и вошла в люк. Кавор у нее за спиной опустил пистолеты, свет в его глазах из зеленого стал синим, и он последовал за инквизитором под лед.

XI

Земля лжи

— Он лжет, — прозвучал голос — глухой, лишенный эмоций, как будто говоривший считал большее выражение чувств пустой тратой сил.

Астреос попытался открыть глаза, но потом вспомнил, что у него больше не было настоящих глаз. Голова все еще болела, как и тогда, когда он проснулся в первый раз, хотя мысли казались более ясными. Воспоминания до того, как он лишился сознания, резко обрели фокус. Теперь он помнил больше, пусть и не был уверен, откуда. По звуку голосов он понял, что помещение было куда больше озера света вокруг него. Он понял, что кроме повреждений черепа его тело пыталось залечить глубокие ожоги на спине и ногах. Он понял, что в пределах двадцати шагов от места, где он лежал, находилось заряженное и готовое к бою оружие. Астреос понял все это, а также то, что он находился здесь потому, что Инквизиция нарекла его предателем. Это не могло быть правдой, он знал это, но тогда зачем они забрали его? Почему у них могли возникнуть вопросы?

— Нет, не думаю, — отозвался второй голос. Он принадлежал инквизитору, догадался Астреос. — Нередко повреждения открывают одни части структуры разума, одновременно погребая или разрушая другие. И прежде чем ты скажешь это, Эрионас, я не собираюсь просить Кендриона проникнуть в его разум. Я хочу получить то, что осталось внутри, и я хочу получить это без дальнейшего ущерба.