13 января 20… года
Армянские семьи многочисленны – это аксиома. Ну, по крайней мере, для Карена это было именно аксиомой. Ну да, случается, конечно, что родители, пусть они хоть сто раз приверженцы традиций, по каким-то причинам ограничиваются одним ребенком. Но при этом наверняка у них самих есть всякие братья, сестры, тетушки, дядюшки, свояки, племянницы – и так далее, и тому подобное. А еще бабушки и дедушки! В сумме, если сложить ближних и дальних родственников, получается настоящая толпа. Причем «дальние» – вовсе не дальние. Все они – родные, двоюродные, троюродные и бог знает какие еще – помнят, что они родня. Так принято. Потому что – семья.
А родне полагается поддерживать отношения – как иначе, мы же любим друг друга! И тетю Ануш, и дядю Гурама, и бабушку Зою, и маленьких племянников. И мы счастливы, собираясь за общим семейным столом. Пусть даже ни один стол не в состоянии вместить такого количества народу, можно ведь и в несколько приемов, так даже еще и лучше! Когда? Да на Новый год, разумеется, – это самый семейный праздник, каждому ясно. Даже если ради него приходится лететь с другой стороны земного шара. Поскольку народу много, а обстоятельства могут быть разные, Новый год «по-кавоянски» превращался в некий семейно-застольный марафон, начинавшийся во второй половине декабря и завершавшийся где-нибудь к старому Новому году.
Нет, Карен любил свою родню – правда-правда, особенно старшее поколение – и застолья любил, и чувствовать себя «одним из Кавоянов» ему очень нравилось.
Но утомительно, что ни говори. Обед у дяди Генриха, ужин у бабушки Гаяне, обед у тети Сусанны, ужин у… Бесконечные объятья, слезы, смех, понятные только «своим» шуточки, восторги в духе «как подросла малышка Ева» и тому подобные радости семейных встреч. Впрочем, «радости» случались разные.
Несколько лет назад одна из его двоюродных сестер – Ниночка, кажется, – родила прямо во время новогоднего обеда. Охнула вдруг, вскрикнула коротко, побелела, как устилавшая стол праздничная скатерть тети Сусанны, и начала заваливаться на своего вмиг растерявшегося мужа. Но бабушка Марина, с одного взгляда оценив ситуацию, моментально взяла ее в свои маленькие сухие ручки, деловито отдавая короткие команды – прямо как полководец на поле битвы.
Ниночку отнесли в спальню, дядя Назар, вытаскивая из потертого саквояжа перчатки, бурчал под нос «я все-таки гастрохирург, а не акушер, «Скорую» надо было еще часа три назад вызвать, когда за стол садились, а она охать стала», – и через час все уже обнимались под тост «за здоровье новорожденного».
Явившаяся наконец-то бригада «Скорой» застала идиллическую картину: побледневшая Ниночка возлежала на широком угловом диване – перенести ее после «исполнения женского долга» обратно в столовую распорядилась все та же бабушка Марина, – прижимала к себе круглый белый сверток и принимала поздравления. «Бригадир» сперва хмурился и недовольно качал головой, бормоча что-то о «чертовых родах на дому», но, осмотрев роженицу и младенца, просветлел, похвалил бабушку за расторопность и сообразительность, пожал руку дяде Назару: «Спасибо, коллега!» – и отбыл, пожелав всем здоровья, удач в Новом году и «больше так не делать».
В этот раз марафон семейной любви обошелся, к счастью, без медицинских осложнений. Но Карен все равно устал. И Алле, звавшей его на встречу бывших одногруппников, сперва заявил, что поучаствовать, ах как жаль, никак не сможет. Но потом подумал: да ладно, обедом больше, обедом меньше, раз уж назначили встречу на такое неудобное время, не переносить же из-за него одного.
Жаль только, что Лиана его сопровождать отказалась категорически:
– Карен, ну я понимаю – семья. Там я к месту, а мое отсутствие выглядело бы не совсем прилично. Но на встречи выпускников не ходят с женами или там мужьями. Не принято. Очень глупо будет.
Он знал, что она права, но настаивал (мужчина он или нет, в конце-то концов):
– Зато на встречах принято хвастаться своими жизненными достижениями. А мое главное достижение – это ты. Нарядим тебя в то платье, что тетя Карина подарила, а? Или новое купим, а? Королевой явишься, все мне завидовать станут.
Но Лиана только улыбалась мягко:
– Спасибо, милый. Но сам подумай: там все старше меня, причем это ведь для тебя они свои, а для меня-то абсолютно чужие люди, мне будет… неловко. И ресторан для встречи выбрали какой-то дурацкий…
– Почему дурацкий? – обиделся Карен. – Мы же там были, осенью, кажется, и вроде вполне ничего себе.
– Ну, может, не дурацкий, а… – Лиана наморщила фарфорово гладкий лоб, подбирая слово. – Бессмысленный. Дорогой, да. Пышно все так… И ужасно безвкусно: выпендрежа много, а впечатление так себе. Весь, как собственное название. «Розовый фламинго», фу-ты, ну-ты! Нет, я понимаю, что они на дарах моря и североафриканской и вообще средиземноморской кухне специализируются, но почему не просто «Фламинго»? Как будто они бывают другого цвета. Фламинго всегда розовые. В общем, масло масляное, типа «Морской кит». И в буквальном смысле этот «Фламинго» – тоже безвкусный. Блюда разукрашивают как не знаю что, а что там под украшениями – наплевать. Но есть невозможно, подошва, как ее ни украшай, все равно подошва.
– Ты преувеличиваешь, – сердито буркнул Карен.
– Немного, – примирительно улыбнулась Лиана. – Са-амую чуточку! Ну, Карен, ну не хочется мне! Я еще от новогоднего застольного марафона не отошла, а ты меня опять куда-то тащишь. Нет, ты не подумай, ваши семейные праздники мне как раз понравились. Все такие… милые. Но с непривычки утомительно. Так что я поваляюсь, почитаю, если не возражаешь.
Читала Лиана много. Вот и сейчас перед ней была раскрыта какая-то книжица – пестрая, похожая на любовный роман. Впрочем, с Лианой никогда не знаешь. Карен довольно долго полагал, что если девушка читает запоем, значит, упивается любовными страстями.
Но однажды, заглянув через плечо, он прочитал: «Лакуны и фантомы в лексической системе – это еще не все проявления самобытности и самостоятельности языка. Не менее характерным доказательством этих его качеств является своеобразие языковых классификаций. Дело в том, что те разбиения на классы, которые предлагает нам язык, часто не совпадают с классификационными основаниями, предлагаемыми нам объективной действительностью…»
Жуть какая, изумился он:
– Ты такое читаешь? Зачем?
– Мне интересно, – коротко и непонятно объяснила Лиана.
Карен воззрился на нее с еще большим изумлением: как такое может быть интересно? Но других объяснений не последовало, и он, пожав плечами, вернулся к телевизору, где по спортивному каналу крутили очередной этап «Формулы-1»: ревели, вписываясь в виражи, низкие хищные машины, комментатор сыпал «шиканами» и «форсажами» – словами тоже не особенно понятными, но очень мужскими. Вот там было интересно, не то что эти, как их… лакуны и фантомы.
Что молодая супруга читает сейчас, он предпочел не выяснять.
– Ну ладно, можешь не ходить. Отдыхай, – милостиво дозволил Карен, чувствуя себя шахом или, может, калифом, в общем, восточным владыкой, всесильным, но великодушным. – Только придумай, что мне надеть. Сказали, намечается что-то типа маскарада.
Лиана приподняла совершенную бровь, окинула мужа оценивающим взором:
– Пиратом, например…
– Ничего себе! – изумился Карен. – Солидный человек и вдруг – пират. Я что, на разбойника похож? И как это должно выглядеть? Деревянную ногу, что ли, приделывать? И за пояс кухонные ножи вместо абордажных кинжалов?
– Ну что ты! – хихикнула Лиана. – Просто я подумала… Вдруг к идее маскарада не все отнесутся так… горячо. Значит, чтобы на пустяки лишних денег не тратить, надо костюм выбрать попроще…
– Ага! Кинжалы и попугай на плече, – он кивнул в сторону забавного ночника, изображавшего какаду. – Простенько и незаметненько. И совершенно бесплатно, главное.
– Ну что ты, – повторила она. – Никаких попугаев. Зачем усложнять? Костюм можно обычный оставить, только черную повязку через глаз сделать, и готово. А если на самом деле все нарядятся, добавить шарф на голову. Сбоку затянуть, типичный пират получится. На такой случай шарф нужно надеть… – Она на мгновение задумалась, – бордовый, тот, что тебе дядя… не помню… какой-то из дядей подарил. Сам по себе выглядит прилично, а если на голову – будешь капитан Джек Воробей, гроза всех морей! У того, правда, оба глаза на месте, но это не важно, документальная точность никому не интересна, главное – стиль соблюсти. Пойдем, покажу, как шарф повязывать. И ленту черную найду.
