Никто, кроме Тёмы не знает, что случилось затем. Исчез ли отец ночью, когда мальчик спал, а может, накинулся на него с криком и побоями, и только потом ушёл. Но несколько дней Тёма провёл в палатке, в Карельской глуши, совершенно один. О чём он думал? Что пережил в эти дни и ночи? Надеялся ли на спасение? К счастью, спасение пришло — отца совершенно случайно задержали пограничники. Он шёл, не разбирая дороги, оборванный, небритый, грязный, со всклокоченными волосами и безумным взглядом. Его начали допрашивать, но он не был способен ничего рассказать о себе и о том, что делал рядом с финской границей. Документы чудом оказались у него при себе. Сообщили в Питер. Узнали о том, что в лесу остался один десятилетний мальчик. Отправились на поиски. Нашли, вернули домой. Чудо? Да, чудо. Хорошо бы тут поставить точку, но впереди было много ещё невесёлого.

Оля оставалась в клинике, отца определили в дурку — психика его не справилась с тяжёлым испытанием, и у него развилась шизофрения. Мать разрывалась между дочерью и мужем. Тёма опять был предоставлен самому себе. Никогда он так не ждал учебного года, как тем летом. Оставаться дома одному, когда привычный мир вокруг разрушился, было очень трудно. Тёму угнетали печальные мысли.

Но вот наступила осень. Тёма пошел в школу. Жизнь потихоньку возвращалась в свою колею, но она уже никогда не могла стать такой, как прежде.

Олю привезли из клиники. Тёма с трудом узнал её. Из маленькой девочки сестра превратилась в девушку, невероятно выросла, на целую голову, но весила при этом меньше сорока килограммов. От неё остались кожа да кости, а глаза казались огромными на исхудалом лице. Тёме сестра объяснила, что её мышцы съел вирус. Так и не определили — какой именно. Она совсем перестала ходить, только лежала, не шевелясь в постели, положив на одеяло совсем тонкие, почти прозрачные, руки.

Тёма теперь жил в комнате у бабушки, к Оле его пускали не всегда, когда ему хотелось, но когда это случалось, они подолгу душевно разговаривали. Оля была стойким оловянным солдатиком, она держалась мужественно в болезни, стараясь подбодрить окружающих. Некоторых людей болезнь делает святыми, и это был как раз тот случай. Она придумывала сказки, совсем девчачьи, о розовом звере, и рассказывала их брату. Тёме было хорошо с Олей. А по ночам он плакал в подушку, стараясь не думать о том, что ждёт сестру впереди, но чёрные мысли, мысли о смерти, которые он от себя отгонял, упорно лезли в голову.

Из дурки вернулся и отец. Обратно на работу его не взяли. Он почти не выходил из родительской комнаты, даже обедал там. Тёма виделся с ним теперь очень мало.

Мать погрузилась в книги по нетрадиционной медицине, старалась выполнить любые рекомендации, которые давали врачи. И не врачи тоже. Она ставила Оле капельницы, прикладывала пиявок, делала массаж, травяные ванны и всевозможные процедуры, но всё без толку.

Однажды Оля попросила, чтобы ей подарили чёрного котёнка. Совсем чёрного, без единого белого пятнышка. Такой вот странный детский каприз. Раньше родители ни за что бы не позволили завести дома кота. А теперь мать сама попросила Тёму найти для Оли чёрного котёнка. Когда Тёма рассказал об этом в классе, то через неделю со всей школы наприносили целую гору плюшевых, меховых, пластиковых чёрных котят. Но Оля-то хотела живого! Наконец, нашёлся и такой, и стал жить в доме. Только мать просила Тёму не играть с котёнком, она боялась, что он может, поцарапав его, передать сыну Олину инфекцию.

Зимой Тёма один раз проснулся от того, что отец очень громко кричал на мать. Потом приехала «скорая», и отца опять отвезли в дурку. Утром Оля тихо и осторожно попыталась вызнать у Тёмы, что случилось с папой. Он и сам-то толком не знал, а спрашивать боялся. «Я боюсь, что папа заболел, — печально сказала Оля. — И я думаю, что это я виновата…»

Отца продержали в дурке ещё один месяц, а затем опять выпустили. Тёма уже стал привыкать к такой жизни. Ему начало казаться, что несчастья были у них в доме всегда. Он почти забыл о том, как прежде было хорошо. Странно только, что он раньше этого не понимал. И только Оля напоминала ему старые семейные истории. В том числе и про синюю лампу.

А весной Оля попросила маму, чтобы та почитала ей Евангелие. У бабушки взяли Библию в серебряном окладе. И две недели мать, сдерживая слёзы, читала дочери священные тексты, в которых сама ничего не понимала — ведь она была неверующей, как и все в доме.

А потом Оля умерла. Несколько дней лежала без сознания. И все, даже Тёма, которого больше к ней не пускали, понимали — это конец. Она угасла тихо и спокойно, любя всех. А несчастья продолжались. Сначала были праздники, из-за которых отложили похороны, потом в морге случился пожар… И только потом Тёма простился с сестрой.

А через месяц отец опять обезумел, схватил топор и зарубил чёрного котёнка. Наверное, неразумно было хранить такие опасные вещи в доме, где живёт безумец, но кто мог предвидеть и до этого ли было до сих пор. Потом отец бросился с топором на Тёму, но мать прикрыла мальчика собой, сумела обезоружить мужа, запереть дверь, вызвать «скорую».

Ждать очередного возвращения мужа из дурки она не стала — надо было спасать сына. Мать взяла с собой Тёму и ушла жить в другое место — сняла где-то комнату, поменяла фамилию, место работы, конечно же, и Тёма стал ходить в другую школу. Никто не знал, куда они делись.

На этом историю мальчика Тёмы можно было бы завершить. Как и все остальные, я надолго потеряла след этой семьи. Но спустя пятнадцать лет мне удалось случайно найти мать Тёмы. Мы созвонились, и во время разговора выяснилось, что Олю до сих пор не отпели. Мы решили встретиться в кладбищенской церкви и совершить этот обряд. Когда мы уже уходили с кладбища, я спросила про Тёму и с большим удивлением узнала, что после окончания школы он вернулся к отцу, так как решил, что нельзя его бросать на произвол судьбы. Правильно поступил? Да. Типично для современного человека? Нет.

Тёма приобрёл специальность, совершенно не мужественную, скорее, девчачью, но это случается иногда с людьми с невесёлой судьбой. Муж мой, сирота с детства, был библиотекарем, а один знакомый, потерявший рано отца, устроился работать воспитателем детского сада. В общем, забавно, конечно, но неудивительно.

А потом я опять потеряла надолго их след. На целых двадцать лет. Совсем недавно, в припадке ностальгии, полезла посмотреть, нимало не надеясь на успех, на то, что удастся найти в сети упоминание о Тёме. И фамилия с именем на каждом шагу встречающиеся, и человек — ничем не выделяющийся. Но Яндекс сразу же показал мне его фотографию — где я увидела сутулого лысеющего человечка с печальным взглядом, такого же на вид тихого и незаметного, как 35 лет тому назад, но сразу же узнаваемого. Тот же Яндекс сообщил, что Тёма достиг высочайшего мастерства в своём роде деятельности и стал одним из первой сотни людей, которыми гордится Санкт-Петербург. Во всяком случае, с точки зрения правительства города. Тёма одарил Питер почти тысячей медалей и премий, он богат, успешен, знаменит. И я думаю, это редкий случай, когда человек получил воздаяние за совершённый правильный поступок ещё на этом свете. Потому что этот поступок был важен для души, но незаметен для окружающих. Сколько маленьких человечков прячется со своей болью в стенах этого города, и уходят затем, никому не известные! И знаете, мне стало тепло на душе от того, что у Тёмы всё не так, как у них, что Бог именно его одарил богатством и успехом. Я не знаю, трудная или лёгкая у Тёмы сейчас жизнь, но я верю, что в нём по-прежнему живёт маленький мальчик, который никогда не предаст своих родных.

13–16 октября 2011