Пока я осматривался в убогом убранстве и старался незаметно дышать ртом, чтобы хоть как-то адаптироваться к спертому воздуху, наполненному совсем неприятными ароматами, Катя продолжала свой рассказ. Говорила она с небольшим фрикативным звуком “г”. У нее он получался немного мягче, чем у меня, но заметно тверже, чем у потомственных курян. Из этого я сделал, как потом оказалось, верный вывод, что Катя не местная.

- Так вот, о чем это я? А, ну да. Короче, когда пришли первые зимние дни того первого года песца, то мы практически сбежали из того здоровенного дома. Как выяснилось, вся система отопления была на электричестве. Камины - это туфта, понты для богатеньких, которых больше не осталось. Хоть в чем-то справедливость встаржства… Блин, как это? Востражеств… Черт, не могу. Ты умный, сам понял, что я хотела сказать.

- Восторжествовала? - Подсказал я.

- Во-во. Я же говорю, что ты все понял. Постой-ка. Точно. Вот кого ты мне напоминаешь. Этого, как его, Шурика. Ну, из старого фильма смешного. Там еще он в круглых очечках все время ходил за какой-то телкой. Забыла как называется. Ну и хрен с ним. Ларис, а ты чо стоишь? Давай, сообрази чо-недь. Нас-то теперь трое. Самое то, как говориться. Грех не выпить за знакомство.

- Кать, я вот что еще хотел у тебя спросить… - Начал я, но меня грубо перебили.

- Все, хорош. Теперь моя очередь слушать. А то все я да я. Аж в горле пересохло от этой болтовни. Всю душу мне вымотал своими расспросами. О себе расскажи: что ты, кто ты, откуда сюда такой красивый явился. Но вначале остограммимся.

Судя по заполнившему помещение запаху, Лариса успела сбегать за третьей емкостью и как раз закончила разливать по немытым кружкам деревенский самогон. По объему получилось ровно полстакана на каждого.

- Глаз - алмаз, - решив немного проявить такта, сказал я Ларисе.

- Угу, - был мне довольный ответ.

Чтобы не молчать решил поинтересоваться у них обеих:

- Самогон сами гоните?

- Да ну тебя. Чо находим, то и пьем. Все, чо горит, нам в прок. Хорош болтать. Ну, за знакомство. - Сказала Катерина.

И с этими словами мы сдвинули свои кружки над грязным столом, на котором лежали остатки вчерашней еды: вскрытые мясные и рыбные консервы, куски каких-то сухарей, пятна пролитой жидкости, что-то еще.

Дамочки залпом выпили все до дна, а у меня хватило сил только на половину. И то, сделал я это чисто из чувства признательности, а не потому что мне этого сильно хотелось. Хватало вчерашнего.

Подобное мое поведение не укрылось от зорких глаз Кати, которая неотрывно следила за мной. На какое-то мгновение я даже почувствовал себя в плену у этих почти спившихся дикарок. От этой мысли неприятный холодок пробежал по позвоночнику.

- А чо это граф Суворов ничего не пьет? - Цитатой из старой рекламы спросила меня Катя. - Ты чо, нас не уважаешь? Ларис, а ну-ка повтори.

- Да вы что, девушки, - как можно более миролюбиво ответил я, выставив перед собой руки ладонями вверх в знак примирения. - Просто если я выпью столько, сколько вы, да еще на голодный желудок, то быстро уйду в астрал. А мне бы этого очень не хотелось.

И, видя как насупилась и подобралась Катя, я быстро добавил:

- К тому же, в этом случае я не смогу рассказать вам свою историю. Телосложение, как ты, Кать, правильно подметила, у меня интеллигентное, больших возлияний не выдерживает. Еще два таких захода и от меня не будет никакого толку. Во всех смыслах этого слова. Понимаешь?

По выражению ее лица было видно, что моя информация частично дошла до ее одурманенного порцией алкоголя сознания.

Пока я оправдывался, пока Катя соображала, Лариса успела оперативно обновить наши кружки свежей порцией самогона.

- Ладно, черт с тобой. Пей как умеешь, - с усмешкой сказала Катя. - Мужики нынче пошли слабые. Не то что мы бабы. Верно, Ларис?

- Ага, верно, - поддакнула на все согласная подруга.

- Давай выпьем. Между первой и второй перерывчик никакой. Как-то так. А ты пока рассказывай свою историю.

Я для вида чокнулся с ними и начал рассказывать, как пришел в себя, как выживал, как искал хоть какую-нибудь информацию о случившемся, как хоронил родных и близких, как занимался поиском продовольствия, как запасался бензином, одеждой, медикаментами, как пытался найти выживших, как обустраивался на даче, как проводил свое время и как, наконец, оказался здесь, у них в гостях.

Все время пока я рассказывал свою историю до текущего момента, Катя и Лариса продолжали накачиваться спиртным. Как будто делали работу, от которой не получали удовольствия, но им необходимо было ее совершать. Как роботы.

Лариса была и за официанта, и за обслугу. Она бегала на кухню, откуда возвращалась с новой бутылкой или очередной открытой консервной банкой, которые уже горой громоздились на столе, грозя в любой момент опрокинуться на пол. Случись это, не думаю, что падение банок на пол хоть как-то смогло бы сподвигнуть подруг на уборку.

Время от времени я ощущал, как под столом моей ноги касается чья-то нога. Определить на сто процентов было затруднительно, но по всей вероятности это была нога Кати. Я делал вид, что не замечаю этого, и отодвигался немного в сторонку или менял позу, но через какое-то время ее нога опять утыкалась в мою. С ее стороны, я был в этом уверен, подобное поведение было вполне продуманным и неслучайным.

Так мой рассказ не требовал от меня каких-то умственных усилий, то пока рот воспроизводил воспоминания, мозг активно работал над дилеммой: что делать дальше?

Как я уже говорил, действительность оказалась намного суровее моих фантазий. Встреча с себе подобными, я имею в виду с живыми людьми, мне всегда представлялась, как событие радостное, полное взаимопонимания. Идиллия одним словом. А тут такое.

Трудно описать словами. Просто я привык жить более-менее правильно. По крайне мере в моем понимании правильно.

Может стоит дать им шанс? Может я слишком скор на расправу? Не хотелось бы вот так сразу рубить с плеча. Меня с детства учили, что в каждом человеке обязательно есть что-нибудь хорошее. Надо только уметь это разглядеть. Кто я такой, чтобы судить о людях по их внешнему виду и по тому, как от них пахнет. Времени слишком мало прошло, чтобы можно было сделать однозначный вывод.

К моменту когда я закончил свой рассказ словами: “Вот так я оказался здесь, у вас в гостях”, две подруги успели прикончить две бутылки самогона и допивали третью. Бутылки были, судя по их внешнему виду, из-под вина. Следовательно, в каждую вмещалось по 750 миллилитров жидкости. Умножаем на три, получается, что за какие-то два неполных часа они выпили почти два литра самогона. Ну и ну. Мне за ними точно не угнаться.

Здоровье оно одно и думать надо о будущем, если я хочу прожить долгую, может, правда, не вполне счастливую, но жизнь.

Для вида я, конечно, прикладывался к своей кружке, но делал это лишь из уважения к сидящим напротив, а не для того, чтобы изменить сознание.

Хмыкнув в очередной раз после того, как Катя заметила, что я лишь приложился губами к кружке, она заплетающимся языком сказала:

- Занятная история. Только без конца она у тебя. Чо-то в ней не хватает. Драматизма, что ли. Короче, чо дальше делать планируешь?

- Ага, чо? - Поддакнула Лариса.

- Честно, еще серьезно не думал. Может за границу махну, может вглубь страну за Уральский хребет поеду, а может до южного побережья Крыма. Границ-то сегодня больше не существует, загранпаспорт не нужен. Земля большая. Я много где еще не бывал. А вы? Есть у вас какие-нибудь планы на дальнейшую жизнь?

- О как завернул. На дальнейшую жизнь. Да нам посрать на эту жизнь. Правда, Лариска?

- Ага.

- Вот и я говорю. Разве это жизнь? Куда ни плюнь, везде трупаки. Нет, мы, конечно, не ты. Мы никого специально не искали, по городам не ездили, в дуделки не дудели, мертвых не тревожили. Ну, за редким исключением. Мы, думаешь, чо с того дома срулили. Думаешь нам холодно стало? А вот и нет. Просто мы не могли жить в доме, где куча комнат и где эхо от каждого шага. Стремно, понимаешь? До усрачки. Мы потом в другой дом перебрались. Поменьше. Но и там надолго не задержались. А все по той же причине. Страшно нам, понимаешь, было? Понимаешь? Вот еще чо. Я раньше в церковь ходил, в Бога верила. Ну, в того, который с заглавной буквы. А теперь ни во что не верю. Ни в черта, ни в бога. Где этот Бог? Может он на своем Олимпе нас в рулетку профукал, а? В картишки с корешами проиграл. Да ему на нас накласть. Впрочем, как и мне на него теперь.