Майкл вновь задумался. Пару раз он протягивал руку за бокалом с вином, но каждый раз останавливался. Полковник понимал значимость момента и решения, которое примет Майкл.

– Ваши контракты всегда отличаются изяществом. Здесь же какое-то грубое решение. Чем это вызвано?

– Могу подробно объяснить, но это лучше сделать при подробном рассмотрении контракта. Если коротко, то суть в обстоятельствах. При реализации контракта три стороны должны объединиться, проблем нет у нас и украинцев, полностью управляемых, как мне кажется, нами, а вот наши европейские партнеры щепетильны, чтобы быстро их перетянуть на нашу сторону, нужны весьма веские аргументы в очень короткие сроки. Этот взрыв – мощный взрыв неожиданной информации, к которой они не готовы. Поток информации, чувств и эмоций – все на грани предела восприятия обывателя. Обыграть ситуацию жестко и быстро вполне возможно, возникнет ситуация несовместимая с европейской толерантностью. Образно говоря, один, физический, взрыв вызывает другой – моральный, спровоцированный гибелью невинных людей. Грубо? Да. Но очень быстро и надежно Европа отвернется от России.

Последние слова Полковник опять произносил с какой-то отчужденностью, словно действительно разговор шел о комплекте игрушек. Это равнодушие, спокойствие и уверенность были гарантами успеха задуманного мероприятия. И это было главным для Майкла.

Полковник пожалел, что назвал Россию, но не стал корить себя. В этом ресторане вряд ли кто-нибудь прослушивал разговоры, а если и прослушивали, то это люди самого Майкла. Иначе он не назначил бы встречу в этом ресторане.

– Надеюсь на Ваш опыт. Подготовьте контракт, как договаривались, не тяните время.

Майкл не выдал, что готов был к такому варианту. Не поведал, что ему передали слова Герберта Мейера, вице-президента Национального разведывательного совета при ЦРУ, сказавшего в кругу разведчиков, что не возражает, если самолет Путина будет сбит. Желательно сепаратистами востока Украина и при участии российской олигархии. Нужно было лишь спровоцировать конфликт, создать сепаратистов, провести операцию – а это забота уже Полковника.

Майкл поднял бокал и предложил тост:

– За успешный проект и его реализацию.

Сделав глоток вина, Полковник задумался, а потом высказался:

– Я хотел бы, чтобы была предельная ясность во всех вопросах. Это я по поводу контакта. Действительно, просьба касалась бизнеса. Я встречался, Вы об этом знаете, с представителем семейства Нуланд – Кейган. Вопросы бизнеса оставим в стороне. Но меня беспокоит их…

Полковник тщательно подбирал слова, чтобы выразить свое мнение. Он всегда осторожно говорил о политиках, к которым относился с большой долей критики и иронии, поэтому старался не показать свое истинное отношение. Майкл поспешил ему на помощь:

– Я понимаю, беспокоит их настойчивость, если не сказать наглость. Дело в том, что у них появилась редкая возможность дешево приобрести большой бизнес на Украине. К ним надо добавить и вице-президента Джо Байдена, его коммерческие интересы совсем невозможно скрыть.

Майкл не стал вспоминать историю с сыном Джона Байдена, неожиданно ставшим адвокатом фирмы, имеющей право разрабатывать сланцевый газ на Украине. Он говорил спокойно без эмоций. Так говорят крупные банкиры об уличных ростовщиках – уровень не тот. Полковник оказался в щекотливом положении – он, проектировщик, затронул вопрос, не входящий в круг его полномочий. Это удар по имиджу, что в его положении недопустимо. Поэтому Полковник продолжил:

– Их интересы сконцентрированы на юго-востоке Украине, они засветились, нельзя, чтобы их интересы поставили под угрозу наш проект.

Майкл неожиданно изменился в лице – отвлеченный взгляд и сузившиеся губы, словно злоба и желчь прорвались внутри него.

– Часть вашингтонского истеблишмента создает механизм параллельной власти, чтобы подтолкнуть Обаму к решительным действиям. Нас это устраивает и совпадает по целевому вектору. Параллельную власть по Украине, при полном равнодушии Обамы, возглавил Байден. Но в том случае, когда их действия будут угрожать реализации нашего плана, мы найдем быстрые и действенные меры нейтрализовать или прекратить эти действия.

Ответ Майкла полностью удовлетворил Полковника, он развел руки, показывая, что вопрос исчерпал полностью. Большой денежный мешок, подумал Полковник, решает, когда и сколько может заработать малый денежный мешок.

Когда вернулся Роджер, Майкл рассказывал о Центральном парке, иногда делая небольшие глотки вина.

– Люблю Центральный парк за его демократичность и красоту. Но у меня есть особая страсть, сохранившаяся с детства. Получаю бесконечное удовольствие от кормления белок, не могу себе отказать в этом. Млею, когда эти беззащитные существа кормятся с рук, словно возвращаюсь в детство. Помню, когда отец насыпал мне в ладонь семечек, а я протянул руку и ждал, когда же придет первая белочка. Она опасливо смотрела на меня, а я боялся ее. Когда она полезла по мне, я перестал дышать, чтобы не вспугнуть ее и самому не испугаться… Когда есть возможность, останавливаюсь в этой гостинице – в редкие свободные минуты иду в парк и кормлю белок.

Во время обеда не было произнесено ни одно слово о политике и работе. Лишь однажды Полковник попросил:

– Думаю, по проекту будет много интенсивной работы, поэтому надо выделить кого-нибудь, кто будет следить за финансами, учитывать расходы. Будет правильно, если это будет делать кто-то из ваших доверенных людей.

Полковник протянул Майклу чек на текущие расходы, полученный при первой их встрече.

– Это правильно, найдем бухгалтера, пусть ведет учет, – согласился Майкл, довольный тем, что за прошедшие годы жадность не стала характерной чертой Полковника.

Вечером Майкл позвонил Джону:

– Он назвал нужного человека, с первого раза.

– Это радует, значит, проект стартовал?

– Да, я дал отмашку. Кстати, он сказал о контакте и о своей озабоченности, что наши политики проявляют большую активность и интерес к юго-востоку Украины, что может навредить реализации. Эту озабоченность я поддерживаю.

– Думаю, что найдем способ их удовлетворить или остановить, – после небольшой паузы заключил Джон. – Главное – проект, все остальное – в сторону.

Оставив Майкла наслаждаться новым вином, как рассказал сомелье, из винограда, выращенного на плато Сэн-Ламбэр к югу от речки Гаэ, Полковник и Роджер почувствовали некое расслабление. Выйдя из ресторана Maze, Роджер обратился Полковнику:

– Может быть, посидим в баре? Вечер только наступил.

– Можно немного расслабиться, – согласился Полковник, – с завтрашнего дня полный аврал по работе.

– В таком случае посидеть в баре – святое дело.

На улице, у выхода из гостиницы, Роджер неожиданно остановился и обратился к Полковнику:

– Отсюда до Таймс-сквер и Рокфеллеровского центра минут десять пешком. Что выберем?

– Я полностью доверяю тебе, как решишь, так и будет.

– Тогда идем в сторону Рокфеллеровского центра, до первого бара. А первый бар я знаю.

Шли молча, лишь один раз обсудили проблему выбора вина.

– Когда при мне так подробно рассказывают о вине, а я большинство терминов и слов не понимаю и улавливаю максимум одну десятую присутствующих в вине тонов, то чувствую себя пещерным человеком, – честно признался Роджер.

Полковник засмеялся и постарался его успокоить:

– Не переживай, я сам такой же. Сомелье и все, что мы видели и слышали, я воспринимаю как высокую моду – одеть не оденешь, а восторга и писка на всю округу.

Довольный поддержкой Роджер посмотрел на часы:

– Вот, и пяти минут не потратили, а уже пришли.

Полковник не успел прочитать название бара, как, руководимый Роджером, оказался за маленьким столом в конце узкого зала. Полковник обратил внимание на то, как Роджер уверенно двигался к этому столу и решительно перевернул табличку «Забронировано». Похоже, что Роджер заранее запланировал посещение этого бара.