- Насколько ты уверена в своих слугах? Что будешь делать, если они передумают отдавать тебе свою жизнь? Я не говорю о том, что они захотят убить тебя. Но они могут просто отказаться. Сегодня они впервые узнали о таком неповиновении. Какими бы праведными они не были, они рано или поздно задумаются об этом. Если такое случится, - Атавалп взял Кьяри за руку. - Я хочу, чтобы ты взяла мою жизнь. Не ради императора, Нио или ещё кого-то, но ради себя. Я хочу, чтобы ты перерезала мне горло и слепила из золота гигантскую птицу, которая унесёт тебя далеко, где тебе ничего не будет угрожать, где испанцы никогда не найдут тебя.

Кьяри согласилась. Ночью ей снилось, как Атавап перерезает горло маленькому брату Нио. Во сне он говорил, что сделал это ради неё. Чтобы привести к ней Нио. И амулет мёртвого ребенка подарил ей, чтобы Нио сам пришел к ней.

Проснувшись, Кьяри ощупала шею. Впервые за долгое время она пожалела, что не сохранила этот амулет. Зачем она бросила его в золотой песок? Как могла расстаться с ним? Это ведь была важная часть жизни Нио. Три перышка колибри.

Птицы-шпионы Иская напоминали колибри. Пять маленьких, быстрых и юрких, они скользили над крышами храма, залетали внутрь, ныряли в окна и щели. У ног Иская лежало пять больших круглых золотых пластин - по ним скользили тени, фигуры и предметы. Нужно было напрячься, чтобы узнать в быстро мелькающих картинках внутренние покои храма, открытые террасы с золотыми зверями. Пока его сердце отмеряло пятьсот ударов, Искай создал ещё двадцать птиц. Больших и маленьких. Одни медленно кружили над городом, другие носились под сводами храма. Потом он послал их во дворец, до которого было больше двух сотен шагов. Птицы скрылись из виду, но изображение на зеркалах продолжало отражать картинки, мелькавшие перед птичьими глазами - дворцовые ворота, лестницы, двор с ламами, пальмы в императорском саду, дикие утки в прудах. И двор в доме избранных женщин, пока маленькая птица-шпион не запуталась в натянутых нитях ткацкого станка.

Как только птицы упали на землю, завязался спор. Атавалп сказал, что использовать шпионов перед боем нельзя. Золотые птицы так ярко блестят на солнце, что выпустить их раньше времени, означало полностью выдать себя. Искай настаивал на ночной разведке. Но Атавалп и это считал опасным. Что случится, если одна из птиц потеряется, или застрянет, как запуталась сегодня в ткацком станке, спрашивал он. Испанцы будут предупреждены, закроют ворота. Сможем ли мы штурмом взять город? Нет, настаивал Атавалп, нужно положиться на обычные методы разведки, до входа в город не выдавать себя, и атаковать только во время передачи золота. Каньяри боялись, что испанцы могут атаковать первыми.

Разрешить спор им помог командир императорской стражи Руминьяви. В его подчинении было пятьсот воинов, они стояли на городских воротах, следили за порядком в городе и охраняли дворец. Руминьяви сказал, что готов отдать в поддержку золотой армии четыреста человек. Ещё триста призвал из своих владений дядя императора. Так золотая армия оказалась частью большого войска, у которого были все шансы отразить первую атаку испанцев. Будучи частью большого войска каждый мог сосредоточиться на своем задании.

Когда пришло время собирать выкуп, жрецы храма солнца разбили золотых зверей и упаковали осколки в мешки. Их погрузили на сорок лам. Двигалась армия по недавно отремонтированной императорской дороге, колонной по четыре человека. Лам держали в середине процессии. Золотая армия заняла место позади груженных золотом животных. Искай сбрил свои золотые волосы, чтобы не стать легкой мишенью для испанцев. Другие чиа тоже скрыли свои золотые части тела под лишними слоями одежды, разноцветными повязками и лентами. Двигалось войско по ночам, каждые три часа делали привал, спали в самое жаркое время дня.

Почва вокруг Кахамарки была каменистая. То тут, то там попадались кустарники. На склоне холма, на котором стоял город, росли кривые карликовые пальмы. Стены города были высотой в два человеческих роста. Минуя широкие ворота, Кьяри подумала, что здесь спокойно могли пройти рядом десять человек. Сейчас прошли - пять груженных лам. Животные гордо покачивали головами и оставляли позади себя кучки навоза. Как и в Куско, улицы Кахамарки пересекались под прямым углом. Через три перекрёстка золотая армия вышла на главную площадь. Она была в два раза меньше "Говорящей площади". Здесь никак невозможно было разместить семьсот воинов. Отряды лучников и метателей дротиков остались позади и растянулись вдоль узких улиц. Кьяри слышала, как воины проверяют дома и крыши. На противоположном конце площади стоял храм. Круглый, с прямоугольными окнами для наблюдения за солнцем в зимнее и летнее солнцестояние. Кьяри показалось, что она увидела тень в одном из окон.

- Испанцы прячутся в храме, - подтвердил её догадку Атавалп.

В следующий момент двери храма открылись, из них появился монах. Бормоча что-то себе под нос, он пошёл напрямик к ламам и стал заглядывать в мешки. После третьего мешка в глазах его появилась алчность, его движения стали суетливыми. Несколько раз он оборачивался и что-то кричал в направлении храма.

Кьяри не видела, кто ударила монаха, но догадывалась о чем нападавший думал. О монахе, который предложил императору книгу, а потом дал сигнал к нападению. Они все сейчас об этом думали.

Перед тем как его закололи, монах противно громко завизжал. Его крик подействовал на и без того натянутые нервы солдат. Сразу несколько стражников принялись кидать копья в храмовые окна. Из храма начали стрелять. Трое стражников упали. Ламы испугались и попятились, топча людей. Над головой Кьяри взметнулся рой золотых ос и полетел к храму. Кьяри не видела, кто из чиа это сделал. Её слуги - Явар и трое полководцев Уаскара -взяли её в кольцо и оттеснили к краю площади, под защиту стен зданий. Раздалось ещё несколько выстрелов. Лория пролила кровь, и к храму устремился ещё один золотой рой. Через двести ударов сердца выстрелы прекратились. Прикрывая друг другу спины, десять стражников из Куско вломились в храм.

- Внутри пять мертвецов и больше никого! - закричал один из них, выбегая во двор. На его лице отразились растерянность и испуг.

В следующий миг раздался крик, и шум боя донесся из переулка. Кьяри встала на носочки и вывернула шею, но все равно ничего не увидела - обзор закрывал угол здания. Волнение на площади усилилось, люди пытались усмирить лам и узнать, что творится в переулке. Со всех сторон кричали. Кьяри начало казаться, что бой идет не только на востоке, но и на западе, и на севере.

Атавалп забрался на стену дома.

- Это не испанцы. На нас напали не испанцы. Воины племени каньяри из прибрежного города Кали. Их много, - сказал он, соскочив на землю.

Его слова вызвали бурю.

- Почему?

- Неужели они сражаются на стороне испанцев?

В свите Атавалпа было трое каньяри. Кто-то из императорских стражников разозлился и ударил одного из них в лицо.

- Ты такой же предатель, как и твое племя!

Атавалп бросился вперёд и перехватил руку стражника.

- Назад! - скомандовал он. - Он принадлежит к золотой армии. Мы вместе сражались в ущелье Паруро.

- Золотая армия! Тогда сделайте что-то! Эти дикари давно хотели отколоться от империи. В прошлом году они убили императорского наместника.

- Потому что император уничтожил мумии наших предков, которые охраняли Кали! - закричал Манко из каньяри.

Атавалп грубо оттолкнул стражника и повернулся к своим людям. Он тяжело дышал и выглядел рассерженным. Кьяри могла поклясться, что каньяри испугались его. Они отступили к стене и прижались друг к другу плечами.

- Вы давали золоту клятвы верности. Вы поклялись сражаться против испанцев, но не против своего народа. Я пойму, если вы захотите уйти.

- Я не отступлюсь. Я хочу стать чем-то большим. Возьми мою жизнь и преврати её в золото, - крикнул Манко.

Двое других забубнили что-то о прощении и горе.

Атавалп позволил им отойти на пять шагов, потом издал боевой клич, словно предупреждая о нападении, и взмахнул боевым топором. Они не пытались бежать и сопротивляться, лишь широко распахнули глаза и удивленно вздохнули. Одному каменный наконечник топора разбил лицо, второму, тому, что любил рыбалку в предрассветных сумерках, топор проломил грудную клетку. Два тела упали к ногам Атавалпа.